Химия любви. Научный взгляд на любовь, секс и влечение - Брайан Александер

После встречи с Бошем хочется поскорее навестить мать. «Недавно я был на конференции, и туда приехал один австралиец, – начинает рассказывать Бош самую обычную историю. – Как раз был день его рождения, а он так далеко от дома. Он сказал, что жена и маленький сын подарили ему пирог. Но он не мог их обнять. Ему было грустно, что он не может к ним прикоснуться, потому что обниматься очень важно». По его словам, в Германии хорошо не потому, что там отличные железные дороги, «порше» и горнолыжные курорты, а потому, что большинство немцев до сих пор живут рядом со своими семьями и «в Германии еще можно обниматься».

Чтобы изучить «объятия» у грызунов и узнать, что будет, если партнер их лишится, Бош взял самцов-девственников и поместил в клетки к другим полевкам: либо к брату, которого они давно не видели, либо к незнакомой самке-девственнице. Разнополые соседи, как обычно, спарились, и у них сформировалась привязанность. Через пять дней он разделил половину пар братьев и половину разнополых пар, устроив полевкам принудительный развод. Затем он провел серию поведенческих тестов. Первым был тест на вынужденное плавание. Бош сравнивает эту методику со старой баварской присказкой о двух мышах, свалившихся в кувшин с молоком. Одна мышь ничего не делала и утонула. Другая так активно пыталась выплыть и гребла лапками, что молоко сбилось в масло, и мышь выпрыгнула из кувшина. Если грызуны оказываются в воде, они начинают бултыхаться и плавают как обезумевшие, поскольку уверены, что утонут, если остановятся. (Вообще-то они могут держаться на воде, но, очевидно, ни одна мышь не вернулась из такого плавания, чтобы поведать об этом остальным.) Полевки, разлученные с братьями, возбужденно шевелили лапами. То же делали полевки, оставшиеся со своими братьями, и те, которые остались с самками. И лишь самцы, пережившие вынужденное расставание с самкой, бултыхались вяло, словно им было все равно, утонут они или выживут. «Удивительно, – вспоминает Бош. – На протяжении нескольких минут они просто лежали на воде. Можете посмотреть видео: даже не зная заранее, кто к какой группе относится, легко поймете, разлучили это животное с партнером или нет». Глядя на полевок, вяло покачивающихся на воде, нетрудно вообразить, как они напевают своими тоненькими голосами: «Солнца нет, когда она ушла».

Далее Бош провел тест на подвешивание животных за хвост. В нем используется крайне сложная методика прикрепления хвоста грызуна клейкой лентой к палочке, на которой его поднимают в воздух. Подвешенный грызун обычно начинает раскачиваться и сучить лапками, как персонаж из мультфильма, оказавшийся над пропастью. Все самцы вели себя именно так, кроме разведенных полевок, которые повисали на хвосте, как мокрое полотенце на крючке.

В последнем тесте Бош помещал полевок в наземный лабиринт, похожий на тот, который использовался для теста на тревогу. Когда животное попадает в такой лабиринт, то стремление исследовать местность борется в нем со страхом открытого пространства. По сравнению с другими полевками разведенные самцы проявляли гораздо меньшую активность в изучении открытых коридоров лабиринта.

Все описанные испытания предназначены для проверки лабораторных животных на наличие депрессии, и они показали, что, если самца-полевку, у которого сформировалась привязанность, разлучить с подругой, вы получите крайне подавленного самца: он будет пассивно реагировать на стресс, связанный с глубокой тревогой из-за потери партнера. «В разлуке животные чувствуют себя плохо, – объясняет Бош. – Мы обнаружили, что расставание вызывает депрессивное состояние, то есть животное не чувствует себя хорошо». Бош имеет в виду не просто подавленность – речь о том, что разведенные полевки чувствуют себя несчастными. «Когда моя жена отправилась в США на годовую стажировку, я знал, что не увижу ее по меньшей мере полгода. С этого момента у меня изменилось поведение: я оставался дома, лежал на диване, ничего не хотел делать, никуда не ходил и не встречался с друзьями».

