Джонни Д. Враги общества - Брайан Барроу

26-летнюю подругу Диллинджера звали Эвелин Фрешетт, но все называли ее Билли. Она была ростом пять футов и два дюйма и весила 120 фунтов. Иссиня-черные волосы, завязанные в пучок на затылке, карие глаза, высокие скулы, припудренные пудрой «Макс фактор», чтобы скрыть следы прыщей. Как и большинство любовниц бандитов вроде Диллинджера, она бежала из родных мест с началом Великой депрессии, когда люди покидали нищие городки и деревни и устремлялись в большие города навстречу неизвестности. Фрешетт была полукровкой — в ее жилах текла индейская кровь. Она выросла в резервации Меномини в Висконсине, и среди ее предков были канадцы французского происхождения и индейцы. Она закончила католическую школу для детей индейцев в 1924 году и, скорее всего, тогда же переехала в Чикаго. Она обладала спокойным характером и питала слабость к дешевому виски.

В начале 1932 года она работала гардеробщицей в чикагском ночном клубе, где танцевала в кордебалете ее лучшая подруга — пышная рыжеволосая Патрисия Черрингтон. Эта девица, грубоватая и в то же время склонная к мелодраматической риторике, приехала в Чикаго из Техаса, мечтая о шикарной жизни: ездить по вечеринкам и почаще менять мужчин. Как и Фрешетт, она покинула родные места в тяжелые времена. В 13 лет ее выгнали из школы, в 15 лет она была невестой, а к 20 годам — разведенкой и матерью-одиночкой. Билли и Патрисия работали одно время в ночных клубах со стриптизом и там прониклись симпатией к суровым мужчинам со шрамами на лицах, которые часто посещали подобные заведения. В июне 1932 года их арестовали вместе с их приятелями — бандитами Уэлтоном Спарком и Артуром Черрингтоном. Девушек вскоре отпустили, а мужчин отправили в Левенуэрт за вооруженное нападение на почтальона. Накануне их отъезда Билли и Патрисия под влиянием минутного порыва вышли за них замуж. Однако воссоединиться с мужьями им было уже не суждено.

Летом 1933 года Фрешетт и Черрингтон вели веселую жизнь, встречаясь с разными плохими парнями и ночуя в грязных гостиницах. Патрисии пришлось оставить карьеру танцовщицы из-за инфекционного заболевания желчного пузыря, и она поселилась у своей младшей сестры — Опал Лонг. Это была толстушка, носившая очки с сильными линзами. Зад у нее был такой пышный, что ее прозвали Мэк Трак.{57} Как эти три девицы оказались в поле зрения Диллинджера, никто толком не знает. Много позже Фрешетт рассказывала, что встретила будущего возлюбленного в ночном клубе в ноябре 1933 года. Скорее всего, это произошло раньше — в августе, когда Диллинджер в первый раз снял квартиру в Чикаго. Именно тогда его напарник Гарри Коупленд познакомился с Черрингтон, и та в каком-то кабаре представила Диллинджера своей подруге как Джека Гарриса.

Билли впоследствии говорила, что никогда не забудет первых слов, которые он ей сказал. Диллинджер стоял возле ее столика и смотрел на нее сверху вниз со своей неизменной ухмылкой. «Привет, детка! — сказал он. — Где же ты была всю мою жизнь?» Потом они танцевали. Вежливость Диллинджера — этого было более чем достаточно для Фрешетт. Если ей требовалась еще какая-то причина, чтобы в него влюбиться, то толстая пачка денег у него в кармане подходила вполне. «Я ни о чем его не спрашивала, — писала она несколько месяцев спустя. — А почему я должна была спрашивать? С того самого вечера, когда я его встретила, все остальные мужчины для меня перестали существовать. Он обращался со мной как с леди».[128]

Диллинджер и Пит Пирпонт решили поселиться в Чикаго на одной квартире вместе со своими подругами — Билли Фрешетт и Мэри Киндер. Они сняли четырехкомнатную квартиру в Норт-сайде по адресу: Кларендон-авеню, 4310. Швейцар в этом доме вспоминал, что багаж у новых жильцов был на редкость тяжелым. Спали они обычно долго — до десяти, а то и до одиннадцати. Оружие Диллинджер держал в особой запертой кладовке. У него обнаружилась склонность к наведению порядка: обернув бедра полотенцем, он без конца драил полы шваброй и отмывал посуду. А Билли и Мэри стояли и с благоговением взирали на него. Диллинджер объяснил им, что привычку все чистить он приобрел в тюрьме. В квартире имелся телефон, но жильцы так и не собрались его подключить. В двери постоянно звонили посыльные, доставлявшие готовую еду из близлежащих ресторанов и располагавшейся на первом этаже кулинарии. Всякий раз, когда раздавался звонок, Диллинджер прятался.

Почти каждый день обе парочки выезжали за покупками. Они заходили во все магазины на Стейт-стрит и выбирали одежду. Диллинджер приобрел себе несколько новых синих костюмов и один коричневый. Он убеждал остальных не покупать ничего слишком роскошного, хотя сам потратил 149 долларов на новую шубу для Билли. Как и многие пробившиеся в город деревенские парни, Диллинджер был немного помешан на модной одежде. Костюмы он часто гладил, а шляпы всегда надевал на болванки. Мэри Киндер поразилась, узнав, что он меняет белье каждый день.

Если они не занимались покупками, то почти наверняка их можно было найти у зубного врача на Вашингтон-авеню. С зубами были проблемы у всех четверых. Как вспоминала Мэри Киндер, в течение двух недель по крайней мере один из них каждый день садился в кресло дантиста.

По вечерам они отправлялись развлекаться. Первым делом ехали в кино. Диллинджер сел в тюрьму еще до того, как начали снимать звуковые фильмы, и теперь стал киноманом. Он затаскивал друзей в кинотеатр по три-четыре раза в неделю, так что вскоре они посмотрели все фильмы, которые шли в их районе. После кинотеатра посещали ресторан, а затем ночной клуб, обычно «Колледж-инн» на Террас-гарден. От крепких напитков все воздерживались, предпочитали пиво, и Диллинджер пил меньше других. Танцевать он толком не умел, но все же позволял Билли вытаскивать себя на танцпол, чтобы она научила его нескольким па. Пирпонт хохотал, глядя на них, но сам танцевать отказывался наотрез. Мэри Киндер сидела рядом с ним и наблюдала, каким джентльменом ведет себя Диллинджер с Билли. Она думала о том, как тяжело жили эти двое до сих пор, сколько у них было разных бед — и вот теперь наконец они нашли друг друга и счастливы.

Как ни странно, эти две пары очень редко виделись с остальными членами банды — Расселлом Кларком, Чарльзом Мэкли и Джоном Гамильтоном, — но временами, когда те и другие уставали от развлечений, собирались все вместе сыграть партию в покер. Мужчины поедали орешки целыми горстями и рассказывали друг другу истории из своего тюремного прошлого.[129]Если вспомнить, что все они были убийцами и беглыми заключенными, то нельзя не удивиться дружелюбному настроению, царившему в компании: ссор здесь почти не возникало. «Они были друзьями, — признавала впоследствии Опал Лонг. — Больше всего они походили на компанию одноклассников, встретившихся после долгой разлуки. Только их школой оказалась тюрьма, и вспоминали они не о футбольных матчах и вечеринках, а о том, как обманывали тюремщиков и неделями сидели в карцере на хлебе и воде. Благодаря этим воспоминаниям они и держались вместе, хотя им было бы куда безопаснее разойтись в разные стороны. Они общались только друг с другом, потому что боялись чужаков».[130]