Испорченные сказания. Том 3. В шаге от рубежа - Ксен Крас

Цом шумно вздохнул и сдержался, чтобы не вскрикнуть, когда женщина крепко сжала его руку. Удивительно, что она не переломала ему пальцы.

– Мы воспользуемся отсутствием регента и всем докажем свою значимость. Мы добудем того, кто сможет изменить весь ход событий, повлияет на весь ритуал… Того, кого никогда не добыть Ивтаду.

– Кого? – Голос Цома сел и теперь больше походил на сипение. Может, он и вовсе не произнёс ни звука, но этого и не требовалось. Тимая всё равно желала поделиться своими великими планами и громко воскликнула:

– Мы похитим принца!

Отряд рыцарей из Серого Ордена, как и на протяжении всего пути, окружая лорда Дримленса, проехал через ворота внешних стен, миновал первую треть Синего города не останавливаясь, добрался до площади, и лишь тогда остановился. Копыта перестали стучать по выложенной в этом месте камнями части главного тракта.

Рорри выпрямлялся на своей лошади, вытягивал шею до боли в подбородке и под ним, привставал в седле и всё норовил рассмотреть, что происходит за спинами сопровождающих его Серых Братьев. Бесконечная скачка утомила мальчика, ноги дрожали и не слушались, и ему приходилось опускаться в седло и привставать вновь, чему и без того нервный конь был не рад. Животное фыркнуло, затем снова, а когда на нём опять закопошился наследник западных земель, мотнуло головой, словно желая рассмотреть получше или укусить всадника. Пару раз копытное в самом деле пыталось пожевать хозяина, и с тех пор Дримленс не гладил коня и старался держать руки подальше от морды.

Со скакуном, которого прикупили ему рыцари в первом попавшемся по дороге городке, у Рорри сразу не заладилось. Озлобленный рысак не слушался, мальчику приходилось бить его в бока не один раз, чтобы заставить тронуться с места, и поджимать колени, когда отряд шёл по лесу, так как зверь ориентировался лишь на собственные габариты, проходя между деревьев. Дримленс даже подумал, что его специально везут так, чтобы он расцарапался.

Мальчик не хотел признаваться, но он побаивался своего четвероногого спутника.

На площади, среди толпы зевак и сопровождавших мальчика людей, конь вновь начал проявлять себя с худшей стороны, и Рорри был вынужден оставить попытки приподняться, опасаясь за собственное достоинство.

– Прекрати! Стой на месте! Тпру-тпру… Да прекрати же! – Мальчик не сразу обратил внимание, что ряды его сопровождения расступились. После тихого обращения по имени рода Дримленс перестал бороться с поводьями. Его скакун, вероятно, был удивлён не меньше, так как закончил выражать своё неудовольствие и наконец утихомирился.

Пред взором возник ровный строй отрядов королевских воинов: рыцарей из Серого Ордена, Орденов Цепей, Короны и других, чьи символы ни о чём не говорили Рорри, как, например, изображённый на щите дубовый лист. Благородные мужчины, как один, предстали в начищенных до блеска доспехах, с лентами на оружии, развевающимися на ветру. Красивые и богато украшенные одеяния писарей, Гроссмейстера, лекарей, кастеляна и советников, да и других простолюдинов, работающих в замке, выглядели много опрятнее потрёпанных и подранных одежд лорда Дримленса – в городах по дороге для него не нашлось ничего стоящего или хотя бы приличного и при этом подходящего по размеру.

В окружении свиты из придворных лордов и леди, охраняемый двумя десятками сиров с опущенными забралами, на гнедой с белыми подпалинами кобыле восседал высокий мужчина в одеяниях цветов рода Старскай, но с двумя гербами – большим тяжёлым амулетом в виде синей тучи, обтянутой цепями, свисающим до груди, и изображением трёх дубов на безупречном камзоле из парчи и шёлка – Рорри непременно захотелось получить такой же. На солнце убранные в хвост волосы статного встречающего выглядели сделанными из меди, и мальчик поджал губы и сморщил нос – его подруга из Профисайфелла, дочь псаря, сказала много лет назад, что ей нравится такой цвет шевелюры, и поведала легенду об одном из незаконнорождённых детей королевской сестры, бастарде леди Старскай от неизвестного мужчины. Кажется, та женщина являлась третьим или четвёртым коленом после Первого из Старскаев. Впрочем, её родство не имело большого значения.

