Век святого Скиминока - Андрей Белянин

– Неужели? А разве вы сами не вырезаете всех женщин только потому, что они принадлежат к другому полу?

– Смилуйтесь, ландграф! – всплеснул руками повелитель. – Народная мудрость гласит: «Курица – не птица, баба – не человек». Как вы можете сравнивать? Ведь если бы не грехопадение Евы, Адам по сей день вкушал бы райскую жизнь в садах Эдема.

– Это заржавевшая софистика! – небрежно отмахнулся я. – На мой взгляд, существуют изрядные перегибы с обеих сторон, но воспринимать мир без той или иной половины было бы чересчур пресным.

– Однако вы ведь возите с собой такого могучего, сильного, красивого парня с широкой грудью, налитыми руками и круглой…

– Ап! – Я прикрыл пасть Бульдозеру прежде, чем красный рыцарь успел хоть что-нибудь вякнуть. – Спасибо, нам хорошо известны все его достоинства, и уверяю тебя, бледнолицый, что ни на кого его не променяю. Ты это хотел услышать?

– Пожалуй, да… – Гей коварно улыбнулся и демонстративно погладил свою коленку. – Но мне доложили, будто бы с вами была женщина?

– Молодая девушка.

– Морская Валькирия?!

– Вовсе нет, просто в похожем тряпье. На самом деле – это мой верный паж.

– Но она все равно женщина! Мы не можем оставить ее появление безнаказанным. Это бросает тень смерти даже на таких милых мужчин, как вы… Объясните мне, зачем вы возите с собой низшее созданье?!

Лия заворочалась в ковре, пытаясь выкрикнуть какой-то феминистский лозунг, но я успел прихлопнуть ее пониже спины. Она взвизгнула…

– Вот видите. В душе мы безобидные садисты. Таскаем с собой живую девушку для постоянного удовлетворения своих низменных потребностей. Мы ее бьем, щиплем, щекочем за пятки, морим голодом, кормим тараканами, поим водкой, кусаем за нос, истязаем цепями, силой чистим зубы, не пускаем гулять без поводка – в общем, измываемся, как хотим.

– О! – просиял повелитель Голубых Гиен. – Ну, так ведь это совсем другое дело. Тогда вы самые желанные гости на нашей земле. Вы позволите мне хоть одним глазком взглянуть на те мучения, которым вы так сладко подвергаете несчастную?

– М-м… не знаю, право, – замялся я. – Все-таки это очень личное. Обычно мы не позволяем посторонним наблюдать за нашими извращениями…

– Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

– Если вы так просите… Мы, возможно, что-нибудь и придумаем. Хотя посмотреть – это вряд ли. Вот послушать…

Нам выделили отдельный шатер. По приказу Серебряного Гея мы считались почетными гостями. Голубые Гиены бродили вокруг, роняя слюну. После ужина был небольшой военный совет с тайным решением – бежать!

– Но куда? Куда, милорд? Я сам смотрел – на весь лагерь ни одной лошади! Пешком мы далеко не уйдем. Нас догонят, а в честном бою три клинка против трех тысяч копий – это самоубийство!

– Трус несчастный! Как меня, законную супругу, в пыльный коврик заворачивать – тут он первый молодец! А вот совершить подвиг… Спасти меня от Голубых Гиен, пока я спасаю милорда. Слабо, да?

– Ну, что вы вечно собачитесь, как сведенные?! – тихо рыкнул я. – Жан, ты прав, без лошадей мы не уйдем. Лия, ты тоже права, тебя мы не бросим и обязательно выберемся отсюда. Но должно произойти что-то… такое, чтоб всем стало не до нас.

– Ага, – хмыкнула белобрысина. – Не до нас? Да сегодня пол-лагеря во главе с Серебряным Геем слетятся в полночь к нашему шатру послушать, как вы меня мучаете! Это и называется не привлекать внимания?

– Тебе что, поорать лишний раз трудно? Главное, ночь пережить, а завтра я что-нибудь придумаю.

На том и порешили. Мы с Бульдозером завалились спать, а мрачная Лия почти до рассвета услаждала слух Голубых Гиен дикими воплями, скулежом и воем. Впрочем, мы так намотались, что спали без задних ног. Девчонка в конце концов тоже не выдержала, начала клевать носом и рухнула там, где стояла. Надеюсь, что извращенцы ушли от нашего шатра, полностью удовлетворенные. Она очень старалась…

Поздно утром нас разбудили двое посыльных. Я встал первым, Жан еще дрых, а о Лии и вопроса не было – ее еще часов шесть даже под угрозой пулемета не поднимешь.

– Серебряный Гей желает видеть лорда Скиминока. Ваш сладкий друг может подождать здесь и низменное созданье тоже.

Подумав, я согласился. Кое-как умылся из лохани в углу, закрутил усы, приласкал меч и пошел.

Что мне сразу не понравилось, так это полная боевая готовность всего лагеря. Гиены слишком демонстративно делали вид, будто ничего особенного не происходит, но рукоять Меча Без Имени уже вовсю горячила ладонь. Да, не успели… а как хорошо сбежать утречком, по ветерку, на свежем воздухе… Эх, добрый мой меч, сколько славных битв мы прошли вдвоем. Сколько врагов повергли наземь, сколько нечисти сокрушили, сколько подвигов насовершали… А теперь что ж? Я не Илья Муромец, не Конан-Варвар и даже не Рембо – ветеран вьетнамской войны, чтобы замочить такую толпу народа в неравной схватке. Нас всего трое, а их несколько сотен или даже тысяч. Возможно, я и преувеличиваю, не имел возможности произвести перепись населения, но их все равно много. На этот раз повелитель Голубых Гиен ждал меня у входа в свой шатер. Выражение лица – препоганейшее! Для такого случая он даже переоделся – коротенький плащ с кружевами, банты на запястьях и лодыжках, а на лысой башке подобие серебряной короны. Шестеро громил рядом тоже сверлили меня «прокурорскими» взглядами. Я молча встал перед вождем, насупив брови. Наверно, он ожидал иного.

– Вы обманули меня, ландграф!

– Где? Когда? В чем? Ох уж мне эти голословные утверждения! Факты давайте, факты!

– А… э… вы не рассказали о вашем участии в обороне одного замка у горной границы.

– Чушь! Мой оруженосец предупреждал об этом, и если ты не потребовал уточнения деталей, то, согласись, – это твои проблемы. После драки кулаками не машут.

– Нет, нет… давайте вернемся к тем давним временам, когда нашу непобедимую армию повернули вспять! – неожиданно обиделся Серебряный Гей. – Вас вспомнили и узнали. Если бы не вы с вашей оскорбительной для мужского достоинства манерой ведения боя, замок был бы наш. Мы ушли ошеломленные… Потрясение было настолько велико, что из-за вас мы лет пять не воевали! Подумать только…

– Между прочим, настоящие геи – за мир во всем мире! – нагло перебил я.

– Ваша вина доказана! – завизжал он, а вся толпа вокруг поддержала, размахивая оружием. – Вы будете преданы мучительной и страшной казни. То, что мы сделаем с вами, невозможно даже представить!.. Это высшая точка унижения настоящего мужчины! Хотя… может быть, я и прощу вас, если…

Он хитро замолчал, недвусмысленно кивая мне в сторону шатра. Вот гад! Почему-то в эту минуту мне совсем не было страшно. Страх пропал, словно его вырезали, как опухший аппендикс. Эх, казаки, казаки! Военные люди-и-и… Меч Без Имени взметнулся у меня над головой, с размаху нацеливаясь на серебряную корону.