Пассажир без лица - Николя Бёгле

мне показалась какая-то тень позади вас… – бросил Гэбриел. – Включите свет!»

Грейс вслепую нащупала выключатель. По обеим сторонам зажглись фарфоровые бра. За собой она никого не увидела, но была поражена зрелищем, открывшимся ее глазам.

По обеим сторонам центрального прохода громоздились большие картины на религиозные и мифологические сюжеты, старинная мебель, насчитывавшая не одно столетие. Там и тут, без всякого уважения к гению мастера, создавшего их, торчали каменные руки и лица, словно взывающие о помощи. На полу были небрежно сложены стопки книг, пергаментов и свитков нот. Там даже были изящные шпаги, сваленные в кучу, будто обычные палки. В углу валялся рыцарский доспех, который, судя по вмятинам и зарубкам, не раз побывал в бою.

– Это же пещера Али-Бабы, – прошептала Грейс, которая, несмотря на безумный кавардак, понимала, что видит предметы огромной ценности.

«Не останавливайтесь! Апартаменты Пассажира дальше, – поторапливал ее Гэбриел. – Вы уверены, что за вами никого нет?»

– Никого живого, во всяком случае.

Грейс прокладывала путь, стараясь не наступить на бесчисленные антикварные предметы, валявшиеся у нее под ногами. Но в какой-то момент качка поезда застала ее врасплох, и ей пришлось ухватиться за шкаф, чтобы не упасть. В это мгновение сквозь стук колес на стыках рельсов, она слышала, что в этом хранилище что-то разбилось.

– Вы слышали?

«Да, – ответил Гэбриел. – Но мне кажется нормальным, когда в этом бардаке вещи падают при малейшей качке. Не важно. Скорее вперед».

Грейс продолжила путь и заметила наличие этикеток на каждом предмете, которые она рассеянно стала читать. И вдруг остановилась, как вкопанная.

– Подождите…

«В чем дело?» – поинтересовался Гэбриел.

– Если то, что здесь написано, правда, я иду среди самой невероятной коллекции культурных и исторических памятников Европы и Азии. Как и зачем все это оказалось здесь?

«Это не наша забота!»

Грейс не могла опомниться. Подобное сосредоточение таких бесценных предметов граничило с чудом.

Не веря себе, она по пути коснулась рукой столика, будто сделанного Булем, родоначальником стиля Людовика XIV, перешагнула через два полотна Рубенса, этюды сангвиной Рембрандта, Микеланджело и Делакруа, незнакомые эскизы Пикассо, погладила фреску из Помпеи, изображавшую эпизод повседневной жизни в Римской империи, потом античную греческую вазу с иллюстрацией боя Одиссея против циклопа Полифема. Прикоснулась к мечу, называемому мечом Карла Великого и использовавшемуся при коронации французских королей, к оригиналу рукописи «Фауста» Гёте и первому изданию сказок братьев Гримм, принадлежавшему авторам. А рядом она заметила кучу, в которой лежали черновик «Дон Кихота», написанный Сервантесом в тюрьме, фрагмент месопотамской глиняной таблички с легендарной «Повестью о Гильгамеше», фрагмент руки утраченной гигантской статуи Афины из Парфенона, рабочие записи Достоевского, подлинные планы собора Парижской Богоматери и даже партитура «Реквиема» Моцарта, написанная им на смертном одре. Прежде чем ускорить шаг, она, словно завороженная, не могла оторвать глаз от первой записи Сиддхартхи. Все время своего удивительного прохождения по вагону Грейс перечисляла хранящиеся здесь сокровища.

«Я уверен, что все они подлинные… – прокомментировал Гэбриел. – Теперь я понимаю, почему Пассажир столько лет колесит по Европе и Азии на своем поезде. Наверняка для того, чтобы приобретать самое ценное из культурного наследия стран, которые пересекает».

– Но зачем собирать эти произведения, не выставляя их, даже как будто не интересуясь и не храня с бережностью? Какой в этом интерес?

