Разрисованная мама - Жаклин Уилсон

— А может, прихватишь с собой какую-нибудь любимую игрушку? — спросила Лиззи. — Ну вот хотя бы этого очаровательного дельфина!

— Ненавижу его! — прорычала я. И с размаху швырнула об стену. Вместо дельфина я взяла свой старый шелковый шарф, понадеявшись, что его примут за обычный платок.

— А джинсы? А тренировочный костюм? Легинсы, футболки, чистые носки и все такое? Не забудь еще теплый свитер, — суетился Майкл, с унылым видом обводя взглядом мою комнату. Перед моими глазами вдруг встали его дочки, Алиса и Грейс, — в джинсах от Кэпа и найковских спортивных костюмах, в цветастых легинсах и майках с яркими, красочными эмблемами на груди, в ослепительно-белых носочках и аккуратных курточках, выстиранных и отглаженных их мамой…

— Я не ношу это барахло. Вот в чем я обычно хожу, — вызывающе бросила я, скрестив руки на груди и продемонстрировав им обоим свое черное ведьмино платье.

— Э-э-э… понятно. Очень… красиво, — проблеял Майкл, но по всему было заметно, что далось ему это с трудом. Скорее всего, мое одеяние показалось ему просто чудовищным.

В глубине души я и сама считала так же. Да и потом платье уже давным-давно не обладало никакой магической властью, и я смирилась с этим.

— Что ж, ладно. Тогда нам пора, — сказала Лиззи. — Если тебе что-то понадобится, через пару дней можем заехать сюда снова.

Она позволила мне самой запереть дверь и ничуть не возражала, чтобы ключ остался у меня.

— Это ведь твой дом, Долфин, а не мой, — сказала она.

— Я уверен, что очень скоро ты вернешься домой, — прибавил Майкл. — Ну ладно, завтра утром постараюсь заехать повидать тебя, Долфин, хорошо? Лиззи дала мне адрес. И ничего не бойся.

Я промолчала. Мы оба знали, что я боюсь, так что толку было говорить об этом снова?

— Тогда до свиданья, — добавил Майкл. Я видела, что ему не по себе. Он робко покосился на Лиззи, словно спрашивая, можно ли ему уйти.

— Конечно. И вы не волнуйтесь. Идите себе спокойно, — сказала она.

Майкл минут пять еще неловко топтался на месте, что-то бормоча, снова и снова проверяя, записал ли он телефон и адрес, раза три поинтересовался, в порядке ли я.

В каком «порядке», хотелось крикнуть мне, разве ты не видишь, что мне плохо ?! Очень плохо!

Потом он еще раз сказал «до свиданья» и, просунув голову в окно Лиззиной машины, неловко чмокнул меня в щеку. Я не сделала даже попытки поцеловать его в ответ. В конце концов, он ведь попросту избавился от меня. Он был моим папой. Но я была ему не нужна.

— Похоже, он славный, твой папа, — сказала Лиззи, как только машина тронулась.

Я презрительно фыркнула:

— Он в полном порядке. Можете не волноваться. — И по привычке принялась грызть ноготь. — Он больше наверняка не появится.

— Да нет, тут ты ошибаешься, Долфин. А кстати, тебя и в самом деле зовут Долфин или это просто прозвище? Нет, твой отец настроен очень серьезно. Именно поэтому он и хочет, чтобы все шло официальным путем. Можешь мне поверить, он рад, что ты теперь станешь частью его жизни, только все это случилось так неожиданно для него. Ему нужно время, чтобы привыкнуть к этой мысли. Ну и, конечно, подготовить семью.

— А как насчет меня ?— поинтересовалась я. — Для меня все это случилось не слишком быстро? И мне не нужно времени, чтобы к этому привыкнуть?

— Да, конечно, я понимаю. Ты молодец. Здорово держишься.

