Жизнь и необычайные приключения менеджера Володи Бойновича, или Америка 2043 - Геннадий Геньевич Карпов

нравится. Мы даже латиносов на свою территорию не хотим пускать. Мне нравится всё чёрное. У нас даже Христос и Магомет – чёрные. Хотя нашего главного бога зовут Али. С другой стороны – русские автоматы настолько надёжны и просты, что с ними управляются даже мои обдолбанные ниггеры. Я буду думать и позвоню вам. А пока у меня перерыв. Свободны!

–Подумайте также над созданием первого чёрного телеканала! Наши специалисты помогут вам с оборудованием и выбором нужных тем! – вставил я свои пять копеек в разговор, и мы вышли из кабинета.

Охранник приволок к шефу в кабинет какую-то писю шаговой доступности, а мы поднялись на восьмой этаж. Когда мы пришли в свой номер, пообедали сыром с хлебом и выпили некипячёный кофе без сахара, Карлос посетовал:

–Представляешь, с кем приходится иметь дело! А самое обидное – не успеешь договориться с одним, как его шкура уже сохнет на заборе, а в его кресле сидит другой. И всё приходится начинать сначала. В Хьюстоне за год меняется по пять паханов. Там вообще невозможно работать! Видимо, пора брать ситуацию под более плотный контроль. В Гаване думают об этом, но соваться в эту мясорубку никому не хочется. Честно говоря, будь моя воля – я бы вообще тут всех зарезал. И чёрных, и белых. Ты думаешь – они просто так утром белых покромсали? В белых приграничных районах с чёрными поступают точно так же. Идёт война на истребление. Той Америки, что триста лет трахала мозг всему миру, больше нет. Она расплачивается по счетам.

На что Педро заметил:

–Видимо, на планете обязательно должно быть место, где люди выпускают пар. Режут друг друга от уха до уха, стреляют, жгут, вешают. И любое правительство хочет, чтобы это место было подальше от его границ. Америке долго удавалось сделать так, что она снабжала оружием террористов всех мастей, и те мочили по их указке кого ни попадя в Азии, Африке, Европе… Где угодно, только не в штатах. Но вечно ничто не продолжается. Доллар рухнул, покупать политиков и террористов стало не на что, и сегодня мы имеем что имеем. Возможно, России и Кубе стоит поставлять сюда оружие и наркотики просто ради того, чтобы отсюда не поставляли оружие и наркотики к нам. Надеюсь, парни в Москве, Мехико и Гаване это понимают лучше меня.

Я слушал красноглазых, и думал, что физиогном из меня пока – не очень. Этих людей я поначалу принял за шпану из подворотни. А ведь наверняка дома у них висят мундиры с погонами и документами об окончании каких-нибудь политических курсов или что-нибудь вроде того. Как бы там ни было – ещё двум незнакомцам я обязан жизнью. Без них меня бы давно клевали вороны.

На другой день выехали поздно. Убивая время, местная охрана играла на площади в баскетбол. Резать было некого и парни скучали. Смит собирал своих бандитов, орал в рацию и грозился кого-то расстрелять за нарушение воинской дисциплины. Потом ждали боксёра, пока на велосипеде не приехал здоровенный негр в окружении тренеров, которые бежали рядом. Народ расселся в два автобуса и два джипа, и в полдень, наконец, тронулись. Уже выходя из здания с вещами, я заметил на первом этаже дверь. Ещё вчера её не было. Какой-то мужик в фартуке красил косяки, а на дверях было от руки криво, но большими буквами, написано:

«Отдел кадров». Рядом на стене висел листок бумаги с надписью: «Требуются: бухгалтеры, юристы, экономисты, специалисты взрывного дела, механики, электрики, сварщики, снайперы, доктора. Обращаться в отдел кадров».

–Знаешь, что там написано? – Спросил меня Карлос. – Там написано, что на смену этому миропорядку идёт другой. Он уже стучится в двери. Через десять или двадцать лет эти люди перестанут бездумно стрелять по первому приказу. Ну, те, которые выживут, конечно. Они превратятся в докторов, рабочих, лётчиков и учёных. А потом примут в дворники белых. Или китайцев. И если чёрные поведут себя неправильно, то через двести лет эти белые или китайцы изрубят их топорами. На наших глазах рождается какая-то новая цивилизация. И рождается она вот за этой косой дверью.

Наш автомобиль замыкал колонну. Кубинцы опять посадили меня на заднее сиденье и затемнили окна, поэтому я мало что разглядел по дороге в Атланту. Сначала мы ехали по городским кварталам, где сотни человек жили в картонных ящиках под мостами. Под каждым виадуком стоял этакий картонный лагерь, где бегали дети, крысы, козы, плохо пахло и ещё хуже выглядело. Потом потянулись поля, на которых то там, то сям вручную работали люди. Из сотни работников в поле девяносто пять оказались женщины. Работали мотыгами, лопатами, граблями. Редко где-то гудели двигателя. Зато воздух был прозрачен и чист! Ни одной дымящей заводской трубы! Экологи были бы в полном восторге! (Почему сами экологи предпочитают жить в больших городах с плохим воздухом – не знаю.) Пара машин в час попадались нам навстречу по трассе. Трава и кусты захватывали пастбища и поля, росли уже у самой дороги и пробивались сквозь трещины в асфальте. Природа радовалась падению человеческой цивилизации до уровня бронзового века. Дорогу часто перебегали то еноты, то шакалы, то какие-то косули. Птиц над полями летало – без счёта. Думаю, и хищники тут вскоре размножатся.

Около шести вечера мы въехали в Атланту по Ли-роуд. На въезде стоял большой отряд патрульных под знаменем апостола Смита, а рядом на дороге я заметил лежачих полицейских. Четверых связанных по рукам и ногам белых в синей форме и с выпученными от ужаса глазами наши автобусы переехали, едва качнувшись. Мы на своём авто постарались объехать кровавое месиво и услышали за спиной неодобрительный гул чёрной толпы.

Город поражал размерами. На плоскотине горой возвышался вдали архитектурный шедевр Сити из десятка разнообразных небоскрёбов и блестящей чаши стадиона. Два небоскрёба нагло подсвечивались прожекторами. Как я понял, Сити оставался под властью белых: там было в основном светло, а тут – в основном темно. Мы резко свернули влево, проехали блок-пост, пересекли улицу имени Мартина Лютера Кинга и въехали на территорию какого-то колледжа. Вдоль дороги стояли пикапы с огромными сдвоенными пулемётами, многие дома были разрушены и сожжены, несло гарью, дорога была завалена обломками кирпича и засыпана пылью.

По дороге я измазал лицо чёрной краской, надел тёмные очки и серую спортивную шапку, чтобы мимикрировать под общую массу. А масса была – любо-дорого поглядеть. Столько злобных негров с оружием в одном месте я никогда не видел. Сначала я подумал,