Час ворона - Михаил Зайцев

Толик, как и я недавно, прищурившись, в первую очередь посмотрел наверх и закрыл глаза, ослепленный прожекторами. Дверь у него за спиной громко хлопнула. Толик вздрогнул, и больше я его не видел. Прожектора погасли. Помещение погрузилось во тьму.

– Привет, – сказал я. Эхо повторило мое «привет» несколько раз.

– Привет... – ответил Толик тихо, едва слышно.

– Иди ко мне, на голос, Толя. Иди смело, не бойся споткнуться, мы здесь одни.

– Я знаю...

Под весом Толика заскрипели половицы. Он шел осторожно, вдоль стены. Глаза быстро привыкали к темноте, и я различал его очертания достаточно хорошо. А над головой, за прозрачной преградой, светили звезды.

– Толик, я думал, тебя убили, когда ты выскочил из камеры.

– Мне брызнули в морду струйку какой-то гадости, и я отрубился.

– Я недавно догадался, что ты живой до сих пор... Блин, слова «живой», «мертвый», «труп», «смерть» сегодня я произнес про себя столько раз... За всю предыдущую жизнь меньше поминал смерть, чем за вчера и сегодня...

– Стас, ты уже знаешь о... – Толик замолчал, но я понял, о чем он хотел поговорить.

– О том, что утром нас с тобой шлепнут, если мы раньше не придушим друг дружку?

– Да...

– Подойди поближе. Общаться будем шепотом. Там, внизу, в подвале, в камере были микрофоны. Нас подслушивали.

– С чего ты взял? – Толик не двинулся с места.

– Они знали, где на меня устраивать засаду.

– Микрофон ни при чем. Это я рассказал, куда ты побежишь.

– Ты?!

– Я люблю жену и дочь, Стас. Тебе этого не понять...

– Конечно! Куда уж мне.

– Не ерничай. Для тебя бабы всегда были только тремя дырками на двух ногах...

– Угу! Молодец, Толик. Расскажи, какой я нехороший, успокой свою совесть и сломай мне, мерзавцу, хребет. Утром тебя отпустят, денег дадут...

– Мудак! Какие деньги?! Я сам отдал ему все, что имел. Все сбережения, квартиру. Целый день подписывал бумажки, по нотариусам мотался.

– Серьезно? – Я удивился, конечно, но не особо.

– Куда уж серьезней...

– Значит, весь этот кровавый антураж с китайцами всего лишь прикрытие наезда на олигарха Анатолия Иванова?

– Какой там, к свиньям, олигарх, ты чего мелешь?! Никакой я не олигарх... Квартира была хорошая. Пять комнат, евроремонт, обстановка... Штук двести он за нее выручит влегкую... Счастье, что жены и дочки в Москве нет, в загранке отдыхают... Наликом у меня было припрятано сорок семь штук, машина штук на шесть потянет... Вот и считай... Я нищ, как церковная крыса. Все отдал, лишь бы они моих не трогали... Я знаю, откуда ты выкопал словечко «олигарх». Мы как раз от нотариуса возвращались, когда этот пидор рваный тебе по сотовому звонил, херню про сценарий с олигархом и сторожем у ворот нес....

– Погоди-ка, Толик! Что ж это получается? Мой побег никто не провоцировал, да? И охранник у ворот – отнюдь не невинно пострадавший пацан?

– Так и есть. Он все с ходу сочинил. Когда ты в бассейн прыгнул, разозлился ужасно. Грузил – если тебя не поймают к вечеру, то мою дочку сегодня же...

Толик замолчал, захлюпал носом. Он плакал!

– Успокойся, старик... – попросил я, стараясь говорить насколько возможно добрее и искреннее. – Брось, Толян, прорвемся...

– Не гони пургу! Никуда мы не прорвемся! Знаешь, что самое обидное? Ладно бы, все эти китайцы, спарринги и все остальное действительно было бы дымовой завесой, чтоб меня на бабки опустить или еще для чего. Так нет же! Основное для него – игра в Монте-Кристо! Развлекается человек, оттягивается, мать его! Разбогатевший Чикатило веселится от нечего делать! Меня на бабки опустил между делом. Оправдал расходы на развлекуху. Сумасшествие какое-то, шизофрения... Ты удрал, я на все согласился, все, что знал, рассказал, заложил тебя, сказал, что бежишь на встречу к милиционеру Верховскому, и думал, конец сумасшедшему дому. Сели в машину, поехали в Москву, к нотариусу, отписал я ему свою хату, тачку, гараж, поехали... в другое место, сорок семь штук я в доме не хранил, прятал сбережения на даче... Одно название «дача». Шесть сраных соток и времянка у черта на рогах, он ее и отбирать-то у меня побрезговал, сказал – там и будешь с семьей жить, на даче... Едем, и тут ему звонят, докладывают про твою поимку. Он сразу велит ехать сюда, положить на сорок семь тысяч долларов! Тебе по дороге звонит, чушь всякую мелет, а у самого глаза блестят... Приехали, меня потащил на крышу, заставил смотреть, как... как все тут у вас было... Я видел, как Захара, и Алешку, и тебя... все видел... Когда... когда все закончилось, я думал, сейчас поедем на мои шесть соток за деньгами... Хер! Один поехал, меня сюда впихнул и... тьфу, какая сволочь!

Толик смачно сплюнул, сильно треснул кулаком об стенку и заматерился. Он больше не плакал.

– А мне намекнул, дескать, спать ляжет, – произнес я задумчиво, переваривая услышанную историю.

– Ни хера подобного! Помчался мои бабки откапывать. Вернется к утру и... ну, и... сам знаешь...

Толик замолчал. Молчал и я. Тишина длилась долго. Я первым не выдержал, спросил:

– И чего мы с тобой будем теперь делать, старина?

– Драться.

– Чего?! – Я не поверил своим ушам, может, ослышался или не так понял старого друга. – С кем драться?

– Между собой.

– Толя, ты в своем уме? – Я шагнул к нему, но Анатолий вдруг закричал:

– Стой на месте, Стас! И не мечтай меня обмануть! Подойти с разговорчиками и чиркнуть по горлу ножичком – идейка подходящая, но и я не лыком шит, Стасик, не надейся.

Я остановился в нескольких шагах от Толика. Он держался стены и в темноте представлялся большой черной массой. Надо мной прозрачный потолок и звезды. Меня лучше видно...

«Ни фига себе! Я уже рассматриваю диспозицию с точки зрения схватки с Толиком. Автоматически произвожу предварительную оценку собственных действий, оцениваю плюсы и минусы своего местоположения!.. Выходит, сумасшествие – штука заразная». Эта мысль, промелькнувшая в голове, удивила и отрезвила. Я вскинул руки, демонстрируя пустые ладони, и заговорил с Толиком вкрадчиво, как говорят с разбушевавшимся вдруг пьяницей:

– Какой ножик, приятель? О чем ты? Нету у меня никакого ножика. Я не собирался и не собираюсь с тобою драться, поверь. Неужели ты не понимаешь, друг, – утром и так, и сяк нас пристрелят. Хоть двоих, хоть одного. Неужели ты думаешь, что эта сволочь со шрамом оставит в живых свидетеля своих забав? Толя, опомнись!

– Держишь меня за придурка? – Толя говорил зло, почти яростно. – Мне сказали, что у тебя остался нож, которым орудовал Леха. Мне сказали, что у тебя был выбор – драться с китайцем или драться со мной, и ты выбрал меня!