Сын повелителя сирот - Адам Джонсон

– Во сне Вы просто превратились в Командира Га? – спросили мы.

Но он продолжал говорить, будто не слыша нас.

– Мы с трудом проезжаем через Парк Мансу, все вокруг застилает поднимающийся над рекой туман. В лесу какие-то люди срывают с деревьев каштаны – среди ветвей мелькают дети, которые пинками подкатывают каштаны к своим родителям. Стоило заметить желтое или синее ведро, как я начинал четко различать этих людей. Когда глаза привыкли к темноте, я увидел их повсюду – воровали орехи в городских парках, рискуя попасть в тюрьму.

– Они что, играют в какую-то игру? – спросила Сан Мун. – Они такие забавные, лазают по деревьям в своих белых пижамах. А может, они делают какие-то упражнения. Ну, занимаются гимнастикой. Так приятно их видеть, вот так сюрприз! Из этого получился бы отличный фильм – семья цирковых артистов тренируется по ночам, лазая по деревьям в городских парках. Им приходится тренироваться тайно, потому что соперничающие с ними артисты постоянно воруют у них цирковые номера. Можешь представить себе, – спросила она, – что этот фильм идет в кинотеатрах?

Момент был идеальным. Я мог бы съехать с моста, мы бы оба погибли, и это мгновение длилось бы вечно. Вот как сильно я любил Сан Мун, женщину, которая была настолько чиста, что даже не представляла себе, как выглядят голодающие люди.

Стоя впятером, мы с трепетом слушали его рассказ. Командир Га и правда заслужил успокаивающее. Я взглянул на Кью-Ки:

– Ну, теперь ты понимаешь, что такое тонкое искусство допроса?

Не нужно здесь работать, если вы не испытываете бесконечного интереса к своим субъектам. Если вы всего лишь хотите их избивать. Мы установили, что Га относится к тому типу людей, которые сами могут позаботиться о собственных ранах, поэтому заперли его в комнате, дав ему бинты и дезинфицирующее средство. Затем мы сменили свою форму на виналоновые пальто и направились по крутым эскалаторам к метро Пхеньяна, продолжая обсуждать наше дело. Заметьте, как практически полностью изменилась личность нашего субъекта – самозванец даже во сне считает себя Командиром Га. Кроме того, обратите внимание на то, что начало его рассказа напоминает начало историй о любви, в которых присутствует красота, а также, на втором плане, сочетание жалости и потребности защитить свою возлюбленную. Начиная свой рассказ, он не говорит о том, где на самом деле взял эту американскую машину. Не упоминает о том, что они ехали с вечеринки, устроенной Ким Чен Иром, на которой на Га напали, чтобы повеселить гостей. У него «вылетело» из головы, что он каким-то образом избавился от мужа этой женщины, которую он «любит».

Да, нам известно о нескольких фактах из жизни Га, так сказать, о видимой ее стороне. Слухи о нем ходили по столице в течение нескольких недель. Нам нужно узнать тайную сторону его жизни. Я уверен, что это будет самая выдающаяся, самая важная биография из всех наших жизнеописаний. Я уже представляю себе обложку биографии Командира Га, а также тиснение на ее корешке с настоящим именем нашего субъекта, каким бы оно ни было. Мысленно я уже закончил писать эту книгу. Я представлял себе, как уже ставлю эту книгу на полку, выключаю свет, а затем закрываю за собой дверь комнаты, в темноте которой на полках, словно снег, оседает пыль. Таким образом, за десять лет в библиотеке накапливается слой пыли толщиной в три миллиметра.

Библиотека для нас – священное место. Посторонним вход туда воспрещен, и однажды закрытая книга больше никогда не открывается. Конечно, временами ребята из отдела пропаганды крутятся поблизости, желая получить какую-нибудь поучительную историю, которую можно было бы передавать по радио. Но мы собираем истории, а не рассказываем их. Мы совсем не похожи на старых ветеранов, которые развлекают прохожих душещипательными историями, стоя перед домом престарелых «Уважение к старшим» на улице Моранбонг.

Я выхожу на станции «Кванбок», стены которой украшает прекрасная фреска с изображением озера Самджи. Я поднимаюсь из метро в районе Поттонган и ощущаю запах древесного дыма, наполняющего город. Старуха на тротуаре жарит на гриле перья зеленого лука. Я вижу, как девушка-регулировщица меняет свои солнцезащитные очки с синими стеклами на вечерние очки цвета янтаря. На улице я обмениваю золотую ручку профессора на огурцы, килограмм риса из гуманитарной помощи ООН и немного кунжутной пасты. Пока мы торгуемся, в одной из квартир над нами загорается свет, от чего становится ясно, что выше девятого этажа в многоэтажных домах никто не живет. Лифты всегда стоят на месте, и даже если они работают, электричество обязательно отключается именно тогда, когда кабина находится между этажами, запирая пассажира в лифтовой шахте. Мой дом называется «Слава горе Пэкту», и я – единственный жилец, обитающий на двадцать первом этаже. Так высоко, что мои пожилые родители никогда не спускаются на улицу без присмотра. Подъем по лестнице отнимает не так уж много времени – человек способен привыкнуть к чему угодно.

Дома меня ждут вечерние пропагандистские программы, раздающиеся из установленного в квартире проводного репродуктора. Такие репродукторы должны быть повсюду – в каждой квартире и в каждом цехе в Пхеньяне, они есть везде, кроме той организации, в которой работаю я. Считается, что переданная по радио информация позволит нашим субъектам сориентироваться, например, узнать дату и время, и их пребывание у нас покажется им вполне приемлемым. Когда субъекты попадают к нам, им необходимо понять, что того мира, в котором они жили раньше, более не существует.

Я готовлю ужин своим родителям. Пробуя еду, они благодарят Ким Чен Ира за ее замечательный вкус, и когда я спрашиваю, как они провели день, они отвечают, что день прошел нетрудно, потому что наш Великий Руководитель Ким Чен Ир несет тяжкие судьбы людей на своих плечах. Мать и отец оба лишились зрения, и у них развилась паранойя – им стало казаться, что рядом с ними находится какой-то человек. Они не замечают его присутствия, но он докладывает в органы обо всех сказанных ими словах. Они весь день слушают радио, встречают меня возгласом «Гражданин!», когда я прихожу домой, и никогда не выказывают собственные чувства, боясь, что это может скомпрометировать их в глазах незнакомца, которого они не в состоянии увидеть. Вот почему наши биографии так важны – вместо того чтобы утаивать свою жизнь от правительства, они являют собой пример того, как можно делиться с властью всем. Я надеюсь, что однажды настанет день, когда мы будем жить в полностью открытом обществе.

Я доедаю свою порцию, стоя на балконе. Смотрю вниз на крыши домов более низких зданий, на которых высадили траву во время проведения кампании «За превращение травы в мясо». На крыше здания напротив блеют пасущиеся там козы, опасаясь охотящихся на них филинов, которые по вечерам спускаются с гор. Да, я думаю, что история Га довольно интересна: неизвестный человек выдает себя за знаменитость. Раз – и он уже в объятиях Сан Мун. Два – и он находится рядом с Великим Руководителем. А когда в Пхеньян прибывает американская делегация, этот человек, воспользовавшись замешательством и подвергая себя опасности, убивает эту красивую женщину. И даже не пытается скрыться. Вот так биография!