«Возможно, однажды мы это узнаем. А пока – время поджимает. Экскурсия окончена, Грейс. В следующем вагоне никого. Пользуйтесь этим».

Молодая женщина перешла через тамбур в следующий вагон, также погруженный в темноту. Она включила настенные лампы, которые снова осветили забитый под завязку склад ценных предметов.

Грейс прошла по нему так же быстро, как по предыдущему, но все равно не могла не заметить по пути рукописи Шекспира, каллиграфированный рассказ о рождении Конфуция, микрофон Лондонского радио, в который де Голль обратился со своим знаменитым воззванием, трость Бальзака, знамя Жанны д’Арк, пианино-талисман Шопена, пюпитр, за которым Мольер создавал свои великие пьесы, и письменный стол, за которым Мари Кюри сделала одно из крупнейших открытий в физике.

Это невероятно, – подумала Грейс.

«Следующие вагоны тоже служат складами. На данный момент я не вижу ни одного охранника. Пользуйтесь этим, чтобы наверстать время. Бегите!»

Грейс без остановок проскочила третий, затем четвертый и пятый вагоны с антиквариатом, буквально ломившиеся от собрания ценностей, с которым не мог соперничать ни один музей мира.

Она находилась на середине шестого вагона-музея, когда Гэбриел крикнул ей в ухо:

«Кто-то идет от следующего вагона!»

– Что мне делать? Вы начальник службы безопасности, скажите ему, чтобы повернул назад.

«Вы наткнетесь на него, когда пойдете обратно. Лучше его пропустить. Спрячьтесь!»

Предметы стояли так плотно друг к другу, что образовывали почти сплошную стену с обеих сторон. Повернувшись на девяносто градусов, Грейс заметила совсем маленькое пространство между обшарпанным столиком и старым креслом. Туда она и бросилась, но в спешке широкий подол ее платья зацепился за то, что, как она узнала, было кинжалом Равальяка. Она собиралась отцепить ткань, но дверь открылась, и шаги звучали совсем близко. Оставив на месте предательский обрывок, она нырнула в подобие узкого туннеля между хаотически набитыми редкостями и там съежилась, зажав рот ладонью.

«Он вооружен, Грейс, – прошептал Гэбриел. – Ни звука».

Несмотря на стук колес, молодая женщина слышала звук мерных шагов, вбиваемых в пол с чисто военной решительностью. Человек прошел мимо ее укрытия, и вдруг шаги стихли. Грейс затаила дыхание, страх сдавил ей грудь.

В наушнике она услышала голос Гэбриела, но как бы издалека, как будто он говорил в другой микрофон:

«Охранник Бринк, доложите обстановку».

«Да, шеф, – прозвучал мужской голос. – Мне показалось, что я слышал шум в этом вагоне… Осматриваю».

«Не стоит, солдат. Я слежу по камерам наблюдения. Все чисто. Зато, мне кажется, есть повреждения в вагоне номер 2: при тряске что-то разбилось. Сходите туда, осмотрите и доложите мне, чтобы я мог как можно скорее проинформировать Пассажира. Получится неловкость, если он хочет продемонстрировать разбившуюся штуковину своим гостям».

– Понял, шеф. Иду.

Шаги охранника удалились, и Грейс смогла вздохнуть.

«Не шевелитесь, – шепнул Гэбриел ей в ухо. – Их учили быть внимательными и упрямыми. Но все в порядке, он уходит».

Грейс наконец-то дышала свободно, когда недалеко от нее упала на пол и разбилась ваза. Ее охватила паника.

«Твою мать! – ругнулся Гэбриел. – Что вы сделали?»

Грейс не могла ответить, потому что была ни при чем. Охранник уже бегом вернулся, и луч фонаря пробежал по зоне, где находилась она. К счастью, ей удалось чуть отодвинуться и не попасть в поле света. Но если охранник пройдет