Эхо великой песни - Дэвид Геммел

Испуганная служанка провела его в комнату, и Межана поднялась ему навстречу.

— Господин оказывает великую честь моему дому. К сожалению, я ничем не могу служить вам — ведь строгость расовых законов известна всем.

— Не надо играть в эти игры, милочка, — улыбнулся он. — Твои затейницы предлагают свои услуги всякому, у кого достанет на это золота, в том числе и моим аватарским собратьям. Поэтому не будем ходить вокруг да около. Когда ты в последний раз видела подвижника Балиэля?

— Клиенты ценят мою скромность, господин. Никто не будет ходить ко мне, если станет известно, что я распустила язык.

— Ну что ж, — грустно молвил Вирук, доставая кинжал. — Сейчас я отрежу тебе левую грудь, корова, и мы поговорим без уверток.

— Он был здесь три недели назад.

— Когда он ушел? — спросил Вирук, не убирая кинжала.

— С вашего разрешения, господин, мне придется спросить об этом… затейника, составлявшего компанию подвижнику. Я не слежу за тем, когда гости уходят.

— Позови его.

Межана позвала, и юноша, войдя, поклонился Вируку. Опрошенный, он сказал, что Балиэль ушел сразу после полуночи.

— Ты провожал его до двери? — спросил Вирук.

— Нет, господин. Я заснул.

Вирук, узнав имя и место жительства затейника, отпустил его.

— Надеюсь, вы не станете передавать благородному подвижнику наш разговор, — сказала Межана. — Он очень хороший клиент, и его визиты делают нам честь.

— Сомневаюсь, что он почтит вас опять. Кто знал о его здешних забавах?

— Он приходил дважды в неделю по тем же дням, господин. Я знала об этом, и мои затейники тоже. Экипаж ожидал его в конце улицы, около полумили отсюда. Кучер тоже знал, и многие могли видеть, как он выходит. С ним что-то случилось, да?

— По всей видимости, — беспечально ответил Вирук. — Он хвастун, пустозвон, и никто о нем плакать не стал бы, тем не менее он аватар, поэтому следствие будет продолжено. Сколько он, кстати, платил за свои удовольствия?

— Пять золотых, господин.

— Тебе будет его не хватать.

— Я не люблю терять завсегдатаев. Я думала, что подвижник просто уехал куда-то. Мне известно, что у него есть дом в Бории — может быть, он там?

— Его никто не видел с тех пор, как он вышел из твоего заведения. Ты говорила с ним в тот последний вечер?

— Да, господин.

— Каким он тебе показался?

— Здесь он всегда был весел, господин. Искренне надеюсь увидеть его снова.

Вирук пристально посмотрел на нее, и у Межаны забилось сердце под взглядом его светло-серых глаз.

— Парня, с которым он спал, я допрошу завтра. Пришли его в офицерский корпус, и пусть спросит меня.

— Хорошо, господин. Но могу поручиться: он славный мальчик и никогда не причинил бы подвижнику зла. Он был очень к нему привязан.

— Тогда ему нечего бояться.

На другой день парня положили на кристаллы, и он умер.

…Межана снова застонала от боли. Она не могла больше пошевелиться, и веки у нее отяжелели. Смерть нашептывала ей что-то, как верный любовник.

Узнав о смерти юноши, она отправилась на склад и с помощью двух сильных мужчин погрузила Балиэля головой вниз в бочку с морской водой. Она стояла и смотрела, как он дрыгает ногами и пускает пузыри. После его труп сбросили с причала.

…Чья-то рука коснулась ее. В груди вспыхнул огонь, и Межана закричала.

— Тише, Межана. Дай мне вылечить тебя.

Она открыла глаза и узнала деревенскую девушку, которую отвела в гостиницу к Баджу.

— Мне уже ничем не поможешь, — сказала Межана.

— Посмотрим, — улыбнулась девушка.

У себя в комнатах Межана сняла окровавленную одежду и подошла нагишом к высокому зеркалу. От раны не осталось и следа. С присущей ей аккуратностью Межана сложила грязное в корзину и надела другое просторное платье, на этот раз из бледно-зеленого полотна. Девушка сидела в гостиной у окна, глядя на залив.

Межана впилась в нее пристальным взглядом. Внешне та ничем не отличалась от робкой простушки, которую она подобрала на улице, и все же в ней произошла перемена. Ее лицо излучало свет, и движения приобрели уверенность.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Софарита.

— Лучше, чем ожидала. Где ты научилась обращаться с аватарскими кристаллами.

— У меня нет кристаллов, Межана. Все дело во мне.

— В последнюю нашу встречу я ничего такого не почувствовала, — заметила Межана, садясь в кресло напротив своей гостьи.

— Тогда это еще не проявилось. Теперь все иначе.

— Теперь ты служишь аватарам?

— Я никому не служу.

— Но ты живешь у подвижника Ро и спасла ему жизнь.

— Да, и еще раз спасла бы — так же, как и твою.

— Моя жизнь этого достойна. Я живу ради того, чтобы избавить свой народ от аватарского ига.

— Нет, не ради этого. Ты хочешь отомстить за свою дочь, только и всего. Но сейчас это не важно.

— Что же тогда важно?

— Победить алмеков. Это жестокий народ, которым управляет кристальная богиня. Она питается кровью тех, кого ей приносят в жертву. Если они победят, вагары и все другие народы станут пищей для этой богини.

— Моя дочь стала пищей для аватаров. Она насытила их кристаллы своей жизнью.

— Я не защищаю аватаров, Межана, но их дни и так уже сочтены. Я хочу, чтобы ты доверилась мне. Хочу, чтобы ты поняла, насколько ужасен этот новый враг.

— Что тебе нужно от меня? — резко осведомилась Межана.

— Алмеки высадили свою армию на суше и готовятся нанести удар по Мораку, столице грязевиков. С моря к берегу подходят новые корабли, и скоро здесь будут тысячи алмекских воинов. Необходимо объединить наши усилия. У тебя есть связи с Аммоном и другими племенами. Твой внук Пендар был другом царя партаков.

— Вирук убил их царя.

— Вирук убил Джудона, ты убила Балиэля и приказывала убивать других, но все это в прошлом. Вспомни: Балиэль просил о милости, но ты не послушала. Ты держала его за ноги, пока он барахтался в бочке.

— Откуда ты знаешь? — прошептала Межана.

— Для меня нет тайн. Но скажу еще раз: все это в прошлом. Через два часа я встречаюсь с подвижником-маршалом Раэлем. Ты пойдешь со мной, и вы вместе обсудите план кампании против алмеков.

— Раэль велит взять меня и положить на кристаллы, — засмеялась Межана.