Дракула, любовь моя - Сири Джеймс

Я недоверчиво покачала головой и заявила:

— Вы лжете. Мне сказали, что Люси была обескровлена и мертвенно-бледна. Вы снова и снова пили ее кровь и оставили мою подругу на краю гибели!

— Неправда. В Уитби я никогда не брал столько, чтобы она заболела или переменилась. Возможно, Люси страдала от какого-то другого недуга, подобно своей матери. Я пришел к ней в Лондоне только потому, что она позвала меня.

— Она позвала вас? — скептически повторила я. — Вы правда ожидаете, что я в это поверю, мистер… — Я осеклась, напомнив себе, что он не мистер Вагнер. Такого человека никогда не существовало. С растущим отчаянием и отвращением я продолжила: — Я верила, что вы человек с сильным характером, а вы вообще не человек. Вы… существо. Нежить. Нечестивое. Невозможное. Я знаю, что до сих пор была слепа и доверчива, но прошу вас перестать оскорблять мои умственные способности заявлениями, будто она позвала вас. Извольте не чернить память моей лучшей подруги! Я любила Люси всем сердцем, почти так же, как… — Мои глаза наполнились слезами, и я не смогла закончить фразу.

— Похоже, мне придется многое объяснить, чтобы вы поняли истинную подоплеку событий, — тихо произнес он.

— Я не нуждаюсь в ваших объяснениях. Вы убийца и чудовище! Убирайтесь прочь! Уходите!

— Не уйду, Мина, пока вы не выслушаете то, что я должен сказать. Мне может больше не представиться подобной возможности. Сегодня вечером я подслушал планы вашего кружка. Пока мы разговариваем, ваши мужчины обыскивают мой дом в надежде испортить бесценный груз, который я с такими предосторожностями доставил в Англию. Я мог остановить их, убить всех до единого, но не сделал ничего подобного. Ради вас я не хотел причинять им вред. Вместо этого я предпринял небольшой отвлекающий маневр.

— Какой?..

— Послал пару тысяч крыс.

— Ах! — с отвращением воскликнула я.

— Это сорвет их сегодняшние планы, однако, боюсь, лишь отсрочит неизбежное. — Он вихрем ринулся на меня, в глубине его синих глаз пылали алые языки пламени, отчего у меня кровь застыла в жилах. — Вы полагаете, что я приехал в вашу страну ради простой увеселительной прогулки, Мина? Вы считаете, что мне было легко сюда добраться? Нет. Это кульминация последних пятидесяти лет, потраченных на планирование! Я освоил ваш язык, изучил культуру, законы, политику, общественную жизнь, истратил целое состояние, но осуществил свою мечту. А теперь вы и ваши мужчины стремитесь уничтожить все, что я с таким трудом построил. Я должен заставить вас прозреть!

Он отошел к каминной полке и несколько секунд стоял спиной ко мне, как будто пытался справиться со своим норовом и эмоциями. Когда Дракула снова пристально взглянул на меня, его глаза вернули свой естественный синий цвет.

— Первым делом я хотел бы рассказать, почему прибыл в Уитби. Все началось с фотографии.

— Фотографии? Чьей?

— Вашей. Мистер Харкер взял ее с собой в Трансильванию.

Я знала, о какой фотографии он говорит. Джонатан снял ее на свою камеру «Кодак» вскоре после нашего обручения и носил повсюду в бумажнике.

— Однажды вечером он показал мне снимок и долго говорил о вас. Я понял, что вы не только красивая, но и замечательная женщина и он любит вас всем сердцем. Признаться, я испытал… зависть. Прошли столетия с тех пор, как я питал подобную страсть к женщине или она ко мне. А потом… пришли ваши письма.

— Мои послания Джонатану, которых он так и не получил!

— Да. — Дракула отвернулся, внезапно устыдившись смотреть мне в глаза.

— Почему вы не отдали их ему? Как вы могли?

