Охотник за головами - Дмитрий Манасыпов

Полыхнуло сразу, занялось жарким, гудящим пламенем, от которого пришлось уходить чуть ли не бегом, направляясь к выходу, Хорса заботливо закинул пару стекляшек с особо вонючим содержимым в сторону сфер, где спали еще не «вылупившиеся» твари. Следом, крутясь и разбрызгивая трещавшие капли полыхающей смолы, полетел факел. Видимо, в пещерах проходили природные дымоходы, вырубленные временем в каменной крепи. Иначе как можно объяснить, что практически сразу стало вытягивать, как при хорошей тяге. Троица еле успела выбежать, когда в оставленном за спиной подземелье завертелся огненный смерч. Дойдя то того места, откуда начинался спуск, ведущий к дороге, они остановились. Тяжело дышали, сплевывая горечью, набившейся в ноздри и глотку от гари. Жак повернулся в сторону дымящего проема в холме, скривился:

– Конец легенде… вот только как же быть с тем волком, который вывел нас сюда?

– А это уже совсем другая легенда, музыкант. Сейчас надо не о ней думать, а о тебе, о твоей легенде. Кто же ты такой, господин Поющий Май? – Освальд посмотрел на Жака и улыбнулся. – Ты хорошо поешь, хорошо стреляешь из лука, не боишься опасности. И вообще много в тебе всего интересного. Кто ты?

Хрустнула ветка. Они оглянулись. Цепочкой, один за другим, выходили на поляну большие волки. Пусть и меньшие по размерам, чем тот черный, но зато их было много. Хорса оценивающе посмотрел в колчан, в котором стрел заметно поубавилось. Освальд достал из ножен убранное было оружие, Жак последовал его примеру.

Десяток хищников выбрался из оврага, когда на поляну, раздвигая широкой грудью кусты, вышел черный знакомец тройки охотников. А на его мощной спине, свесив ноги в расшитых сапожках и не держась за густую шерсть, лежала совсем молодая девушка. Куртка с белой опушкой, узкие кожаные штанишки, на голове, перехватывая непокорные черные волосы, – небольшой серебристый обруч с блестящим камнем посередине. Из-под соболиных, вразлет бровей на троих глядели густо-васильковые глаза.

– Вот тебе и конец легенде, – Хорса стоял столбом, глядя на нее, – но какая красота…

Волчья красавица лениво потянулась, толчком сафьянового сапожка направив своего «коня» к застывшей троице. Серые тени, стлавшиеся над землей по сторонам от нее, напряглись. Девушка сдунула с глаз непокорную черную прядь и неожиданно подмигнула Жаку. Серые, следившие за ней, расслабились, шерсть на загривках улеглась. Сбились в кучу, лениво зевая и показывая алые пасти с белыми клыками, улеглись у ног ее лохматого «скакуна».

– А вы молодцы. – Васильковые глаза обвели стоящих перед ней людей взглядом, задержавшись на Освальде. – Доказали, что можете и сами решать проблемы. Не прибегая к нашей помощи. Очень, знаете ли, интересно, когда про тебя забывают, а потом начинают небылицы всякие выдумывать. Я запомню вас, люди. Можете сказать в этих своих Оврагах, что теперь никто не тронет путешествующих по дороге. Да… и пусть все уберут из этой дыры, когда прогорит. Не то сама приеду в гости со своими щенками. Идите.

Они пошли. Волки не двигались. Освальд шел последним.

– Эй, охотник! – Освальд повернулся к Волчьей Сестре. – Ты ведь понял, что он – девушка? – спросила черноволосая красавица.

– Да.

– Давно?

– Нет. Я ж ее, спасая, хватал руками… Так уж вышло, и не один раз. Когда мы не нашли венец, и она не расстроилась, хотя так горячо рассказывала про него, стал подозревать еще больше. А убедился только сейчас, когда ты посмотрела на меня, а он, она, чуть тебя не убила взглядом. До этого все же сомневался.

В глазах ярко сверкнуло. Освальд пошатнулся, но не упал. Он стоял на месте, врастая в землю, и одновременно летел, видя то, что не мог видеть.

Огонь, блеск стали, кровь, текущая по гранитным ступеням, лениво и нехотя. Разваливающиеся каменные стены, узкие башни по краям, пеплом разлетающиеся полотна знамен. Хриплые крики над металлической спиной многоголовой змеи пехоты, втягивающейся в осажденную крепость. Тонкая фигура на сивом жеребце, летящая вперед, вопль, торжествующий и победный. И огонь, жадно пожирающий дерево, кожу, мышцы… Боль, холод и чернота.

Голос неведомой Древней пробился через плотный туман морока:

– Пусть бережет себя. Она не для тебя, и ты не для нее. Абсолютно разные люди. Пока.

Освальд посмотрел на нее, ведающую и знающую даже больше, чем ему требовалось.

– До свидания.

Товарищи ждали у тропы, ведущей к большаку. Рассказывать им про короткий разговор с Волчьей Сестрой Освальд не стал, незачем было. Они спокойно добрались до деревни.

Долго не задерживались, дела торопили. Освальду предстоял путь в одну сторону, а Хорсе и «Жаку» – в другую.

И Освальд, и Волчья Сестра были правы: Жак не был Жаком. Сбежавшая из своего собственного обоза, дотянувшая в этой глухомани до приезда лучника, родная племянница ландграфа Агнесс де Брие возвращалась домой. Хорса колотил себя по голове, проклиная собственную недогадливость, краснел каждый раз, когда встречался с ней взглядами, и немудрено. Не мог забыть все слова и выражения, которые произносил при ней. Да и не додумался про маскарад с маскировкой, такой, как сейчас казалось, простой. А она тоскливыми глазами смотрела за приготовлениями Освальда, собиравшегося в путь.

Передав Годзереку все, что было сказано и сделано в лесу, и несмотря на его горячие просьбы остаться и погостить немного, они разъезжались.

В мешке, притороченном к седлу Агнесс, находился венец Парамонды, который она забрала с собой, когда убегала из каравана. Который таскала с собой все время, что находилась здесь. Как смогла она убежать, как сумела так долго притворяться? Что ее заставило так поступить, Агнесс и сама не понимала. Что-то подтолкнуло ее, и только благодаря этому девушка смогла выжить.

В пещере, которую они сожгли, среди прочих вещей было достаточно много принадлежавших ей. И самое главное – старая куртка, которая неизвестно каким образом оказалась там. Это именно из-за нее выведенные в подземелье монстры, реагируя на запах, должны были выследить девушку, когда нападали на караван.

В ту ночь, черную, рвущую воздух ударами грозы, в проливной дождь Агнесс выжила и убежала. Вода смыла следы, не дав возможности оборотням дойти до деревни, в которой девушка переночевала в развалинах халупы на окраине. Потом добралась до Вилленгена, купила новую одежду, инструмент… и не стала возвращаться в Бретоньер. Вернулась сюда, в Волчьи Овраги. Как будто позвало что-то, заставило поступить именно так. Освальд не удивлялся. Слишком много во всей этой истории было странного и непонятного. Но зато теперь все позади… Наверное…

Выехав из ворот деревенского трактира «Гостеприимный приют», Освальд остановился. Агнесс и Хорса тоже замедлили своих лошадей.

– Прощайте. – Охотник пристально всмотрелся в их лица, словно стараясь получше запомнить. – Хорса, ты самый замечательный боевой товарищ, который у меня когда-нибудь был. Жак… простите, Агнесс, вы – великолепная девушка, я рад знакомству с вами. Берегите себя, впереди у вас неизвестность, которая может таить любые угрозы.