Секс в Средневековье - Рут Мазо Каррас

В художественной литературе также присутствуют сцены, где женщины ласкают друг друга. В них одна из женщин ставит себя на место мужчины, даже если она не одета в мужскую одежду, и они скорее написаны для возбуждения мужчин, а не женщин (что верно и для многих современных порнографических сюжетов о любви между двумя женщинами). Например, в каталанском рыцарском романе «Тирант Белый» служанка прячет героя, влюбленного в принцессу, в комнате своей госпожи. Затем он наблюдает из укрытия, как служанка помогает принцессе принять ванну, лаская ее тело и говоря при этом: «Вот ее глаза и уста: я целую их за тебя. Вот ее груди фарфоровой белизны: я держу их в руках и целую вместо тебя… Руки одного лишь Тиранта заслуживают права коснуться того, до чего дотрагиваюсь я»[174].

В романе служанка не представлена как «лесбиянка» – она заводит свои интрижки с мужчинами, – и она только услаждает взор мужчины в тексте и мужчины-читателя. Тем не менее принцесса не возражает против ее ласк, и это многое говорит нам о том, какой уровень физического, даже сексуального контакта между женщинами считался нормальным или приемлемым – или же это говорит нам только о мужских фантазиях. В том же тексте служанка в маске мавра делала вид, как будто ласкает принцессу; Тирант, увидев их, подумал, что принцесса сношается с темнокожим садовником, однако принцесса и ее свита знают, что перед ними женщина, и находят это крайне забавным.

Разные группы людей относились к женщинам, вовлеченным во все описанные выше внебрачные отношения, по-разному. Почти все дошедшие до нас источники были созданы мужчинами, и женщины могли понимать свои отношения или поведение совсем не так, как они были описаны.

Эта разница в восприятии между женщинами и мужчинами, чьи тексты до нас дошли, нигде не видна так очевидно, как в случае изнасилования. По современным представлениям насилию не место в главе о внебрачном сексуальном поведении женщины: здесь она жертва насилия. Однако мужчины в Средние века наверняка рассматривали бы раздел об изнасиловании как вполне уместный в главе о женщинах. Во многих источниках они почти не проводят различие между изнасилованием и гетеросексуальным половым актом в целом. Согласие женщины действительно не имело никакого значения. То, как это повлияло на мужское сексуальное поведение, мы обсудим в Главе 5; здесь же мы рассмотрим изнасилование в контексте женского сексуального поведения.

Многие средневековые теоретики медицины считали, что зачатие невозможно, если обе стороны не испустили семя, а следовательно, женщина не могла забеременеть, если не испытывала удовольствия, как мы увидели в Главе 3. Следовательно, если женщина зачала ребенка, она должна была дать согласие на половой акт, поскольку она получила от него удовольствие. Однако некоторые авторы проводили различие между телом и разумом в этом отношении: возможно, тело испытывало удовольствие, даже если разум не был к этому расположен. Пусть эта теория и была основана на научном заблуждении, она по крайней мере не делала женщин сообщницами в их же изнасиловании.

Во многих случаях, когда изображается изнасилование, женщин не то чтобы представляют его сообщницами, но просто не считают их согласие важным. Мужчина берет то, что хочет, и источникам все равно, предоставила ли женщина желаемое добровольно. Иногда изображалось, что женщина сперва не хотела, но в результате получила удовольствие. В исландской «Саге о Греттире» XIII века герой объявлен вне закона и пускается в бега, и находит убежище в хлеву. Хозяйская дочка и служанка находят его спящим без одежды, и служанка замечает, что у такого крупного мужчины, знаменитого своими подвигами, такой ужасно маленький член. Он просыпается и сочиняет вису, в которой говорит ей, что хотя его член сейчас кажется маленьким, в других обстоятельствах он может стать крупным. Затем он насилует ее, и, по тексту саги, «когда они расставались, ей уже не приходилось срамить Греттира»[175]. Показательно, что здесь была изнасилована служанка (хозяйская дочка убегает, когда Греттир хватает служанку). Как и в пастурелях (их мы обсудим в Главе 5) и юридических документах о зависимости в Средние века, простолюдинки всегда доступны мужчинам высших классов и мало что могут сказать по этому поводу.

Возможно, нас не должно удивлять отсутствие всякого внимания к согласию или несогласию женщины с учетом того, какую роль ее согласие (или его отсутствие) играет в других жизненных ситуациях. Согласно церковному праву, женщина должна дать согласие на собственный брак, но на практике выбор за нее зачастую делали ее родители, по крайней мере в тех областях и социальных группах, где девочек выдавали замуж в раннем подростковом возрасте (в целом это характерно для аристократии по всей Европе и во всех социальных и религиозных группах Южной Европы позднего Средневековья).

В обществе, которое не сильно ценило личную независимость, согласие приобретало несколько иной смысл. В средневековом обществе узы зависимости были крепки, и было сложно сказать «нет» насчет секса или чего-либо другого тому человеку, от которого ты зависишь. Пра2ва первой ночи как собственно права не существовало, но зато часто встречалось то, что сегодня бы сочли сексуальным домогательством quid pro quo, только в Средние века это не было вне закона. Даже когда речь заходит о долгосрочных отношениях, когда служанка рожает хозяину больше одного ребенка, мы не знаем, насколько это был добровольный выбор; как и в случае с рабами на двоенном Юге США, решение согласиться стать любовницей хозяина могло быть основано как на физическом принуждении и экономической нужде, так и на желании дать своим детям лучшую жизнь. Какой-то выбор при этом мог быть, но все же в основном это было принуждение.

Мы не располагаем статистикой по распространенности изнасилования в средневековом обществе. Есть несколько соответствующих судебных дел, но мы можем предположить, что о случаях изнасилования тогда сообщали еще реже, чем сегодня, так что число судебных разбирательств плохо помогает нам оценить частоту преступлений. Еще чаще о таких ситуациях не просто не заявляли – их вообще не воспринимали как изнасилование, поскольку принуждение было не физическим.

В Средние века, как и сегодня, изнасилование также могло пониматься как насилие против женщины, а не сексуальное насилие. В Англии в конце XII – начале XIII века, например, и юридические трактаты, и реальные судебные разбирательства указывают не на отсутствие согласия со стороны женщины, но на физическое насилие, от которого она пострадала: «Сибба, дочь Уильяма, обвиняет Уильяма, сына Хью Болтонского, что он увел ее из деревни Уэлдрейк и силой взял ее и окровил ее»[176]. Однако позднее язык изложения как в трактатах, так и в судебных делах сосредоточился на потере девственности, и с конца XIII по XV век начали обращать внимание на вопрос о том, дала ли женщина согласие. Эти изменения отражали перемены в политических условиях и в том, что думали о сексе и власти те люди, которые создавали законы и приводили их в исполнение. Ким М. Филлипс утверждает, что акцент на насилии против женщин шел на пользу самим женщинам, поскольку он мог способствовать их безопасности. Но в то же время, если начать сосредотачиваться на вопросе согласия женщины, как сегодня, так и в Средние века все может свестись к ситуации «его слово против ее слова», и репутацию женщины могут извалять в грязи. Однако если сосредоточиваться только на свидетельствах насилия, а не на согласии, то может оказаться, что если принуждением была угроза, а не физическое насилие, то насильника нельзя привлечь к ответственности.