Магия безумия - А. Г. Говард

Она видит нас и прячется за чашкой. Осмелившись выглянуть, она моргает черными глазками, похожими на крошечные шоколадки. И меня снова охватывает ужасный голод.

Истекая слюной, я лезу на стол.

– И-и! – издав пронзительный писк, Соня выскакивает из укрытия и пускается бежать.

– Эл, стой! Нам нужна ее помощь!

Джеб пытается поймать меня за лодыжку, но я оказываюсь проворнее.

Расталкивая тарелки и блюдца, я ползу за мышью, которая скачет к своим друзьям, волоча за собой пушистый хвост. Увидев, в каком они состоянии, Соня резко останавливается. Усы у нее грустно повисают. Она оборачивается ко мне и пищит:

– Мисс Алиса, вы должны их разбудить!

Но тут же отступает, перебирая крохотными лапками.

– Вы не мисс Алиса!

Глядя на меня, она в ужасе хватается за щеки.

– Вы…

– Я хочу есть.

Теперь я понимаю страдания осьминоржа, прекрасно понимаю. Я облизываю губы и делаю резкий крен влево, чтобы увернуться от Джеба, который пытается схватить меня за талию. Рукой я влезаю в пирог – и стряхиваю с пальцев раздавленную корочку. Мой взгляд сосредоточен на живой еде.

Мышь пятится, нервно попискивая. Крошечные когтистые лапки нервно хватаются за усы, стягивая их под подбородком. Соня вот-вот споткнется о раздавленный пирог, в который я приземлилась. Я очень на это надеюсь. Прямо сейчас я не отказалась бы от кусочка пирога с мышью.

Джеб шагает по стульям, чтобы догнать меня.

– Слушай, малютка, – обращается он к Соне. – Я не позволю ей съесть тебя, если ты поможешь нам разбудить остальных. Ты помнишь, как Алиса вас усыпила?

Соня оборачивает хвост вокруг тельца и крепко за него хватается.

– Она бросила часы в чай.

Соня подозрительно смотрит на меня, всё ближе подступая к ягодному пирогу.

Стоя на коленях, я впиваюсь ногтями себе в ляжки, чтобы отвлечься от призывов желудка, закрываю глаза и пытаюсь сосредоточиться на книге. Подробности смутны, но я помню спор из-за устройства часов Болванщика. Кажется, заяц намазал их… м-м… сливочным маслом. Печенье, сливочный крем, сливочные ириски…

Я рычу и с силой бью кулаками по столу, так что гремит посуда; в руке вспыхивает боль, и шестеренки в мозгу начинают крутиться.

Шестеренки! Вот в чем дело. Заяц смазал механизм часов хлебным ножом, и внутрь попали крошки. Если верить книжке, именно поэтому Мартовский Заяц окунул часы в чай – чтобы их промыть. Но, возможно, на самом деле вовсе не он утопил часы. Скорее, он пытался их вытащить. Опустив часы в чай, Алиса остановила механизм и заморозила гостей.

И я должна это исправить. Надо починить часы. Высушить их и снова завести.

Я открываю глаза. Джеб, с книгой в руке, стоит рядом со стулом, на котором сидит Мартовский Заяц. Джеб осторожно наклоняет чашку, стараясь не отбить замерзшую лапу. Чай заливает печенье на тарелке. Я подползаю ближе. Из чашки выскальзывают карманные часы с цепочкой. Джеб открывает крышечку.

– Они остановились на шести.

– Пора пить чай! – радостно взвизгивает Соня и хлопает в ладоши.

От этого движения она валится спиной в пирог.

Моей силы воли хватает только на то, чтобы взять у Джеба часы, промокнуть шестеренки, перевести стрелки на одну минуту седьмого и запустить завод. После этого я перестаю мыслить связно, потому что Соня выбирается из пирога, поедая по пути ягоды и истекая лиловым сиропом.

Соблазнительным лиловым сиропом.

С моих губ капает слюна. Ужасный голод, с которым я долго боролась, одерживает верх. Всё вокруг исчезает. Мне кажется, что Мышь Соня – это жареная утка из пиршественного зала, а значит, охота стоит усилий.

Я отшвыриваю часы, вскакиваю на ноги и бросаюсь в погоню. Моя жертва лавирует между булочками и прокладывает себе дорогу сквозь куски хлеба, увертываясь от моих рук всякий раз, когда мне почти удается ее схватить. Я спотыкаюсь о тарелки и скольжу на печенье – и даже не замечаю, что Джеб тоже бежит по столу. Наконец он хватает меня и опрокидывает, навалившись своим солидным весом мне на спину.

– Эл, стой! Ты с ума сошла!

Я рычу, как животное, и скребу ногтями скатерть, так что она рвется.

– Эл… – Дыхание Джеба обжигают мою шею. – Очнись, пожалуйста. Ты моя маленькая спортсменка…

Моя маленькая спортсменка. Эта ласковая просьба почти приводит меня в чувство.

Почти.

Быть может, виной тому адреналин, ну или какой-то демон овладел мной, когда я упала лицом в пирог и отведала ягодного сока… но у меня откуда-то появляется достаточно сил, чтобы отбросить Джеба, как сухую веточку. Охнув, он скатывается со стола, а я хватаю вопящую, липкую, вкусную мышь. Фиолетовый сироп течет между пальцев и пачкает перчатки. Я уже собираюсь откусить Соне голову, когда кто-то вновь перехватывает меня сзади, и мышь удирает.

– Пусти! – кричу я, но сверхчеловеческая сила, появившаяся столь внезапно, уже исчезла.

Кто-то переворачивает меня на спину и прижимает к столу. Перед глазами всё плывет, и я едва могу разглядеть, что надо мной склонились двое.

– Она попробовала сока ягод тумтум, – говорит кто-то в шляпе, похожей на клетку. Его голос – что-то среднее между тенором и альтом. – Надо скормить ей ягоду целиком, чтобы она не сошла с ума.

Говорящий начинает хихикать – громко и нелепо, как гиена на прыгунках.

– Да ладно… сойти с ума не так уж плохо, – отвечает силуэт с длинными ушами и тоже смеется. – Она могла бы съесть нас. Подержи ей рот открытым, я залезу. Всегда хотел посмотреть, как выглядит желудок изнутри.

В мой рот лезет чья-то лапа. Едва не задохнувшись, я впиваюсь в нее зубами. Незваный гость отдергивает руку, и я отплевываюсь от вкуса подгорелого мяса.

– Она кусается!

Вокруг раздаются смех и вой.

– Убирайтесь! – кричит Джеб, и все замолкают.

Он гладит меня по голове, чтобы успокоить, но эффект получается противоположный. Стоит ему оказаться рядом, как голод пронзает мои внутренности, словно где-то там пустил корни терновый куст.

И в этом нет ничего смешного.

– Джеб, пожалуйста! Я страшно хочу есть! Накорми меня, иначе я умру!

– Сейчас, сейчас… – Голос у Джеба обрывается, и я понимаю, что в конце концов поставила его на колени.

Мои внутренности горят, как будто их грызут огненные муравьи. Я закрываю глаза, но по-прежнему чувствую запах еды. Он везде.

Через несколько секунд, которые кажутся вечностью, что-то мягкое и прохладное тычется мне в губы. Я с жадностью открываю рот и получаю мясистые ягоды. Сочные и мягкие, они взрываются на языке. Я глотаю и прошу еще.