Вкус ее губ - Ханна Хауэлл

— Да, возможно. Но она, вероятно, даже не задумывалась о том, что везет фальшивые документы. Ведь для нее это не имело значения. Ее задача заключалась в том, чтобы отвлечь внимание головорезов, нанятых Мартинами.

Митчел молча откинулся на спинку кресла. Уставившись в потолок, он потягивал виски и обдумывал сказанное братом. Теперь ему уже казалось, что Мора была по-своему права. Во всяком случае, она сдержала свое слово и никому не рассказала о том, что ее документы — фальшивка. Значит, на слово Моры Кении можно положиться.

Но почему ее ложь так оскорбила его? Возможно, он просто не был уверен в ее чувствах к нему. Конечно, они испытывали физическое влечение друг к другу, но этого едва ли достаточно для семейной жизни. А может быть, Мора тщательно скрывала свои чувства?

— Я не знаю, что делать, — пробормотал Митчел.

— Насколько я понял, тебя сильнее всего задело то, что она не доверилась тебе. Но неужели ты действительно думаешь, что Мора тебе не доверяла? Ведь это означало бы, что она боится тебя, опасается, что ты можешь выдать ее Мартинам. Полнейший абсурд! Судя по всему, подобные мысли вообще не приходили ей в голову. Она оставалась с тобой, боролась рядом с тобой, мерзла вместе с тобой. Разве это не проявление доверия?

Митчел почувствовал себя значительно лучше. Стивен сумел взглянуть на дело иначе, сумел взглянуть разумно и трезво, что ж, на то он и был юристом. Но почему же ему показалось, что Мора предала его? Возможно, потому, что он не был в ней уверен. Наверное, ему следует смирить гордыню, вернуться в гостиницу и попытаться во всем разобраться.

— Думаю, тебе надо ответить только на один вопрос: стоит ли из-за этой истории отказываться от Моры? — с улыбкой проговорил Стивен.

— Черт возьми, я не знаю. Я ни в чем не уверен. Более того, я даже не знаю, захочет ли она выслушать меня.

Потом братья заговорили о другом: о победе над Мартинами и о предполагаемой женитьбе Тайрона. Митчел посочувствовал Тайрону, которого, как оказалось, какое-то время тоже терзали сомнения. Но Дейдра, судя по всему, не скрывала свои чувства и в этом отличалась от своей более скромной кузины. И тут ему наконец-то открылась истина: Мора боялась. Боялась своих чувств, потому что полагала: открывшись, она станет"совершенно беззащитной.

— Пожалуй, мне пора возвращаться в гостиницу. — Митчел сделал последний глоток виски и встал.

— Мы приглашены на ранчо на рождественский обед, — сказал Стивен, поднимаясь с кресла следом за Митчелом. — Тайрон собирается объявить о помолвке.

— Джейсон одолжил нам свои сани, так что мы за тобой заедем.

— Странно, что Джейсон не сообщил тебе о возвращении Тайрона.

— Этот сукин сын обожает скрытничать. Он таким образом развлекается.

— Ну что ж, желаю удачи, — сказал Стивен, провожая брата до двери.

— Хотел бы я ответить, что не нуждаюсь в таком пожелании.

Лежа на постели и глядя в потолок, Мора размышляла о том, почему после горячей ванны ей полегчало лишь ненадолго. Действительно, никак не удавалось успокоиться. Не помогали никакие уловки, даже те, которые раньше действовали безотказно и позволяли обуздать свои чувства, во всяком случае, скрыть их от окружающих.

Митчел, подумала она, проклиная его за все, что он с ней сделал. Теперь ей потребуется немало времени, чтобы забыть его и вернуться к нормальной жизни. Он словно высвободил ее чувства, и они, неистовые и пугающие, вырвались на волю… Да, она любила Митчела Каллахэна, хотя и не хотела этого.

Мора закрыла глаза и стала дышать глубоко и ровно, ей всегда удавалось таким образом успокоиться. Но на сей раз ощущения покоя не возникало. Ей вспомнились печальные глаза Митчела. А потом она увидела, как он выбегает из гостиничного номера… И тут ей вспомнились слова Джейсона. Может быть, он прав? Может, она действительно неправильно оценивала взаимоотношения родителей? Ей казалось, что если в чем-то мужчина не очень-то покладист, то он непременно должен походить на ее отца. Видимо, она таким же образом оценивала поведение Митчела, а это было крайне несправедливо. Митчел красив и обаятелен, но этим и ограничивалось его сходство с ее отцом.

А она? Неужели она похожа на мать? Мора так не считала. Когда она была девчонкой, у нее нередко появлялось желание кричать на отца, ругать его за то, что он постоянно огорчает мать. Более того, иногда ей даже хотелось ударить его. Когда же отец рассказывал о том, как весело проводит время в Новом Орлеане, Мора в отличие от матери не охала и не ахала, слушая описания бальных нарядов и роскошных экипажей; она тем временем думала о деньгах, которые отец потратил и которые можно было бы израсходовать на починку крыши, например. Мора не сомневалась: на месте матери она не стала бы плакать, услышав соседские сплетни об изменах отца. Отцу бы не поздоровилось, будь она его женой. Мать же любила мужчину, похожего на избалованного мальчишку. Отец испортил ей жизнь, оставив с ребенком и без средств к существованию. Но она, Мора, не стала бы терпеть такого мужа. Она задала бы ему трепку, посоветовала бы повзрослеть и рассталась бы с ним.

Мора была абсолютно уверена: любовь иногда причиняет боль и заставляет страдать, как будто тебе нанесли сотню кровоточащих ран. Такого она в своей жизни не хотела бы. Но ведь и мать, наверное, не хотела… Возможно, ее мать, вступая в жизнь, была совсем другой — уверенной в себе и сильной, но любовь превратила ее в слабовольную женщину, постоянно проливающую слезы.

Мать больше времени проводила у окна, поджидая мужа, чем со своим ребенком.

Мора охнула и прикрыла рот ладонью. Просто не верилось, что ей пришли в голову подобные мысли. Она любила мать. Кэтрин Кении была настоящей леди. Но Мора уже не позволяла себе прятаться от правды. Кэтрин Кении почти ничем не интересовалась, она думала только о своем неблагодарном муже. В этом и состояла самая большая ошибка Кэтрин. Она сделала мужчину центром своего мира, целью существования, а он оказался бессердечным эгоистом.

Мора вздохнула и почувствовала, что наконец-то засыпает. Именно это ей сейчас и требовалось. Мора понимала, что все-таки кое в чем ей удалось разобраться, и теперь уже не сомневалась: с Митчелом она сумеет поговорить. Сумеет, если он пожелает с ней разговаривать.

Боль, которую она ощутила после его ухода, снова напомнила о себе, но Мора усилием воли заставила ее отступить. Ей нужно было отдохнуть. Она так устала, так измучилась, что только несколько часов сна могли бы вернуть ей ясность мысли. Стоит ей проснуться, вернется и боль, однако она к этому времени наберется сил и, возможно, сумеет ей противостоять.

Еще не проснувшись окончательно, Мора почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Страх заставил ее мгновенно проснуться. Она вдруг с ужасом вспомнила, что в комнате совершенно одна и полуодета. А вдруг это Мартины? Узнали, что она прибыла, и явились попытаться отнять у нее документы? А может, это пьяный ковбой, который заметил, как Митчел привел ее в эту комнату, а потом бросил? Она сжала кулачки, чтобы успокоиться, и медленно открыла глаза. От того, что она увидела, ей не стало лучше.