Кровь и Вино. Любимая женщина вампиров - Кира Евгеневна Полынь

Предельная наполненность была такой возбуждающей, что на секунду я даже подумала, что прямо сейчас сорвусь с обрыва в эту пропасть разрядки и взрыва под ребрами и в голове.

Адриан…

Он плавным тигром, не стесняясь своей обнаженности, поднялся с места, нависнув над нами громовым роком. Мои широко расставленные ноги не скрывали от его внимательного взгляда ничего, но вместо того, чтобы сказать что-то осуждающее, он примкнул к моим губам, вновь позволяя забыть о надуманных страхах.

Синхронно с короткими и несильными толчками Дея Адриан опускался ниже, губами вновь усыпая поцелуями мою грудь, подрагивающий живот и открытую шею. И только когда его руки вытянулись по сторонам от наших голов и уперлись в многострадальную спинку дивана, я поняла, что именно они имели в виду под связью с ними двумя.

Та самая завораживающая меня картинка вновь предстала перед глазами, закрывая их пьяной поволокой.

— Закончим прямо сейчас, если ты не готова, — произнес Адриан, но Дей, противореча ему или добавляя мне уверенности, вновь толкнулся вперед, туманя голову. — Только скажи.

— Ах…

— Произнеси вслух свое желание, Аврора, — настаивал Адриан, заглядывая мне прямо в лицо и сверля взглядом. — Одно твое слово, и все прекратится.

— Но…

— Говори.

— Я не хочу останавливаться, — выкрикнула на полустоне, за что тут же была вознаграждена.

Наклонившийся ближе Адриан опустил горячую ладонь на мое бедро, поймал губы в очередном диком и потерявшим всякий разум поцелуе и медленно вдавил себя между открытых бархатных складок, отнимая у меня последний воздух и шанс на мольбы о пощаде.

Казалось, теснее уже некуда, но влажная, испачканная моими соками плоть уверенно занимала все пространство, распяливая меня как бабочку на иголках в коллекции сумасшедшего собирателя.

Движения Риана были куда резче и жарче, чем настойчивая медлительность Амадей, связанная с заботой о моем теле. Этот контраст льда и пламени подрывал все мои жизненные ориентиры, превращая в вязкую карамель, растекающуюся по чужим рукам.

Они двигались каждый в собственном ритме, не заставляя меня ничего делать, лишь позволять им себя любить, потерявшись в громких стонах и шумном дыхании. Переливалась кожа, бугрились мышцы, усыпанные капельками пряно-соленого пота, который мне нестерпимо хотелось попробовать, слизывая кончиком языка.

Первой за грань ушла я: вздрогнула и хрипло, сорвав горло, закричала. Пронзившая тело молния отозвалась судорогой, сжимая бедра и мужчин, что были во мне, каждой короткой дрожью выражая им свою благодарность.

За мной последовал Адриан, допивший мой крик и рычащий, словно сорвавшийся с цепи зверь. Никакой жестокости, одна лишь страсть.

И только Амадей, уронивший мою тяжелую голову на свое плечо, ладонью развернул к себе лицо, умоляюще глядя в глаза. Он искал в них освобождение и, видимо, нашел, содрогнувшись всем телом и крепко прижимая меня к себе. В том, как сжались его пальцы, как крепко сомкнулись руки, — все кричало о моей необходимости в жизни вампира. Каждый жест и хриплый стон.

Не позволив с себя подняться, Амадей устало гладил пальцами мою вздымающуюся грудь, размазывая бисер пота выступивший на коже. Адриан лежал рядом, закрыв глаза согнутой в локте рукой, и так же успокаивал дыхание.

Мое шокированное открытием состояние не позволяло даже рта раскрыть. Втягивая раскаленный воздух, я не находила сил даже на то, чтобы вытянуть закаменевшие ноги. В повисшей тишине было приятно думать, не выныривая на поверхность, но зашевелившийся Амадей, держа меня за пояс, поднялся на ноги, чтобы усадить на свое место.

Расслабленный, будто наевшийся сметаны дикий кот, он потянулся к лежащему на столе среди разбросанных карт портсигару, но на середине пути замер, оборачиваясь ко мне на пол-оборота.

— Госпожа моя, я могу выкурить лишь одну сигаретку? Вы у меня строгая, и я засомневался, — разбавляя молчание очередной шуткой с намеком, он улыбнулся в ответ на мою улыбку. Зажал между губами папирусный кончик, взглядом начал искать еще не догоревшую свечу.

— Рори? — подал голос Риан.

— Мм? — вновь провалившись в задумчивую прострацию, едва подала голос.

— Я люблю тебя.

Было видно, что эти слова Адриан копил в себе очень долго, наполнив чувствами каждый звук.

Сев, он мотнул взлохмаченной головой и потянулся к своему сюртуку, укрывая им мои плечи.

— Я думаю, сейчас Амадей легко бы мог прикурить от моего лба, — пошутил Риан, почему-то прикладывая ладонь к груди.

Легко рассмеявшись всему сразу, я удостоилась внимательного взгляда вампиров, которые сделали какие-то пометки в своей голове, и только Адриан попытался их объяснить:

— Расслабленная, смеющаяся и голая. Все, как мы хотели.

Глава 18

— Ты готова? — лениво бросил Дрэго, мельком взглянув на провожавших меня братьев, чтобы тут же опустить ресницы, всем видом показывая, что ему вовсе не интересно наше прощание.

— Ненавижу себя за то, что позволяю это, — рыкнул Амадей, без стеснения обхватывая мою талию и подтягивая ближе к себе. — Надеюсь, по возвращении ты наградишь меня за терпение?

— И какого же поощрения ты хочешь? — лукаво спросила я, вновь ощущая жар, прокравшийся под кожу.

С момента нашей близости прошел всего лишь день, но создавалось упрямое ощущение, что минули годы. Мне не верилось, что раньше я как-то худо-бедно умудрялась жить без вампиров, сейчас ни на мгновение не смея представить, как такое возможно.

Меня привязало к ним намертво. Прикипело, как кожа к раскаленному металлу, обжигая и предупреждая — разъединение принесет невыносимую боль.

Будто бы упала стена, выметая из моей головы черные мысли о неправдоподобности, поспешности и неправильности происходящего. Мир вокруг перестал вращаться, укрепляя мой стан и разворачивая ссутуленные плечи. Все встало на свои места: я часть этого мира, такая же неотъемная, как и мое отражение в темных глазах, глубины разлитых чернил.

— Ммм… — протянул он, предвкушая опустив взгляд. — Ваш томный стон, госпожа Кристенсон. Думаю, этого будет достаточно.

Адриан, стоявший рядом, цокнул языком, отнимая меня у брата. Минуя слова, прижался к губам, словно ставя печать.

Не став разглагольствовать, мужчина выразил свою потребность так, как мог, накрывая пальцами мои прохладные щеки и обжигая жаром своего дыхания.

— Передай Мариусу, что я его ненавижу, — прошептал он, оторвавшись. — Ночь без тебя превратится в пытку.

— Я быстро вернусь. Не думаю, что господин де Романус решит запереть меня в своей крепости — моего гнева не выдержит даже он.

— Аврора, нам бы поспешить. Солнце садится, — напомнил о своем существовании заскучавший Лис, и мне пришлось отойти от своих мужчин, поднимаясь в повозку и пальцами сжимая мягкую обивку сидения.

— Я скоро вернусь! — крикнула на прощание, когда кони тронулись, унося меня вновь в изломы. — Как его светлость себя чувствует?

— Жив, почти здоров, но рвет