Куб и другие ученые использовали наркотики для формирования аналогичного поведения у лабораторных животных. Если у крыс и мышей – наркоманов отнимали наркотик, в лабиринте они вели себя столь же пассивно, как разлученные полевки. Они замыкались в себе. Они хандрили. Люди-наркоманы делают то же самое, говорит Куб, приводя в пример персонажей из фильмов «Покидая Лас-Вегас» и «На игле».

Чтобы понять, какие физиологические процессы лежат в основе пассивной депрессии у разделенных полевок, Бош измерил их биохимические показатели. В крови самцов, разлученных со своими самками, обнаружился гораздо более высокий уровень кортикостерона (гормона стресса), чем у самцов из других опытных групп, в том числе полевок, разлученных с братьями. Система «гипоталамус – гипофиз – надпочечники» (та, которая отвечает на стресс) работала очень активно, масса надпочечников была больше.

Чтобы выяснить, играет ли кортиколиберин какую-то роль в перегрузке системы «гипоталамус – гипофиз – надпочечники» и каким образом его действие связано с подавленным состоянием, Бош блокировал рецепторы кортиколиберина в мозге полевок. Когда он это сделал, разведенные полевки перестали вяло висеть на палочках. Они не плавали подолгу в воде. Они все еще помнили своих партнеров и были к ним привязаны, но не тревожились в разлуке. Однако вот что странно: и у тех особей, которых не разлучили с партнершей, и у тех, которых разлучили, уровень кортиколиберина в опорном ядре концевой полоски был выше, чем у самцов, живших с братьями или разлученных с ними. Иначе говоря, гормона стресса было больше и у тех полевок, которые испытывали депрессию из-за разлуки, и у тех, кто счастливо жил со своей парой, не проявляя никаких признаков пассивного преодоления стресса. «Сама привязанность приводит к увеличению выработки большого объема кортиколиберина, – объясняет Бош. – Но это не значит, что система ответа на стресс активна». В совместной жизни с партнером есть нечто фундаментальное, что приводит к повышению уровня кортиколиберина в мозге. Однако стресс-система «гипоталамус – гипофиз – надпочечники» не запускается, пока пара вместе. Используя интересную метафору для описания привязанности, Бош говорит: «Я сравниваю это с винтовкой. Когда формируется привязанность, винтовку заряжают пулей и взводят курок. Но курок не спущен, пока пару не разлучат». Он полагает, что вазопрессин действует как химический «спусковой крючок», приводящий стресс-систему в действие при наступлении разлуки. Впрочем, точное значение окситоцина и вазопрессина пока еще не выяснено.

Наркоманы тоже заряжают эту винтовку. Она не выстрелит, пока они не перестанут принимать наркотики. Как говорит Бош, в паре полевок «она не выстрелит, пока партнер не покинет гнездо. Постоянная боеготовность позволяет системе срабатывать очень быстро. Как только наступает разлука, животные испытывают отрицательные эмоции». Эти отрицательные эмоции и влекут полевок домой. «Вы готовы любым способом избавиться от этого чувства. У животных есть только одно средство – вернуться к партнеру». По возвращении домой тревогу, вызванную разлукой, вероятно, облегчает окситоцин. Винтовка перестает стрелять, и система стресса возвращается в нормальное состояние.

Влюбившись, люди приставляют к своей голове винтовку. Вы даете заманить себя в отношения, наслаждаетесь их радостями, но со временем вы испытываете всё меньше и меньше удовольствия и уже начинаете действовать по инерции. «В начале отношений, когда человек чувствует себя замечательно, его кортиколиберин помалкивает – преобладает дофаминовое поощрение, – говорит Бош. – Вы чувствуете себя отлично. Все круто. Все здорово. А спустя какое-то время природа делает так, чтобы вы продолжали оставаться с партнером. Запускается система, которая заставляет вас чувствовать себя плохо, как только вы его оставляете. Вот в чем вся суть». Мы спрашиваем, как он считает, полевки возвращаются домой потому, что положительно мотивированы оставаться с партнером (им это нравится), или потому, что хотят избавиться от отрицательных эмоций, вызванных разлукой (им приходится)? Они хотят прекратить страдания, считает Бош. «Когда мы вместе, мы чувствуем себя нормально, чем бы это нормально ни было. Отрицательные эмоции вынуждают нас возвращаться».