Разыскивается миллионер без вредных привычек - Ирина Шайлина

— Лифчик стоил кучу денег, — спохватилась я, когда Егор не очень деликатно принялся его с меня снимать.

— Я тебе зарплату подниму, — обещал он.

А дальше разговаривать стало некогда. И это хорошо — я вечно несу всякие глупости. А рот можно занять более приятными вещами…

Уже потом, когда мы лежали нагишом, открыв окно — стало очень жарко, Егор повернул меня к себе. Свет мы так и не выключили, и теперь я с удовольствием рассматривала тело своего в последний раз любовника. И сама стесняться уже перестала, в конце концов, если он меня хочет, значит, все ему нравится.

— Я тут подумал, — сказал Егор. — В нашем соглашении не фигурировало, последний раз или последняя ночь. Это же может быть последней ночью, неправда ли?



— Может, — согласилась я.

— Тогда ты полежи чуть-чуть… Я малость отдохну, потом ещё раз закреплю наше соглашение.

Притянул меня к себе, уткнулся носом в шею и засопел. Потом сказал — нет, так невозможно! И бросил тапком в выключатель света. Со второго раза попал, и стало темно. Соглашение мы закрепили ещё два раза. Егор решил не терять ни единой возможности последней ночи, поэтому завёл будильник на сорок минут раньше обычного. И с утра закрепили ещё раз. Признаюсь, от такого многократного закрепления я даже чувствовала определённый дискомфорт в интимной зоне, но улыбка с лица все равно не слазила. Этой улыбки я стыдилась и пыталась её прятать. А потом поймала себя на том, что готовлю завтрак и напеваю. Егор пел из ванной.

— Какие-то то вы весёлые, — подозрительно протянул проснувшийся от утренней кутерьмы Никита.

— Солнышко же светит, — отозвалась я, покраснев.

Из коридора раздался грохот и рев.

— Я споткнулся о ваше животное! — закричал Егор. — Почему оно дома?

— Ты его не убил? — всполошилась я и понеслась спасать козла.

— Вот и кончилось веселье, — протянул Никита и полез в холодильник.

А ночью Егор поскребся в мою дверь. Я сделала строгое лицо и пошла открывать. Он усиленно пытался скопировать выражение лица кота из Шрека. На мой взгляд, Егор вообще всех котов в мире симпатичнее, но говорить ему это я бы не стала — возгордится ещё.

— Договор ещё не подписали, — шёпотом напомнил он.

Не знаю, зачем шёпотом, если ребёнок спит, а моя комната от детской далеко. Я выглянула в коридор, утонувший в полумраке, убедилась, что дверь в спальню Никиты закрыта. А потом… впустила Егора. В конце концов, и правда, не подписали же ещё.



Никитка был далеко не таким маленьким, каким его воображали взрослые, и понимал многое. Порой даже больше, чем ему самому бы хотелось. Раньше он вообще на тему нужна ли ему постоянная мама, не задумывался. Если только на утренниках, когда все с мамой, а он нет. Послушать одноклассников, так всех мамы мучают нещадно. А с папой красота. Главное, уроки вовремя делать. В жизнь не лезет, особо не воспитывает. Если, конечно, не начудить. Вот спускать Славку с балкона на верёвке точно не стоило.

А теперь началась Настя. Вела она себя легко, на мамское место не претендуя. Не давила на него, как Наташа. Наташа вроде улыбается, а сама смотрит так, словно сделал что-то не то. Напрягает. С Настей было… весело, пожалуй. У неё даже козёл был. Ночью через несколько дней после приобретения няни Никита проснулся. Дома было тихо. Комнату едва освещал ночник. Нет, темноты Никита не боялся, скорее, ему в ней было некомфортно. Зачем проснулся — непонятно. В туалет не хочется. А вот попить бы не помешало.

Дома было тихо совсем. Тусклые лампы — специальные, ночные — подсвечивали широкий коридор. Их дом большой, Никитке это нравилось. Свою жизнь в тесной квартире он совсем не помнил. Как и не мог вспомнить, как это — с мамой жить? Наверное, мамы не разрешают пить холодную воду. А Никитке нравилось прям из холодильника. Он достал бутылку, чувствуя себя анархистом, и с удовольствием выпил целый стакан.

А на обратной дороге спонтанно решил заглянуть к папе. Открыл дверь — пусто. Кровать пустая.

— Не понял… — удивился ребёнок.

Спустился снова. В кабинете тоже пусто. В ванной. На тумбочке у дверей ключи от машины — значит, точно дома. И тогда Никита все понял. Он уже был наслышан и про секс, и про прочее… Нет, ему нравились некоторые девочки… Но целоваться рот в рот, с языками — это же гадость… Фу, чужие слюни!

— Фу, — озвучил Никита своё мнение.

С досадой покосился на Настину дверь. Попытался не думать, что они там могут делать то, что вот в фильмах делают, когда папа велит закрывать глаза. И… выбросил этот факт из головы. Нет, осознание осталось. Но Никите нравилась Настя. И если им с папой так нравится заниматься гадостями, так пусть. Лишь бы не поругались, и не ушла никуда. Подспудно Никита чувствовал, что Настя может уйти в любой момент, а это нервировало. Поэтому на следующий день Никита сделал вид, что ничего не знает, и все пошло по-прежнему. И несколько дней шло — он специально каждую ночь проверял наличие папы в его кровати. Папа там не наличествовал. Этому Никита был даже рад. Непонятно, что нашла красивая Настя в его не очень красивом папе, но нашла — и хорошо. Пусть там повлюбляются как следует. Тут Никита снова сморщился и выдал «фу». Все же взрослых ему не понять.

А следующее утро началось с криков. Никита даже испугался — вот оно! Началось! Поругались! И полетел вниз в одних трусах, спасать Настю от папы — он то знал, что папа скор на расправу. Но орал папа на козла. Тот вообразил, что он щенок, и сгрыз папины итальянские туфли. Хотя сгрыз — громко сказано, скорее, обсосал как следует. Но туфли стали склизкими и страшными.

— Или я, или козёл, — решительно сказал папа. — Он вчера насрал в гостиной — я сделал вид, что не заметил. Но сегодня моё терпение лопнуло!

— Кто из вас ещё больший козёл! — вспылила Настя.

Никита слушал и успокаивался. Если из-за козла, то не страшно. Хотя лучше бы вовсе не ругались.

— Мы же сможем его навещать, — погладил он по руке Настю, понимая, что козла придётся отдать. — Заодно помидоры твои польем.

Настя всхлипнула. А потом прижала Никитку к себе. Телячьи нежности тоже гадость, но отстранился он не сразу. А потом пошли отводить козленка в соседнюю деревню.

— Ты теперь сделай вид, что совсем обиделась, — учил её по дороге Никита. — Можешь даже поплакать.

Ну, притворись. Вы — девочки — умеете. Я своего папу знаю, ему станет стыдно, он тебе пять козлов притащит.

— Да не нужно мне пять козлов… И этого нужно отдать, я знаю.

— А чего сердишься?

— А чего он командует?

Да уж. Девочки… Этим все сказано. Расставаться сразу с козлом не стали. Сначала пошли в огород. Размотали шланг, полили две грядки. На одном кусте уже зелёная помидорина висела, ничего особого из себя не представляющая, но Настя её сфотографировала. Надергали редиски — она была мелкой, но вкусной.