Лука, или Темное бессмертие - Франк Тилье

Шок от новой информации оказался таким сильным, что Шарко с трудом соображал. Робийяр тоже уткнулся носом в карту. Он указал на озера в районе зажатого между седьмой национальной трассой и Луэном, притоком Сены, города Дордивы.

– Мы все решили, что Шевалье внезапно прервал контакт. А зачем бы ему это делать перед грандиозным финалом? Если вдуматься, это совсем не логично.

– А ты что думаешь по этому поводу?

– Паводок. Там же просто катастрофа, жители по колено в жиже. А вдруг из-за наводнения в доме вылетели пробки?

Шарко ушам своим не верил. Подъем воды… Неужто опустошительный паводок мог спасти или, по крайней мере, продлить жизнь Бертрана? Возможно ли, что они нашлись так быстро? А вдруг кто-нибудь выжил?

Он предпочел не горячиться. Дрожащей рукой схватил мобильник, пробежал список прямых телефонов и набрал номер вертолетной станции Парижа, базирующейся в Исси. Едва там ответили, он бросил:

– Уголовная полиция. Дело Шевалье. Нам срочно нужен вертолет.

Альрик Съоблад и его команда расположились в здании на бульваре Макдональд, недалеко от Центра науки и промышленности. Ассоциация «Nowfutur» была некоммерческой организацией, объединяющей десяток человек, главной целью которых было «создание пространства для размышлений, встреч и обсуждений по поводу технологий будущего и их задач», насколько удалось понять Одри.

Она никак не могла сосредоточиться на задании, настолько была поглощена охотой на Ангела и мыслями о случившемся этой ночью. Как отвлечься от зрелища Флоранс и Бертрана, жадно хватающих ртом остатки воздуха? От навязанной им безумной гонки? От воспоминания о лице Николя, когда она покидала баржу, как худшая из воровок?

Кое-какие сведения о «Nowfutur», выуженные на сайтах, были расплывчатыми и чисто техническими. Много раз Одри встречала упоминание ассоциации в связи с термином «трансгуманизм», обозначавшим международное движение, превозносящее искусственный интеллект и продвигающее идею использования научных открытий для расширения возможностей человеческого тела. Говорили о человеке 2.0, о бессмертии, о загрузке мозга в машину…

Здание было огромным, в нем обреталось множество фирм, стартапов, агентств, так что она заблудилась среди кабинетов на десятом этаже. Дежурная на ресепшене внизу окончательно запуталась в списках и была решительно неспособна отыскать номер Съоблада, чтобы предупредить его о визите.

Руководитель «Nowfutur» сидел в своем кабинете, заваленном кучей бумаг, когда c помощью одного из сотрудников Одри наконец-то добралась до его двери. Она предполагала увидеть высокого блондина с голубыми глазами, но Съоблад, против всех ожиданий, оказался довольно кряжистым мужчиной лет тридцати, с острой бородкой и длинными льняными волосами, собранными в хвост.

Одри предъявила свою полицейскую карточку:

– Уголовная полиция. Можете уделить мне немного времени?

– По какому поводу?

– Сейчас объясню.

Она сделала шаг вперед, и Альрику Съобладу не оставалось ничего другого, как закрыть за ней дверь и предложить присесть на стул по другую сторону своего стола. Снимки на стенах задавали атмосферу: многолюдный митинг и сам Съоблад, воздевающий руки к небу… Конференции в амфитеатрах… Групповые фотографии, на которых каждый пребывал в эйфории… А еще слоганы на афишах: «Наше тело устарело», «Альтернативная анатомическая архитектура», «После палеолита и неолита – к биолиту».

Ее собеседник тоже уселся за стол и положил на него ладони. Одри с первого взгляда отметила небольшой шрам между большим и указательным пальцем на его правой руке. Как у трупа из Бонди. Съоблад проследил за ее взглядом и убрал руки со стола.

– Чего вы хотите?

Несмотря на шведский акцент – странный призвук из смеси бельгийских, квебекских и парижских созвучий, – он изъяснялся на безукоризненном французском. Одри достала из сумочки фотографии и показала ему, начав с крупного плана чипа.

– Мы ведем уголовное расследование. Этот чип RFID найден в трупе, который мы еще не сумели идентифицировать. Он был помещен под кожу в то же самое место, что и ваш собственный.

Она испытующе посмотрела на него. Смутившись, он снова положил руки перед собой.

– Мой первый вопрос очень прост, – продолжила Одри. – Исходит ли этот чип от вас?

Съоблад нервно повертел в руках снимок:

– Что вы хотите, чтобы я сказал? Чип и есть чип. Они все похожи.

– Они все похожи? Потому что, по-вашему, такие штуки встречаются на каждом углу? Это чип, вживленный под кожу вне рамок больничного хирургического вмешательства, чип, который вы носите точно в том же месте, что и наша жертва. Вам придется объяснить мне эту историю с «Implant party»… Для чего она устраивается, кто вживляет себе эти чипы и для чего. И чем вы на самом деле занимаетесь в своей ассоциации.

Съоблад мгновение сидел неподвижно, потом встал. Он приложил тыльную сторону ладони к ксероксу, который пискнул и начал готовиться к работе. Потом взял свой мобильник, который разблокировался, едва он поднес к нему руку:

– Я мог бы проделать то же самое с кофемашиной, вон там, позади вас. Вот для чего служит мой чип: оказывать услуги. Это будущее мобильного телефона. Я прекрасно расслышал и ваши вопросы, и ваш тон, и у меня впечатление, что вы пришли сюда, заранее имея предубеждения. Вы считаете нас сборищем прожектеров из научно-фантастических фильмов…

Он снова устроился у себя за столом и указал на таблички различных предприятий, спортивных клубов, рекламы общественного транспорта.

– Но речь не о научной фантастике. В Японии или в Швеции тысячи людей уже много лет живут с подкожными имплантатами. Благодаря этому они открывают двери, включают двигатели своих машин, садятся в поезда, облегчают себе жизнь с помощью технологии. В Стокгольме сотрудники некоторых предприятий тоже используют чипы RFID. Больше никаких забытых бейджей, никакого специального контроля, никаких лишних движений. Что тут плохого?

Лишение свободы… Слежка… Еще более сильная привязка к мобильному телефону, поскольку без него никак. И не стоит забывать о присутствии постороннего тела под кожей и обо всех волнах, которые эти приборы должны излучать. Одри не хотелось вступать в подобную дискуссию, так что она не мешала ему продолжать.

– В своей ассоциации мы хотим лишить технологию ее сакрального ореола и показать даже самым упертым, этим чертовым биоконсерваторам, что индивидуум, обогащенный современными технологиями, вовсе не монстр. Вот я что, монстр? Нет. Человек, пользующийся достижениями науки, не имеет ничего общего с Франкенштейном.

Он указал на постер фильма Спилберга «Капитан Крюк».

– Деревянная нога, очки, потом контактные линзы, протез тазобедренного сустава – разве все это не есть уже форма улучшения человека? Улучшение существует с незапамятных времен. А вакцинация, эстетическая хирургия, виагра? Почему общественное мнение допускает, что можно жить с искусственным сердцем, органом, в который вложено столько духовной символики, но отказывается допустить, что можно носить безобидные чипы?