Это другое 3 - Иван Солин

— Виленовна, — тут же поправила Громова забывшегося поклонника, конечно же её партийной несгибаемости, а вовсе не бездонных глаз, пусть и таких серьезных. — Я ознакомлюсь и позже сообщу вам своё мнение. Можете быть свободны, Румянцев.

А когда понурый замполит удалился, чуть покрасневшая Громова украдкой улыбнулась и, напевая «Синий платочек», чуть не вприпрыжку удалилась, как говорится, летящей походкой. Вот только далеко уйти не сумела, так как была остановлена такой же молодой девчонкой:

— Валенька, ты не занята?

— Нет, Сонечка, шла вот пообедать, но этот невыносимый Румянцев опять лип. Задержал, паршивец, — моментально преобразившись, радушно поддержала беседу с аналогично помолодевшей Силиной её, как видно, подружка Громова.

— Хм, ну, по-моему, Ким, весьма и весьма интересный мужчина. Умный, эрудированный, серьезный, ответственный, зря языком не мелет, пусть это и его работа. Хотя, как по мне, слегка робкий он, что ли, в... эм, ряде вопросов. Не будь, в общем, он одногодкой моего дедушки, то я, наверное бы, и приударила за таким редким нынче образцом мужественности, — шагая рядом с задумчивой от таких слов подругой, вроде как беззаботно щебетала Софья Самуиловна, хотя что-то её явно тяготило. — Хотя и Ивашутин(лукаво) тоже ничего такой. Пусть и слегка рьяный да шумный. Но далеко не дуролом при этом, так что достоин внимания. Как ты считаешь, Валюш?

— Эм, наверное. Ты по делу или просто перекусить со мной зашла? — неуклюже перевела тему ещё с блокады вдова, и чей опыт в данной теме, выходит, куда как скромнее чем у собеседницы, аналогично не сказать что ветренницы.

— Да вот, Валь, не нахожу уже себе места, — посерьезнев и не удержав маску, проявила Силина истинные эмоции на пусть и молодом теперь, но, видно, уставшем лице. — Славка мой уже который день не появляется, хотя сказал, что ненадолго в Воднинск. Даже ворона его тут осталась, ибо не брал он этого проглота с собой. Слава ведь, как перебросил вас, то собирался переправить сюда лишь ещё одну группу решивших строить тут новый мир добровольцев, с которыми загодя договорился, как и с вашей командой. Ну и, после этого — сразу назад. Но что-то нет его и нет уже сколько. Измучилась уж вся. Не сплю ночами. Только Оленька и успокаивает, что, мол, господин, тьфу ты, что Славка будет в порядке, и не стоит переживать.

— Не нравится мне эта Гаус, — посмотрев в теперь видно, что красные глаза собеседницы, твердо сказала ей Громова. Ну а взяв Силину за руку, уже мягче продолжила. — А что касается сына твоего, то тут я с нею, как ни странно, согласна. Уж не знаю, отчего он у тебя такой, и когда успел, но жизни он, такое ощущение, видел не меньше, пожалуй, нашего. Трудно, в общем, сформулировать, но знала я куда более зрелых мужиков, которые не в пример хуже удар держали, а твой — совсем ведь ещё мальчишка.

— Думаешь? — слегка растерянно переспросила мать и, повинуясь жесту, уселась за столик напротив, когда они уже дошли до столовой, где бесплатно и очень вкусно, к слову, кормили всех, кто состоял на государевой, так сказать, службе.

— Уверена!

— Вот и я тоже Славку не узнаю. Очень уж поменялся он за этот месяц с лишним. Но сердце материнское ведь не обманешь. Он это, без сомнений. Эм, спасибо, Цули, — а поблагодарив весьма фигуристую, но очень подвижную и всегда улыбчивую платиноволосую «зайчиху», которая исключительно из уважения перед матерью их любимого спасителя самолично принесла разносы с чем-то умопомрачительно пахнущим, Силина взялась за ложку прежде чем продолжить. — А что до Ольги, то ты, конечно, отчасти права, и девочка — продукт своего времени. Как и я, наверное, в твоих глазах, пусть ты и не говоришь о том так в лоб. Но человек она совсем не плохой. Без гнили. Умная, опять же. И не просто «отличница», а та, кто привыкла понимать и разбираться в том, в чем это она так отличилась, так сказать. Ну и красотой природа её не обделила, конечно, от того, наверное, во многом и беды её по жизни.

— Ты не поняла, Сонь, — с аппетитом нажимая на содержимое тарелки, ответила, с виду и не скажешь, но явно ценительница вкусной еды. Особенно после блокады. Благо располнеть ей ни тогда не удавалось, видимо из-за особенностей организма, ни теперь не суждено, на этот раз из-за способности. — Я-то за... столько лет в людях разбираться научилась и прекрасно понимаю, что мерять нашей стариковской меркой молодежь — глупо. Да и, ты знаешь, за глаза я никогда и ни про кого не говорю, а Гаус прекрасно осведомлена мною же, как я к ней отношусь. Вот только не о том я сейчас. Не об испорченной жизнью золотой, в общем-то, девчонке, что вполне-то ещё и поправимо. Если сама захочет, разумеется. Я о том, Сонь, что... не такая она. Что то и дело нечто... такое не здешнее, эм, потустороннее даже, в ней возьми да проклюнься. И вот она уже как не от мира сего. Чую я, что и жизнь ей отнять, в такие вот моменты, как... как мне аденоиды удалить.

— Да? Ну, наверное, — задумчиво жуя, проговорила Силина. — Хотя, в какие времена живем, Валь. Может, это у неё от способности так? Ой, забыла ж сказать. Лисички после обеда приглашают на подзарядку накопителей колечек. Не забудь, Валюш, а то рассыплется в пыль твое целительское могущество.

— Я помню, спасибо, — вполне искренне поблагодарила Громова, отодвинув опустевшую тарелку из-под первого и придвинув со вторым. — Жаль всё же, что так мало сеансов в день теперь могу проводить. Детвора-то здешняя, да и взрослые тоже, пусть и удивительно живучие, а иммунитет у них не то что на зависть, просто мечта любого Землянина, но всё одно — порой такое встречается, что на голову не налезает. Всё ж не всё отсеивает естественный отбор, тот ещё беспощадный сукин сын. Да и образ жизни у мохнатоухих соответствующий. Мда, жаль. Ну ничего, Слава обещал, что, как закончит работу над своей задумкой какой-то там, то обеспечит нам централизованную подпитку всех, вместе с носителями сюда мигрировавших из Воднинска, наших способностей, и тогда я уже без особых ограничений смогу всем помочь! А пока и того оборудования в организованной «клинике» мне хватает. Хм, чудно́. Никогда