Дебилизация России и всего мира. Новое варварство - Максим Калашников

Причем это настроение — «Время, назад!» — сейчас распространяется. В РФ некоторые нацдемы призывают к подобному, сочетая это с требованием распилить Росфед на семь русских республик.

И это тоже — свидетельство того мрака нового варварства, что на нас надвигается.

Скажу сразу: эта реакционная утопия хороша только для балбесов.

Начнем с того, что государство в XIX веке много чем не занималось. Образование, наука, промышленная политика, здравоохранение — все это жило на плату за услуги и на частные пожертвования. Да и жизнь была не сахар. Даже в самой богатой стране того времени, в старой доброй Британии. Думаю, попав туда, многие просто сблеванули бы от отвращения и от зловония.

Почитайте книжечку Т. Дитрич «Повседневная жизнь викторианской Англии». Низы резко отделялись от верхов. Низы практически не мыли ни тела, ни рук. А зачем? С грязью — теплее, воду нужно носить (водопровода нет), да еще и греть (топливо дорого!). По той же причине обычные жители культурного Лондона не стирали одежду. Зубы гнили — изо ртов воняло. Безработные, загнанные в работные дома, где труд был куда каторжнее, чем в Сибири. Например, за похлебку раздробить полтонны камня в день. Ужасающая преступность: полиция в каждом городе Англии появилась лишь в 1862-м. Темза 1855-го была грязна от потоков конского навоза, человеческих испражнений и отходов, запах от нее был как от открытой канализации. Нормальную канализацию в Лондоне построили за 1859–1870 годы.

Жизнь низов была ужасающей. Никаких социальных пособий или охраны труда! Заболел — остаешься без работы и можешь подыхать. Еще в 1893–1894 годах люди на свинцовых предприятиях Англии мерли, как мухи. То же самое — на мукомольных и резиновых предприятиях, на фабриках по морению дерева и бумаги, по производству красителей, по лакированию стекла, по выпуску содовой воды, на спичечных фабриках. При рабочем дне в 11–12 часов и недоедании рабочих. Подчас люди сгорали от отравления за полгода. (Это — из материалов специального парламентского комитета, созданного в 1893 году.)

На спичечных фабриках, где нужно было окунать спички в чаны с серой и фосфором, не было никакой вентиляции. А рабочий день доходил до 14 часов. Через несколько лет рабочим приходилось выдергивать все зубы — из-за отравления распухали челюсти и десны, вызывая дикую боль. Потом челюсти начинали светиться в темноте: фосфор! Как правило, умирали рабочие, не дожив и до сорока лет. Их трущобы называли трущобами светящихся скелетов. При этом в среднем рабочий имел заработок в 30 шиллингов в неделю (1901 г.) — 75 фунтов в год. При том, что платья для богатого класса могли стоить и 200 фунтов. Жилье и еда — без разносолов — поглощали половину семейного бюджета.

Масса людей жила за счет сбора мусора и отбросов. Все шло в дело. Даже спитой чай перефасовывался и мешался с мятой — для бедных. Даже трупы животных утилизировались: шкуры — на кожу, кости — на мыло. Куриный помет и собачье дерьмо собирались людьми — аналогами индусов из касты неприкасаемых: все это шло в кожевенную промышленность. От мусорщиков разных специализаций омерзительно пахло.

Комиссия принца Уэльского в 1880 году занималась жилищами рабочих. Картина поразила аристократов. Невероятная скученность, вся семья — в одной комнате. Нет постельного белья. Полчища клопов, тараканов, вшей и крыс. Ранняя проституция. (Вы, кстати, «Жерминаль» Эмиля Золя прочтите — то же время во Франции и примерно та же картина.) В домах никто не наводил порядок: работа отнимала все силы. Грязь получалась чудовищной. Поэтому огромной оказывалась и смертность среди детей: инфекции. Детей старались иметь больше, чтобы хоть кто-то выжил. Смывной туалет приходился — 1 на 16 домов (3– 40 жильцов в каждом). Нужду поэтому справляли на лестницах, во дворах и у заборов. Отопления в таких домах практически не было: не по карману жильцам выходило. Пищу готовили на кострах во дворе. Некоторые шли к соседнему булочнику (они варили и студни) — и просили разрешения опустить в чан с кипящим бульоном свои тряпочки с черным пудингом: кишки, нашпигованные гречкой и свиной кровью.

