Информация - Роман Сенчин

– Какие еще три лимона?

– Премию «Большая книга»… У меня роман вышел, говорят, что вполне есть шансы получить. Ну, если не первую премию, то вторую или третью. Там тоже денег прилично.

– Что ж, желаю удачи.

– Очень надеюсь…

– Надейся, – не смог сдержать я сарказма, – надежда умирает последней.

– Я не просто надеюсь, а двигаюсь своим путем. В итоге рано или поздно он приведет меня к вознаграждению. И чем мне тяжелее сейчас, тем – в плане материальном – станет легче потом. Вся история культуры это доказывает. А если я не дождусь, то дети стопроцентно будут обеспечены…

Свечин говорил так уверенно, что я даже не нашелся что ему ответить. Подумалось: «А ведь, скорее всего, это правда. Зарабатывает человек себе имя методично и упорно. В Интернете все чаще мелькает, публикаций больше и больше, три книги выпустил. Вполне может дождаться золотого дождя».

А буквально через неделю он сидел у меня в слезах и соплях, хлестал водку, но не пьянел от горя и недоумения.

– …Он должен был жить или очень коротко, или очень долго, а тут… Сорок три года, безвременье, о котором через пять лет никто и не вспомнит… Смерть таких должна символом быть, взрывом, а тут… Болотный бульк всего-навсего… Бульк… А я ведь с его братом, с Сергеем, буквально месяц назад познакомился… Ну да, с тем. На одной литтус он на саксе играл. Познакомились, и я его первым делом спросил: «Как Егор?» – «Хорошо, квартиру купил». – «Да?! – я. – В Москве?» – «Нет, в Омске». До этого, оказывается, с отцом так и жил, там же и студия, и репетиции… К тому же не на заработанные деньги купил, не с концертов, а жена свою квартиру в Новосибирске продала, и на эти деньги купили… Я тогда удивился, но значения не придал. И вот… И он почти сразу в этой отдельной квартире умер. Реальной свободы, что ли, не выдержал?… Нет, не в этом дело… Но я понять не могу, поверить, что человек, чьи кассеты, диски в каждой второй… ну пусть в каждой десятой квартире есть… что он в такой полубедности жил. И брат его тоже, Сергей, всю жизнь по съемным квартирам, на всяких тусовках на хлеб лабает… А его ведь знает весь мир… Кинчев вон за пяток выступлений, говорят, на поместье заработал, а тут великие…

– Ну, Кинчев за определенные концерты бабла огреб, – вставил Максим. – В девяносто шестом, когда Ельцина на второй срок тащили.

– Да знаю я, помню… – Свечин хватанул очередную стопку водки. – У меня об этом, по существу, последний роман. И там песни Летова лейтмотивом… Должен в марте в журнале выйти, к лету – книгой. Два года его писал, а вот появится, и скажут: «Ну Свечин и борзописец! Не успели Летова похоронить, а у него уже книжка готова!» Блин… Но я не об этом всё, не об этом. Не это главное… Я поверить не могу, что сегодня можно быть реально знаменитым и в то же время бедным. На квартиру обычную хрен знает где не иметь денег, когда твои песни все вокруг слушают, – это не бедность, что ли?

В общем, такое вот открытие сделал Свечин в связи со смертью героя панк-рока Егора Летова. Смешное, конечно, открытие, хотя и имеющее право удивить. Если правда, что Летов до последних месяцев жил в родительской квартире, ничего, по существу, не имел, то оставалось действительно только удивляться. Судя по тэвэ, всяким статьям, даже те, кто не набирал приличных песен на альбом, от кого все кривились и никто не слушал, умудрялись строить загородные терема, покупать дорогущие кары, а Летов оставался внизу социальной лестницы со всеми своими многотысячными тиражами дисков, концертами, со всей своей славой. С другой же стороны, вряд ли он рвался зарабатывать деньги. Если бы хотел просторную квартиру, загородный дом, машину, наверняка бы все это заполучил. И его вряд ли назвали бы продавшимся. Вон, даже Свечин, явный его фанат, сам ведущий полубедняцкий образ жизни, был уверен, что Летов имел приличные условия, соответствующие его известности. Нечто большее, чем одна только любовь и уважение немалого процента сорокалетних – пятнадцатилетних жителей России и прилегающих территорий.

Себя я никогда не считал летовским поклонником, но у меня и в юности, и теперь были его записи (пиратские, скорее всего), некоторые песни, вроде «Мы уйдем из зоопарка» и «Долгая счастливая жизнь», я слушал часто, знал наизусть… Меня его смерть зацепила, и я, как и Свечин, считал, что умер он не вовремя, – мне очень нравились некоторые вещи с его поздних альбомов, глубокие, мудрые и одновременно ироничные, спокойные, но и безысходные. Такое, например:

Труп гуляет по земле

Гордо.

Шуршит газетой, лазит в Интернет.

Радостно – в магазин,

Празднично – на футбол,

Ночью – с женой в постель.

Что-то важное Летов стал нащупывать в этом, как Свечин выразился, безвременье и тут ушел, не досказав, не выразив.

Да, Летова было жаль, но его смерть подействовала на меня взбадривающе. (Часто так бывает – сидя в жутком настроении перед телевизором и видя в нем всякие ужасы, чувствуешь, что твое состояние слегка улучшается.) На работе я стал способен заниматься делами, на леваках зарабатывал активнее. Хотя тоже все двигалось со скрипом, больше по необходимости (а куда деваться, действительно?), чем по желанию… И не на меня одного летовская смерть так подействовала. Максим, оккупировав ноутбук, сообщал:

– Прям буря. Записи выставляют, воспоминания, призывы к нонконформизму. Проснулись все эти из восьмидесятых.

Спустя несколько дней после того, как горевал у меня в квартире, Свечин позвонил снова и каким-то просветленным голосом сообщил, что вместе с Иваном и музыкантами едет в Питер записывать дебютный альбом своей «Плохой приметы».

– А зачем в Питер? – не понял я.

– А как иначе? Это родина русского рока. Егор Летов был членом Ленинградского рок-клуба! Да и… – Просветленность из голоса стала исчезать. – Да и записываться там дешевле. Забили студию на «Леннаучфильме», и девять часов – всего пять четыреста получилось.

– Понятно, – отозвался я. – Мне диск подарить не забудьте.

Свечин пообещал, но предупредил, что альбом потребует много работы: сведение, мастеринг, что-то еще… Примерно через месяц я все-таки их песни послушал. Этакий подростковый панк, исполняемый тридцатилетними мужичками. Неловко было после этого смотреть на Ивана, а особенно на Свечина. Хотя осенью, когда начался мировой экономический кризис и люди испуганно и по большей части бесцельно зашевелились, а некоторые вместо путей спасения стали искать подтверждения близкой всеобщей погибели, «Плохая примета» приобрела даже некоторую известность и популярность – песни стали чаще скачивать в Интернете, группа дала пяток концертов в московских клубах. Парочку я посетил; удивлялся, видя там по полсотни слушателей-зрителей. Впрочем, подавляющее большинство пришедших были знакомыми членов группы. С продажей дисков дело у Ивана и соратников вроде бы не пошло – выпустили какое-то количество самопальных экземпляров, раздавали там-сям…

Правда, они не теряли надежды на успех: «Ничего, все движется. Становление команды – процесс небыстрый. Это только коммерческие проекты за месяц созревают, потом год чешут баблос и рассыпаются».