Вот тут она ошиблась. Держалась я хуже некуда. Сжавшись в комочек, я думала о той женщине, которая станет моей приемной матерью. О хозяйке семейного детского дома. Почему-то она представлялась мне высокой и тощей, с вечно нахмуренными бровями и узким злым ртом. Пахло от нее хлоркой. И к тому же у нее наверняка тяжелая рука.

А что будет, когда придет время отправляться спать? Я ведь не рассказала Оливеру всей правды. Я вспомнила про бесчисленные дыры в моих полиэтиленовых штанишках, которые я надевала поверх трусов, когда ложилась в постель… не всегда, конечно, так, изредка. На всякий случай. Теперь об этом наверняка узнают остальные дети, и тогда меня просто заклюют. Я попыталась представить себе этих детей. Наверняка они вроде Ронни Черли или Ивонны с Кайли, только еще злее. Потом я попыталась представить себе этот семейный детский дом — огромная унылая уродливая коробка, а внизу — темный подвал, куда в качестве наказания обычно запирают на ночь непослушных детей.

— Ну вот, почти приехали, — весело объявила Лиззи, сунув мне в руки объемистый батончик «Роло».

От шоколадки с ирисовой начинкой зубы у меня моментально склеились. И меня почти сразу же стало подташнивать. Я старалась смотреть прямо перед собой, по спине у меня полз холодный липкий пот.

Я попыталась представить себе, как встречусь с хозяйкой детского дома.

"Вот это твоя приемная мать, Долфин, — скажет Лиззи. — Будь хорошей девочкой, пожми ей руку и скажи «здравствуйте».

А я в ответ открою рот и выблюю ей на юбку содержимое своего желудка. Дальнейшее легко себе представить: сначала меня жестоко высекут, а потом запрут в темном подвале на веки вечные.

— Ну вот и приехали, — сказала Лиззи. — Что-то ты позеленела, Долфин. Тебя не тошнит? Ну ничего, сейчас выберешься из машины и сразу же почувствуешь себя лучше. Только сделай сразу пару глубоких вдохов.

Я набрала полную грудь воздуху и выдохнула. Потом еще раз. И еще. На меня навалилась такая слабость, что пришлось прислониться спиной к машине, чтобы не упасть. Затуманенными глазами я смотрела на стоявший передо мной дом.

Он был похож на игрушечный: маленький, с небольшой верандой и дверкой, смахивающей на красный почтовый ящик, с аккуратными ставнями и двухцветными занавесками — желтыми сверху и голубыми внизу. Со всех сторон домик окружала живая зеленая изгородь, а в крохотном, сильно запущенном садике буйствовала трава, из которой робко выглядывали нарциссы и маргаритки. Сказать по правде, он совершенно не был похож на тот семейный детский дом, каким я его представляла. Скорее он смахивал на сказочный домик — один из тех, которые я обожала рисовать фломастерами в своем альбоме.

Лиззи громко постучала в выкрашенную красной краской дверь. Дом изнутри словно взорвался веселыми голосами и громкими воплями. Потом дверь распахнулась, и перед нами предстала хозяйка — пожилая, невысокая и кругленькая, как колобок. Она была совсем не красива — с седыми, коротко остриженными волосами и очень красным лицом, на котором выделялся огромный красноватый нос. Ее даже можно было бы назвать почти уродливой — если бы не прозрачные светло-голубые глаза и широкая добродушная улыбка. А стоило ей увидеть меня, как она заулыбалась еще шире.

— Батюшки, кто это у нас? Как тебя зовут, золотце мое?

— Долфин.

— Долфин?! Ух ты, никогда раньше не встречала девочку с таким необыкновенным именем. Долфин, скажите на милость! Очаровательное имя! Ну и повезло же тебе. А я просто Джейн. Моя матушка только взглянула на меня в первый раз и решила, что придумывать для меня какое-нибудь заковыристое имя — пустая трата времени! Можешь звать меня тетушка Джейн. — Она бросила взгляд на Лиззи. — Привет, Лиззи. А твоя Долфин — я смотрю — уже большой ребенок.