А если вы почитаете книги викторианского премьера Бенджамена Дизраэли (он был еще и популярным писателем), то увидите еще больший ужас. И фабрики, где работниц запирали на ночь, и хозяев, пекущихся о «нравственности» женщин, и пьяных старух, на которых ткачихам приходилось бросать грудных детей. А старухи, чтобы дети не орали, давали им опий… Или тряпки, смоченные в вине. А шахтеров-женщин не хотите? А матросов торгового флота почти на положении рабов — не помните?

Жизнь высших классов была тоже не сахар. Медицина долго оставалась варварской. Врачи не мыли руки до середины позапрошлого века. Роды принимали иной раз, только вернувшись со вскрытия трупов. Смертность рожениц даже из богатых семей иной раз доходила до нескольких процентов. Едва ли не половина детей умирала, не дожив до пяти лет. Множество болезней пытались лечить кровопусканием. У королевы Виктории так родственника убили: пытались отворением жилы лечить пневмонию.

Так что немудрено, что в XIX веке рабочие стали восставать. И под ногами правящего класса загорелась земля. Париж восставал четырежды. Первый не считаю: это был конец предыдущего века, и на подавление рабочих тогда выдвигался Наполеон. А потом были восстания 1830-го, 1848-го и 1871 годов. Особенно страшными и кровавыми получились два последних. В 1848 году рабочие впервые подняли красное знамя и потребовали «социальной республики». Войскам Кавеньяка пришлось пушками и картечью очищать Париж. (Было еще восстание против диктатуры Луи-Наполеона — тоже крови много пролилось.)

В 1871 году, после поражения Франции от немцев, рабочие Парижа создали первое в мире социалистическое правительство под алым стягом. Рабочие пытались заставить платить 5-миллиардную контрибуцию пруссакам верхи, проигравшие войну, а не простой народ. Парижскую коммуну пришлось брать в ожесточенных боях, заливать восстание кровью. Бросив в уличные бои стотысячную карательную армию.

Таким образом, бизнес, конечно, жил при низких налогах. Только вот платой за это становилась постоянная угроза рабочих восстаний. Ибо простым людям терять было нечего. Не зря Бисмарк в 1875 году принял первые акты о социальном страховании рабочих, положив начало формированию социально-рыночного государства. Первая мировая и русская социалистическая революция 1917 года (а потом Великая депрессия, Гитлер и Вторая мировая) заставили западный капитализм согласиться на большие налоги. Ибо — чтобы не лишиться власти и не увидеть над головой алое (иногда — со свастикой) знамя — пришлось тратиться на пенсии и пособия, на высокие зарплаты и государственные программы. Капиталисты ХХ века поняли, что для победы в войнах и достижения конкурентоспособности нужно вкладывать большие деньги в науку. В передовые разработки. В военные заказы и космические программы. Что нужна хорошая медицина для всех. И многое-многое другое, на что в XIX веке не тратилось государство.

И вот теперь взять — и от всего этого отказаться? Лишить для начала права голоса и пенсионеров, и тех, кому идти на пенсию в ближайшие десять лет, — ибо они не проголосуют за свое превращение в нищих? Да вы моментально получите рост революционно-социалистического и национал-социалистического движения! Что толку с того, что люди, лишенные пенсионной системы, примутся вынужденно рожать детей? Ведь их нужно еще и обеспечивать, учить и лечить. А где рабочие места, коли реальный сектор — в Китае, коли новые технологии делают ненужными 80 % людей даже на Западе, а налоги на бизнес упадут втрое?