Одно отражение на двоих - Надежда Олешкевич

– Раз так, тогда идем на завтрак вместе, – хлопнул он ладонью по столу и пошел в свою комнату.

Я шумно выдохнула, подперев руками подбородок. Не хотелось портить утро новыми ссорами и руганью, ведь их не избежать.

Спустя четверть часа мужчина появился передо мной в привычном темно-синем костюме, с уложенными волосами, гладко выбритым и полностью собранным. От домашнего Ролана не осталось и следа. Снова появился щегол, на вид отстраненный и холодный. Даже улыбка сейчас смотрелась иначе.

– А почему не в майке?

– Пойдем, – поманил к себе мужчина. – У себя я могу выглядеть как захочу. Но в других местах обязан соблюдать правила приличия.

– И это не касается твоего вызова семье? – шепотом спросила я, заходя в лифт.

– С них хватит и того, что мы вместе.

Перед глазами начали мелькать пятна света. Из-за скорости перемещения кабинки нутро замирало. Вскоре она остановилась – и мы оказались в роскошной столовой, украшенной свисающими с потолка нитями белых бусин, напоминающих застывший в воздухе снег.

Ролан наиграно улыбнулся, поймав на себе презрительный взгляд матери.

– Неугомонного ветра, – поприветствовал он присутствующих и подтолкнул меня вперед.

Я промямлила то же самое и села на отодвинутый стул. Мужчина расположился рядом и заметно напрягся, делая вид, что рад всех видеть.

– Неужели я не заслужил приветствия от родных? – посмотрел он на Тельнана.

Перед нами поставили тарелки с мясными завитушками и красиво уложенными дольками овощей. От одного взгляда на это блюдо мне стало не по себе – на такой деликатес нужно работать чуть ли не две недели. Поэтому я слегка отодвинула ее в сторону и потянулась за чаем, собираясь чуть позже наполнить желудок более приземленной и дешевой едой, дожидающейся меня на этаже Ролана.

– Мы надеялись, что ты придешь именно один, – спокойной ответил старший брат.

Почти на протяжении всей трапезы стояла давящая тишина. Каждый из присутствующих увлеченно поедал свой завтрак, стараясь меньше шуметь, но и не забывал перекидываться говорящими взглядами. Я же наблюдала за ними, медленно попивая чай и постоянно задаваясь вопросом, куда делся отец семейства и жив ли он вообще.

Ролан закончил первым, попросил разрешения покинуть их общество и встал, намекая мне кивком следовать за ним.

– Зато теперь я спокойна, – словно сама себе сказала Эммианна, а для озадаченно посмотревшего на нее Тельнана добавила: – Ведь порядочная девушка не останется на ночь у мужчины.

– Ой, мам, – покачал головой Ролан. – Только если эта девушка не приняла предложение выйти замуж за этого мужчину.

Тельнан поперхнулся чаем и начал заливисто кашлять.

– Попутного ветра, – быстро проговорил его младший брат и легонько подтолкнул меня к лифту.

– Самилия, – прошептал на ухо женский голос колючим ветерком, – одумайся, пока не поздно…

Я резко обернулась к Эммианне, но кабинка уже стала подниматься, поэтому выражение ее лица не удалось рассмотреть.

– Кто-то что-то сказал? – поинтересовался Ролан.

– Твоя мама попросила одуматься, пока не поздно, – без доли сомнений рассказала я.

– Не промолчала, – огорченно вздохнул он. – Ты, главное, не воспринимай их слова всерьез. Если что-то услышишь или увидишь, сразу говори мне. А я буду всегда рядом, так что не волнуйся. Когда ты вернешься в семью, все неодобрение со стороны моих родных пропадет, – тихо проговорил Ролан на ухо.

– Хорошо, – спокойно сказала я и направилась на кухню, где меня дожидалась тарелка с остывшим омлетом.

– Вот так легко согласилась?

– Ты ведь будешь рядом, чего мне бояться? – дернула я плечами.

Он скользнул по мне настороженным взглядом, потом сходил в свою комнату и вскоре вернулся оттуда с какими-то бумагами.

– Там поесть не могла? – Ролан расположился за столом напротив меня.

– Ваша дорогая еда мне поперек горла встанет. И знаешь что? – подняла я палец, подрываясь и доставая из выдвижного ящика возле плиты небольшой блокнот. – Тут помечены все продукты и вещи, которые я купила за твой счет. У меня есть пока только половина этой суммы, остальное обещаю отдать чуть позже.

Ролан взял мои записи, внимательно посмотрел на них, а затем, разозлившись, оторвал три исписанных листа, смял и выбросил в мусорный отсек.

– Надеюсь, тебе больше не придет в голову заводить тему про моны. Когда будешь жить с кем-то другим, ему и плати.

Жалко было свои пометки, которые велись с первого дня пребывания на этом этаже.

– Сегодня поедем в лиурим, чтобы нас увидели вместе. Потом отправимся еще в парочку мест. Но сперва дела, – снова погрузился Ролан в изучение бумаг.

– А мы можем это сделать поздно вечером или завтра? У меня встреча сегодня. И для нее нужен тот камень, о котором просила, – осторожно напомнила я.

– С кем? – резко вскинул голову мужчина.

– Пожалуйста, не забудь, это очень важно.

– Лия, с кем встреча?

Я не знала, стоит ли рассказывать. Ведь тогда придется упомянуть и суть проблемы Исмира. Да и у меня начинали трястись руки от одной мысли, что придется снова увидеться с Миллером, ощущать на себе его пожирающий взгляд. А странный Бруччи казался еще тем отпетым мошенником. Но раз уж я решила очистить имя Исмира и исправить гнусный поступок Самилии, то придется делать даже то, чего не хочется.

– Ты свои обещания всегда выполняешь? – прищурилась я, припоминая разговор об академии, когда он отказался везти меня туда, сославшись на слишком отличающееся от остальных поведение.

– Снова с этим Миллером? – нахмурился он, явно не собираясь отвечать на мой вопрос.

– Если я расскажу, то ты передумаешь его выполнять.

– Поехали, – быстро поднялся Ролан и направился к тиасу.

Стоило мне сесть на сидение летающей машины, она сорвалась с места и пулей куда-то понеслась. И, лишь достаточно отдалившись от высотки Льюэсов, мужчина замедлил ее ход и настороженно на меня посмотрел.

– Рассказывай.

– Сегодня встреча с Миллером и Бруччи, но… – подняла я палец, призывая к вниманию.

Ролан схватил меня за руку и потянул на себя.

– Никуда ты не пойдешь, – чуть ли не прошипел он, замораживая окна тиаса.

– Это очень важная встреча, и ты не сможешь меня остановить. Главное, выполни обещание, тогда все пройдет успешно, – с трудом сдерживаясь, чтобы не затрястись от холода, проговорила я.

– Зачем тебе записывающий камень? Собираешься его продать?

Черты лица Ролана заострились, глаза превратились в льдинки. Губы мужчины вытянулись в тонкую линию. Хотелось засмеяться от последнего вопроса и одновременно обидеться.