— Простите. Мне не следовало распечатывать ваши письма, Мина, но едва первый конверт коснулся моей руки, случилось нечто необъяснимое. Я прочел ваши бесценные слова. Ваш призрак словно вставал со страниц. Я был не в силах с ними расстаться. — Его голос был полон такого чувства и несомненной искренности, что против моей воли проделал крошечную брешь в стене страха и ненависти. — Мной овладела потребность увидеть, узнать вас. Из вашей переписки я знал, где и когда вы остановитесь в Уитби, поэтому из всех английских портов выбрал его. Наверное, это оказалось глупостью. Гораздо целесообразнее и в конечном счете дешевле было бы нанять судно и подняться по Темзе прямо в лондонскую гавань. Но я был полон решимости разыскать вас любой ценой.

— Вы прибыли в Уитби… из-за меня? — Я в замешательстве глядела на него.

— Только из-за вас.

— Но как же моряки! Вы убили их всех до единого!

— Ничего подобного. Да, мне пришлось прикончить одного из них, но остальных я и пальцем не тронул.

— Неправда!

— Мина, но зачем мне было убивать экипаж «Деметры»? Он был нужен мне в целости и сохранности, чтобы управлять судном, если я желал благополучно прибыть в гавань со своим грузом. Если бы корабль потонул, мои ящики с трансильванской землей погибли бы и я очутился бы в тысяче миль от дома без малейшей надежды выжить. Не говоря уже о том, что судно, прибывшее без команды, несомненно, привлекло бы к себе внимание, чего я искренне хотел избежать.

Мое удивление росло. Почему это не пришло в голову ни доктору Ван Хельсингу, ни остальным, когда мы винили графа в гибели экипажа?

— Если вы не убивали этих людей, что же с ними случилось? — спросила я.

— Могу рассказать лишь то, что сам знаю, поскольку большую часть плавания провел в трюме. Я предусмотрительно основательно поел перед выходом из Варны. Мне больше не требовалась кровь, разве только для сохранения приятного розового оттенка кожи, который так нравится смертным. То немногое, что мне было нужно, чтобы выжить во время месячного путешествия, я брал у корабельных крыс. Мы пробыли в море одиннадцать дней, когда поздно ночью я поднялся на палубу, чтобы подышать свежим воздухом. Как вскоре оказалось, это было огромной ошибкой. На следующий день весь экипаж спустился в трюм с обыском. Я находился в безопасности в одном из ящиков, которые им, к счастью, не пришло в голову открыть. Из разговора я узнал, что один из членов экипажа, Петровский — похоже, большой любитель выпить, — таинственным образом пропал двумя ночами ранее, а прошлой ночью дозорный краем глаза заметил на палубе высокого таинственного человека. По всей видимости, Петровский случайно выпал за борт в пьяном виде. Однако его исчезновение совпало с моим злосчастным появлением и посеяло суеверную панику среди моряков, которые теперь опасались, что на борту находится некто или нечто странное. Не желая причинять им дальнейших хлопот, я пролежал в ящике еще шесть дней, но подобный плен и неподвижность нелегко выносить. Наконец я не вытерпел и снова поднялся на палубу, не догадываясь, что дозорный спрятался, высматривая меня. Он бросился на меня с ножом. Мне пришлось убить его и выкинуть за борт.

— Вы выпили его кровь, прежде чем…

— А если и так? Суть в том, что мое выживание было поставлено на карту. Он рассказал бы остальным о том, что видел, и они могли бы обнаружить мое укрытие. После этого я оставался в трюме, но вскоре разразился хаос. Первый помощник, суеверный румын, похоже, принял исчезновение второго человека подряд за знак свыше и — как капитан записал в судовом журнале — фактически сошел с ума. Насколько я могу судить, он задался целью убивать каждого члена экипажа, которого встречал на палубе ночью, и швырять акулам, возможно, в надежде спасти его от участи стать вампиром или из опасения, что он уже им стал. Все это я обнаружил только тогда, когда мы почти достигли пункта назначения.