Волны, в которых мы утонули - Бриттани Ш. Черри

– Закрой глаза и сделай вдох, – прошептала мама, сжимая мою руку. – Мы с отцом доведем тебя до машины.

Сделав первые несколько шагов, я почувствовала, как у меня сдавило горло. Мне хотелось обхватить шею и попытаться дышать, но я не могла, потому что папа и мама крепко держали меня за руки. Все ли со мной хорошо? Могу ли я дышать?

Папа дважды сжал мои руки.

Да.

Как он слышит то, чего я не говорила?

Следующие шаги дались еще тяжелее. Мне нужно схватиться за шею. Убрать с себя его руки. Мне нужно дышать.

Я не могу дышать.

Мама дважды сжала мои руки.

Нет, можешь.

– Почти пришли, – сказал папа, делая еще несколько шагов.

Чем дальше мы шли, тем слабее была его хватка на моей шее. Я представила себе Брукса. Его улыбку. Его смех. Его любовь. Чем дальше мы шли, тем легче мне становилось дышать.

Я остановилась и открыла глаза. Папа и мама озабоченно смотрели на меня.

– Все хорошо, Мэгги? – спросил папа.

Я высвободила руки из их хватки, подняла их к груди и прижала к сердцу. Я сделала глубокий вдох. С этим вдохом я впитала в себя этот мир, попробовала на вкус воздух, позволила себе медленно сбросить кандалы со своих ног.

Я сделала долгий выдох и отвела руки папы и мамы назад и дважды сжала их.

Да. У меня все хорошо.

Теперь пришло время убедиться, что все хорошо у него.

Пока мы ехали, я замечала абсолютно все. Какая на ощупь ткань салона машины, как каждые несколько минут икает двигатель. Я чувствовала каждую кочку, на которую мы наезжали, видела каждую вспышку света. Это было нереально – находиться вне дома и видеть вещи, которых я никогда прежде не видела. Здания, деревья, животных. Все это было так ошеломляюще, будто во сне, но все же это был не сон. Я чувствовала напряжение в груди. Я сидела на заднем сиденье, подобрав ноги под себя, и ни на секунду не могла оторвать взгляда от окна. В мире было столько вещей, о существовании которых я даже не подозревала. Я столько всего упустила.

Мы добирались до больницы через несколько часов, а Брукс все еще был в операционной. Вокруг больницы собрались фанаты группы – похоже, слухи распространяются быстро. Родители Брукса и его брат Джейми тоже были там. Они изо всех сил старались сохранять самообладание.

В больнице горел яркий свет. От него у меня болели глаза. Не помню, чтобы когда-нибудь я видела настолько яркий свет. И еще здесь странно пахло: чистящими средствами, нанесенными поверх чистящих средств. Повсюду царила суматоха – медсестры сталкивались друг с другом, кто-то ронял вещи, семьи ходили по коридорам.

Я закрыла глаза и попыталась сосредоточиться. Слишком много всего, слишком быстро. Мне нужно успокоиться. А что если дьявол здесь? Что если он меня увидит? Что если он снова сможет ко мне прикоснуться?

Нет.

Мне нужно думать о чем-то хорошем, сосредоточиться на чем-то, что поможет мне держать себя в руках. Мне нужно успокоиться. Мои пальцы сжались вокруг моей подвески.

Брукс. Мой якорь. Моя сила.

– Мэгги, – выдохнул Кельвин, выходя из частной комнаты ожидания. – Ты… ты здесь, – заикаясь, произнес он, подходя ко мне. Он крепко обнял меня. – Ты приехала.

Через несколько секунд нас обняли близнецы. Мы некоторое время стояли так.

– Он в плохом состоянии, – сказал Кельвин. Мы с мамой и папой стояли рядом с ним и слушали его рассказ. – Ему сильно порезало бок. Врачи сказали, что он может потерять два пальца. Еще немного задело горло, но… я не знаю. Все произошло так быстро. Все изменилось в мгновение ока. Вот мы на воде, хорошо проводим время. Все в порядке. А вот… – Он ущипнул себя за переносицу, как всегда делал папа. – Теперь все изменилось, а мы можем только сидеть и ждать, чтобы узнать, насколько сильно.

Мама с папой пошли за кофе. Нам предстояла долгая ночь. Потом они отвезли миссис Бун на ночь в ближайший мотель. В углу бился в истерике Рудольф. В том, что случилось, он винил себя. Его пытался переубедить Оливер. Я бросила вопросительный взгляд на Кельвина.

– Брукс не дал Рудольфу упасть за борт. Шторм раскачал лодку, и Рудольф чуть не вывалился, но Брукс сумел оттащить его назад. После этого лодку снова качнуло, и Брукс выпал.

Ох…

– Рудольфу сейчас несладко. Он во всем винит себя. Но это был несчастный случай. Винить некого и не в чем. Просто мы выбрали неудачное время.

Через некоторое время я нашла стул в углу, села на него, поджав ноги, и стала ждать.

И пока я ждала, я все видела и слышала. Каждый человек, каждое движение, каждый голос, каждый предмет в помещении. С тех пор как я переступила порог своего дома, все было так близко, так реально. Если медсестра роняла ручку, я мгновенно поворачивала голову к источнику звука.

Выйти из дома оказалось труднее, чем я думала, но еще труднее было не знать, все ли в порядке с Бруксом.

Поэтому всякий раз, когда дьявол пытался овладеть моим разумом, я закрывалась и делала несколько вдохов, вспоминая, что наша любовь была громче, чем мгновения моего прошлого.

– Операцию закончили, – я подслушала, как врач говорит родителям Брукса. Я выпрямилась, чтобы лучше слышать. – С ним все хорошо. Ему очень повезло, что порез на боку не был слишком глубоким. Был бы чуть глубже – и мы бы его потеряли.

– О господи, – пробормотала мать Брукса. Ее глаза наполнились слезами.

– У меня есть и плохие новости. – Доктор переминался с ноги на ногу, затем скрестил руки. – Мне очень жаль. Мы сделали все возможное, чтобы спасти его два пальца, но повреждения были слишком серьезными. Мы надеялись спасти их, но не смогли. Нам пришлось их ампутировать, чтобы сохранить общую функцию рук.

«Какая рука?» – спросила я, чувствуя, как мой желудок скручивается в узел.

– Какая рука? – спросил Джейми из-за спин родителей.

Доктор поднял бровь, глядя на Джейми.

– Прошу прощения?

– Я спросил: какая рука.

Доктор нерешительно посмотрел на родителей Брукса, не зная, стоит ли ему говорить что-то при всех нас. Когда ему позволили спокойно говорить при всех присутствующих, он сказал: левая. Все в комнате дружно застонали.

– Черт, – прошептал Рудольф, колотя ладонью по стене. – Черт!

Левой рукой Брукс брал лады на гитаре. С такой травмой он не сможет играть. Все присутствующие в комнате почувствовали потерю.