Чужой против Хищника - Марк Черазини

Лекси перевела взгляд на остальных. Все воины носили ту же самую характерную отметину.

Старейшина Хищников кивнул, а затем презентовал Лекси свое тяжелое копье. Когда женщина сжала в руках наградное оружие, инопланетные охотники уважительно склонили головы.

Наконец старейшина повернулся спиной к женщине и внезапно исчез. Лекси следила за его удаляющимися следами, пока Хищник вместе с остальными своими сородичами направлялся по снегу к космическому кораблю.

Трап неслышно втянулся обратно, и главные двигатели звездолета взревели. Огни святого Эльма заплясали по его металлической поверхности, и корабль внезапно пропал из виду, хотя Лекси по-прежнему слышала его рев и ощущала у себя в груди вибрацию моторов. Взметнув целое облако снега и обломков льда, звездолет окончательно исчез.

Залитая кровью людей, Чужих и Хищников, сплошь изукрашенная синяками, Лекси смотрела вслед кораблю. В свою очередь отдавая дань уважения, она коснулась племенного шрама, что отныне украшал ее лоб. Наконец женщина отложила в сторону копье и сунула руку в карман.

Долго-долго Лекси разглядывала ржавую крышку от пепси-колы, прежде принадлежавшую Себастьяну. Затем она снова обратила глаза к небу, туда, где разрыв в облаках обнажал роскошную полную луну, низко висящую над Антарктикой. Наблюдая за тем, как по широкой лунной поверхности проходят легкие облака, Лекси припомнила слова Себастьяна и с толикой горечи и благоговения произнесла:

— Луна Охотника.

Звездолет Хищников, дальний космос

Сородичи положили его на почетное место — к подножию статуи свирепого бога-громовержца. Лицевую пластину сняли, и теперь шрам у него на лбу темным пятном выступал на фоне бледной плоти.

Похоронная церемония закончилась, и другие члены клана гуськом прошли в отсек с индивидуальными криостатическими камерами, где им предстояло пребывать в спячке в течение долгого возвращения на родину.

Оставленный без присмотра в зале с тяжелым запахом ладана, труп Шрама содрогнулся.

Внезапно серая плоть под мертвым сердцем вспучилась, а кожа натянулась, как будто некое существо, замурованное внутри трупа, отчаянно старалось вырваться на свободу…