Говорили, что Боги отправили искусителя в Ферстленд защищать королевский род от напастей, а он вместо этого проводил всё время с сестрой Его Величества, и Рорри был достаточно взрослым, чтобы понимать, чем именно занималась пара. Боги наказали посланника за подобное поведение, лишили могущества, а король, разозлившись из-за предательства, проклял и мужчину, и блудную сестру, а после приказал похоронить их заживо. Сколько сумела прожить пара, неизвестно, было немало версий. Кто-то утверждал, что король повелел проделать дырку, чтобы сестра сумела дышать и получать еду и воду, и ждал, пока она потонет в собственных нечистотах. Некоторые считали, что глиняная трубка вела через толщу земли, но леди не кормили, а Его Величество предпочитал наслаждаться криками и стонами, пока мог. Третьи верили, что под землю отправились уже тела, мертвецы, которых таковыми сделал Старскай, разорвав или разрубив на куски. Каждая из версий казалась Рорри отвратительной. В любом случае, что бы ни происходило с парой любовников, их дитя, зачатое в любви, вобравшее всю родительскую силу и появившееся на свет в тот же час, как его отец перестал дышать, некоторое время питалось телом матери, а окрепнув, сумело выбраться из-под толщи почвы, уже поросшей травой, и выжить всем назло.

Медноволосый мальчик вырос могучим воином и мудрым человеком, он разрешал конфликты в деревне, жители которой нашли его у могилы родителей и приютили. Затем он отправился в город, где за год очаровал жителей и нашёл немало друзей. После спасшийся отправился в услужение лорду и столь хорошо проявил себя, что сам Его Величество пожелал такого подданного поближе и пригласил в Санфелл. Кажется, в то время замок назывался иначе, но первого названия не помнил уже никто.

За что бы ни брался Медноволосый, всё у него получалось – талантом и упорным трудом он добивался чего только желал. Слава о нём вышла за пределы земель Старскаев, мужчину знали в каждой точке Ферстленда, уважали и ценили. Придворные восхищались им, простой люд любил. Медноволосому пророчили долгую жизнь, наполненную счастьем, властью и достатком, однако вышло всё иначе.

Судьба его сложилась не лучшим образом, и жизнь мужчины окончилась печально – влюбившись в королевскую жену, он не только решил повторить путь отца, но и переплюнуть родителя во всём. Король не пожалел героя и любимца всего народа, который к двадцати с небольшим не только прошёл путь от крестьянина до свиты Его Величества, но и помог Старскаю захватить немало территорий. В очередной раз преданный близкими правитель умертвил того, кто стал ему другом, за ним – проткнул насквозь жену, ожидающую отпрыска от одного из любовников, поговаривали, доблестный воитель был не единственным. После, осознав, что жизнь его никогда уже не станет счастливой и желая умилостивить Богов, умоляя их простить великий его род за все совершённые грехи, потомок Первого из Старскаев убил себя на могиле супруги и Медноволосого.

Казалось бы, подобные Форесту более не должны были появляться, однако о любвеобильности героя ходили легенды. Не только королева пала жертвой его обаяния и поддалась на ухаживания, но и десятки, сотни, а может и десятки сотен других дам. До сих пор многие уверены, что те, чьи каштановые волосы отчётливо отдают рыжиной, произошли от могущественного Медноволосого. Поговаривают, что всех их ждёт великая судьба и быстрый взлёт, а после не менее великая и жестокая расправа. Поскольку не все подобные люди умирали в мучениях, впоследствии начали говорить, что этой участи можно избежать, если провести ритуал и крепко держать себя в руках.