Большая книга ужасов. 55 - Ирина Щеглова

Баек ли? Вчера этот дурачок на глазах у Вовки и Мишки обернулся волком, а это уже не байка.

Такая каша в голове, хоть караул кричи!

А что, если проводить родителей до райцентра?

– Мишка, – Вовка схватил друга за руку и дернул к себе, – слушай, надо поехать с родителями до района, скажем, что хотим в кино сходить, а?

Миша уставился непонимающе, но скоро до него дошло:

– Боишься, что волколаки нападут?

– Угу…

Мишка задумался:

– Да, могут… Твои ведь ничего не подозревают, если Григорьев выйдет на дорогу – непременно остановятся, чтоб подвезти по-соседски. Тут он их и… – Мишка взглянул Вовке в глаза и замолчал.

– Вот именно, – сквозь зубы проговорил Вовка.

– А как же бабка Матрена и Леша? – зашептал Мишка. – Пока мы будем ездить, Григорьев со своими молодцами на них напасть может. Увидит, что мы отчалили, и обрадуется.

– Да, – нехотя согласился Вовка, об этом он как-то не подумал.

Пока они совещались, родители собрались ехать.

Друзья заметались, не зная, что предпринять.

– Да что вы дергаетесь? – удивился отец.

– Ничего, так, – крикнул Вовка в ответ и быстро сказал Мишке: – Я к Григорьеву!

Он наскоро простился с родителями, накинул куртку и выскочил из дому, Мишка рванул за ним.

Он догнал его на улице, пошел рядом. Вовка набросился на него:

– Ну куда тебя несет?!

– Не ори! – Мишка в долгу не остался. – Если тебя прикончат, то и мне не жить. Или ты думаешь, что Григорьев меня пожалеет? – Он криво ухмыльнулся. – В лучшем случае сделаюсь оборотнем…

Вовка с досады сплюнул. Даже выругался.

– Делай что хочешь!

– А ты героя из себя не строй! Зачем идем?

– Караулить, – бросил Вовка. – Если Григорьев дома, то я не дам ему уйти. А если его нет, значит, на лыжи и бегом за родителями.

– А если он просто куда-нибудь ушел? По делу? – не отставал Мишка.

– Значит, просто прокачусь, – отрезал Вовка, – что ты пристал! Если, если!

– Что ты злишься? – миролюбиво спросил Мишка. – Я же просто предполагаю.

– И я предполагаю.

Друзья подошли к дому Григорьева.

Вовка посмотрел на раскисший снег у забора. Ворота не открывались, следов от трактора не было.

– Не выезжал, – произнес Вовка.

– Похоже, он дома, – заметил Мишка.

Дом Григорьева в отличие от остальных поселковых домов был окружен высоким крепким забором из плотно пригнанных досок. Из-за забора была видна крыша, дым тянулся из трубы.

Друзья остановились напротив ворот. Вовка, насупившись, разглядывал логово волколака.

Вдруг калитка в воротах распахнулась, и оттуда выглянул ухмыляющийся парень, кажется, племянник Григорьева.

– Ну че встали? – пробасил он. – Коли в гости, то заходите, а нет, так проходите мимо, нечего тут пялиться.

Вовка замялся, глянул на Мишку, тот тоже моргал растерянно.

– Испугались, что ли? – насмешничал племянник.

– Кого, тебя? – Вовка фыркнул от возмущения. – Мы к Григорьеву, – небрежно сообщил он. – Дома?

– Ага, – племянник шире распахнул калитку, – ждет, – загадочно добавил он.

Вовка быстро прошептал Мишке:

– Иди домой! – и шагнул к воротам.

Но Мишка и не подумал послушаться.

У калитки произошел небольшой затор. Вовка постарался оттеснить друга, но Мишка напирал, в итоге вскоре все втроем, включая пресловутого племянника, очутились во дворе. Калитка захлопнулась, бухнуло, низко загудела тугая пружина.

Племянник подтолкнул Вовку к крыльцу. Деваться некуда, пришлось подчиниться.

В темных сенях Мишка зацепился за что-то, зазвенело, покатившись, ведро. Вовкино сердце гулко било по ребрам.

Племянник распахнул дверь в комнату.

Друзья медленно вошли, опасливо оглядываясь по сторонам.

Ничего необычного в комнате не оказалось. Дома в поселке типовые, похожи один на другой. Разница только в пристройках да внутреннем устройстве. А так: у окна стол, вокруг него грубый топчан и табуретки, слева – в небольшом закутке кухня и печь. Прямо – еще одна комната.

Григорьев сидел у стола на табурете и смотрел прямо на Вовку. Вовка не отвел взгляда, хоть и боялся.

– Явился-таки, – недовольно поморщился Григорьев.

– И тебе добрый день, – парировал Вовка.

– Ишь ты, смелый, – оскалился Григорьев. – Видать, плохо я тебе объяснил в прошлый раз, непонятно.

– Что ж непонятного, – медленно процедил Вовка, – очень доступно объяснил. Только забыл кое-что добавить.

– И что же? – прищурился волколак.

– А то, что ты слово свое нарушил. – Вовка старался не показывать страх, хотя у него дрожали поджилки.

Григорьев недобро оскалился.

– Наболтал Лешка-дурак! Надо было его раньше кончить, пожалел… Эй, племяш, – обратился он к молчаливому парню, стоявшему у притолоки, – отбери-ка у него нож.

Парень шевельнулся, лениво оторвался от стены, подошел вразвалку к Вовке, дернул замок куртки. Вовка попытался вывернуться, да куда там! Здоровенные лапы племянника держали крепко.

– Сам отдашь? – усмехнулся он.

– Еще чего! – запальчиво крикнул Вовка. – Попробуй возьми!

Племяш совершил неосторожное движение, он отпустил Вовкину руку и полез ему за шиворот, чтоб снять шнурок. Вот тут Вовке пригодились все его навыки, полученные на тренировках. Парень, хоть и здоровый, был более неуклюжим, чем Вовка, тот этим и воспользовался. Он резко вывернул руку племянника, нырнул под нее, заломил, а когда племянник от неожиданно резкой боли согнулся, Вовка толкнул его, и тот приложился лбом об угол стола. Охнул и осел кулем на пол.

Вовка не стал ждать, пока он опомнится, выхватил нож из ножен и выставил его перед собой.

– Ну! – крикнул он почти отчаянно.

– Тихо! Тихо! – Григорьев поднял руки. – Разошелся! Не хватало мне еще в доме поножовщины!

Его глаза недобро сверкнули.

– А ножичек-то узнал Хозяина… видать, ты его своей кровью попотчевал.

Племянник с трудом поднялся на ноги и сел на топчан, потирая ушибленный лоб.

– Что хочешь за молчание? – деловито осведомился Григорьев.

– От тебя ничего не хочу, – отрезал Вовка.

Внезапно заговорил Мишка:

– Пусть он свой нож отдаст! – потребовал он.