Уничтожим всех уродов. Женщинам не понять - Борис Виан

— Мой убийца… — шепчет она, — Мой дорогой убийца, сделай мне больно, укуси меня.

— Все, хватит! Я никого не убивал.

Дать ей, что ли, как следует… хотя это может поломать кайф, тем не менее я сажусь, кладу ее на колени и шлепаю по заднице. Она извивается как червяк, ей удается высвободиться и снова опрокинуть меня на спину, тут же она прыгает сверху. Я смотрю на часы. У меня не больше трех минут.

Она неистовствует, что за прелесть. Сколько в ней огня, в этой малышке!

— Задуши меня… Сделай мне больно.

На меня все эти завывания производят как раз обратный эффект. Я покидаю поле боя, она замечает это и делает кислую физиономию.

— Я тебе не нравлюсь? — спрашивает она.

— Если бы ты заткнулась, может, что-нибудь и получилось бы, но меня совсем не вдохновляет твоя слюнявая болтовня.

— О!.. Фрэнк… убей меня. Как я несчастна… Убей меня, как ты убил того китайца.

Я отстраняю ее от себя и встаю.

— Вот бы тебе какого-нибудь грубого мужика, который отдерет тебя хорошенько и наградит веселенькой болезнью. Тогда ты запоешь.

Говоря это, я одеваюсь, в женское, как водится. Я уже опаздываю на пять минут и очень надеюсь, что Ричи не очень обеспокоится, поднявшись на «Кейн-младший» и никого там не обнаружив.

— Фрэнк, — шепчет она робко.

Я подхожу к окну и смотрю на канал. Подходит какой-то катер, останавливается. Должно быть, это Ричи. Мне надо бежать.

— Оставайся здесь, — говорю я Салли, — и жди, пока я вернусь. Тогда потолкуем серьезно.

— Вы вернетесь?

Она очень хорошенькая, эта идиотка. Я подхожу к кровати и целую ее в обе щеки, по-братски. Она надулась, словно маленькая девочка, которая провинилась и, стараясь не заплакать, покорно шествует в угол.

— Лапушка, — говорю я, — я действительно очень спешу, а когда спешишь, ничего хорошего не получается. Будь благоразумна, я вернусь через час.

— Правда?

— Клянусь, — отвечаю я и убегаю.

Я спускаюсь на террасу и мчусь к маленькому причалу. Это действительно Ричи. Он остановился рядом с «Кейном-младшим» и удивленно смотрит на подушки.

Я прыгаю внутрь, отвязываю веревку и в двух словах объясняю ему, что со мной произошло, в том числе о парне в его секции и нашей маленькой потасовке.

Ричи это совсем не нравится.

— Я уже ничего не понимаю, — признается он. — Но я раздобыл покойника, он одет и загримирован, а у меня с собой пол-литра крови, чтобы полить катер.

Фу! Все эти подробности вызывают у меня тошноту.

— Ричи, — говорю я, — ты выбрал очень странную профессию.

Он решительно протестует.

— А скажи-ка, кто вляпался в это грязное дельце? Ты или я?

Все это время мы идем бок о бок к дому его приятеля. Это примерно в миле отсюда, лодочный гараж как раз у самой воды, и туда можно загнать «Кейна-младшего» почти целиком. Таким образом, никто ничего не увидит.

Я привязываю «Кейна» к кольцу, спрыгиваю на пол. Осматриваюсь. В гараже стеклянная дверь, и за ней стоит бьюик Ричи.

— Ты его что… привез сюда? — спрашиваю я.

— Да, он там. Сходи за ним и принеси сюда.

Я иду. Только не дать слабину. Это большой мешок из плотной материи армейского типа.

Он тяжелый, кляча. Мне удается все же дотащить его до катера.

— Сними мешок, — говорит Ричи.

— Я, конечно, сниму, но предпочел бы на него не смотреть.

— Ну и напрасно. Он на тебя немного похож, молоденький такой.

— От чего он умер? — интересуюсь я.

— Инсульт, — отвечает Ричи. — Но когда мы пустим пулю ему в лоб, никто уже не сможет разобраться.

Я медленно сглатываю слюну.

— Хм… Ты это сделаешь, Ричи?

Я умоляюще смотрю на Ричи, а тот смеется. Он стаскивает мешок. Я отворачиваюсь и тут же выбегаю за дверь. Успел — меня выворачивает на стену гаража.

Возвращаюсь. Ноги подкашиваются.

— Какие же они гады, что сделали такое с By Чангом, — говорю я.

Это придает мне мужества. Нужно довести дело до конца и перебить эту банду мокриц.

Я вытаскиваю из ящика пушку и заряжаю ее.

— Дай-ка мне, — говорит Ричи.

— Да ладно, я сам. Я готов.

Он показывает мне, куда стрелять.

— Вот сюда. С этой стороны. Подожди!

Он берет конец брезента, который валяется в ящике, и покрывает им лицо парня. Он держит его в сидячем положении на скамье катера.

— Нужно сделать так, чтобы на нас не попало, — говорит он. — Теперь давай. Заверни.

Он протягивает мне старый шарф, я врубаюсь и заворачиваю в него револьвер, чтобы заглушить выстрел. Затем просовываю дуло, как он мне показал, меж зубов мертвеца и стреляю.

Раздается глухой выстрел, мне отдает в руку. Ричи снимает брезент. Я не смотрю.

— Сожги шарф, — говорит он. — Смочи бензином.

Пока я в уголке занимаюсь этим, слышно бульканье опорожняющейся бутылки. Должно быть, он отделывает макияж.

— Теперь, — командует Ричи, — возьми записную книжку и напиши, что тебе все осточертело и ты предпочитаешь умереть.

Я делаю все, что он говорит. Машинально. Шарф догорел, от него идет дым и невыносимый запах жженой шерсти.

Закончив писать, я говорю Ричи:

— Что подумают родители?

Его это не волнует.

— Пустяки, — заявляет он. — Через два дня все будет закончено.

— Ты оптимист, — замечаю я.

Он встряхивает меня и протягивает флягу.

— Послушай, Фрэнк. Ты просто дрейфишь. Выпей это и приди в себя. А то ты и меня заразишь своим настроением. Тебе что, наплевать, что Гая станет такой, какая она сейчас? А другие несчастные наркоманки? Я от тебя просто балдею. Да, мы делаем глупость, но нельзя же сидеть сложа руки, пока эти мерзавцы безнаказанно творят свои мерзости.

Я же думаю о том чудаке, который лежит у нас на катере, и что чем дольше мы здесь торчим, тем больше подвергаем себя опасности.

— Пошли, — говорю я. — Выгляни наружу, нет ли кого. Выведем «Кейна-младшего» и пустим по течению.

Сказано — сделано. Мы забираемся в другой катер, вытаскиваем «Кейна» на середину канала, оставив брезент на носу, — так лучше… Затем отпускаем и быстренько возвращаемся. Ставим катер на место, закрываем дверь гаража и сматываемся. Бьюик стоит под боком.

— Ты знаешь, куда мы едем? — спрашиваю я у Ричи.

— К Луизе?