В серой зоне - Адриан Оуэн

Через двадцать лет так называемые нейрокомпьютерные интерфейсы (НКИ), или мозговые интерфейсы, станут такими же обыденными, как смартфоны, телевизоры с плоским экраном или планшеты. НКИ считывает ответ мозга, анализирует его и превращает в некое действие, которое отражает намерение пользователя. Это действие может быть простым, например перемещение курсора по экрану компьютера, или же сложным – управление рукой робота, чтобы поднести чашечку кофе к вашим губам. Интерфейсы, основанные на технологии ЭЭГ, уже существуют. Одна система предоставляет людям экран с изображением алфавита и просит их сосредоточить внимание на конкретных буквах. Столбцы и строки мигают в случайном порядке. В то время как буква, которую человек хочет передать, мигает и человек фокусирует на ней внимание, мозгом испускается крошечный электрический сигнал, известный как P300, – мозг как будто говорит: «Вот оно! Есть!» Мы так этого ждали, и вот оно наконец случилось! ЭЭГ обнаруживает сигнал мозга, и с помощью некоторых довольно сложных аналитических процессов программное обеспечение может расшифровать, какая буква вспыхнула в тот момент, когда сигнал был испущен, а затем вывести эту букву на экране компьютера. Не самый, конечно, быстрый способ общения – уходит несколько секунд на то, чтобы набрать каждую букву, тем не менее после получения определенных инструкций наверняка каждый из нас смог бы написать что-то вроде: «Привет! Я в сознании!» – всего за несколько минут.

Прежде чем подобные системы позволят пациентам в серой зоне регулярно общаться с внешним миром, предстоит преодолеть много трудностей. Чтобы использовать описанную выше систему, требуется сосредоточить внимание на одной букве зараз, то есть направить взгляд в определенную точку, чего большинство оказавшихся в серой зоне сделать не могут. Однако создаются другие системы, основанные на звуках, а не на визуальных подсказках. Пациентам предложат прослушать буквы, которые они пытаются записать.

Как видно из предыдущей главы, сама система ЭЭГ имеет некоторые технические ограничения, вызванные отчасти тем, что крошечные электрические сигналы, испускаемые мозгом, должны проходить через череп и кожу головы, прежде чем они достигнут электродов. Одним из способов решения этой задачи является размещение электродов непосредственно на поверхности мозга – это сложная нейрохирургическая процедура, которая может привести к невероятным результатам. В Брауновском университете, в городе Провиденс штата Род-Айленд, в лаборатории изучения мозга находилась Кэти Хатчисон, сорока трех лет – женщина не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой, но ее научили управлять рукой робота, используя силу мысли. Датчик, имплантированный в ее мозг и подключенный к декодеру, превращал ее мысли в инструкции по перемещению роботизированной руки. Кэти, мать двоих детей, работала на почте, когда в 1996 году перенесла обширный инсульт головного мозга. Она осталась «запертой», не могла ни двигаться, ни говорить. Однако с помощью НКИ Кэти сумела направить роботизированную руку к термосу и налить из него в чашку кофе.

Вскоре эта новая технология, возможно, позволит людям в серой зоне заниматься на курсах дистанционного обучения, переписываться по электронной почте, вести беседы и выражать чувства. Конечно, пока сохраняются различные проблемы как технического, так и этического характера. Хирургические операции опасны, и вживление электродов в поверхность мозга не должно осуществляться без важной причины. Так, Кэти Хатчинсон могла сосредоточить взгляд на определенной точке, и с помощью технологий будущего она медленно подбирала буквы на клавиатуре, говоря нам, что она в сознании и согласна на операцию. Предполагаю, пролежав неподвижно целых пятнадцать лет, женщина решила рискнуть.

Представляете, сколько всего можно сделать для людей в серой зоне или для страдающих болезнями Альцгеймера или Паркинсона, особенно на продвинутых стадиях болезни? Вероятно, скоро мы окажемся в мире, где электроды, имплантируемые в мозг, позволят пациентам, которые не могли сообщить о своих желаниях в течение десятилетий, получить некоторую самостоятельность, взять под контроль свою жизнь и судьбу. Те, кто молчал, обретут голос, кто не мог двигаться, будут двигаться снова, а ушедшие, казалось бы, навсегда вернутся к нам, и у них появятся планы на будущее и воспоминания о прошлом. С ними будут обращаться как со всеми остальными, как с настоящими людьми.

* * *

Как ни странно, технология чтения мыслей нашла свое применение в необычной области – судебно-медицинской экспертизе. В 2015 году мои коллеги из лаборатории познакомились с особым пациентом. Его звали Дэн, юноше было около двадцати лет, и его ранили в голову из огнестрельного оружия в городке Сарния, в Онтарио. Дэн в критическом состоянии был подключен к аппарату жизнеобеспечения в местной больнице. Огнестрельные ранения в Онтарио случаются нечасто – это довольно тихое место. Дэн остался жив, но перестал реагировать на любые раздражители. Пуля попала ему в лоб прямо между глаз, прошла через мозг и вышла между теменной корой и височной долей. Никто не знал, кто стрелял в парня. Что, если нам протестировать его? Мы установим, что он действительно в сознании, а потом спросим, кто это пустил в него пулю?

В недавнем эпизоде телешоу «Восприятие» на канале Ти-Эн-Ти сценаристы использовали наши исследования, разрабатывая сюжет с точно такой же завязкой. (www.intothegrayzone.com/perception) Такая технология на самом деле существует. Беседа с жертвой преступления в серой зоне – не вымысел, это возможно. На сам процесс уходит больше времени, чем показали в кино, и главные герои могут быть менее симпатичные, однако с помощью фМРТ действительно можно установить, кто совершил преступление.

Получится ли у нас такое с Дэном? Мы поспешили получить разрешение на сканирование. Требовалось преодолеть основные этические препятствия. Зачем мы это делали? Очевидно, не только в исследовательских целях. И не для того, чтобы поставить диагноз. Мы делали это, чтобы раскрыть преступление! Как же нам убедить комитет по этике? Кто даст согласие? Кто мог принять такое решение за Дэна? Что, если опекун Дэна сам как-то связан с преступлением? Откуда нам знать?

Наш, по общему признанию, нечеткий план состоял в том, чтобы получить список всех друзей и знакомых Дэна, а затем, поместив юношу в сканер, попросить его представить игру в теннис в ответ на вопрос: «Знаешь ли ты, кто в тебя выстрелил?» Если бы Дэн смог ответить «да», мы начали бы перебирать имена в списке.

– Стрелял Джонни? Если ответ «да», представьте игру в теннис, если ответ «нет», вообразите, что ходите по дому.

Потом назвать следующее имя. И так далее. Мы пришли в неописуемое волнение. Ведь это может сработать! Наши методы исследования помогут раскрыть преступление.

Потом Дэн выздоровел. Пока мы обсуждали, как будем проводить сканирование, он пришел в себя. Смог по команде поднять руку. Мы упустили шанс связаться с ним и посмотреть, что он мог сказать нам, используя только свой мозг. Дэну, конечно, повезло, однако я был разочарован.

С Дэном нам не удалось выяснить, кто преступник, но рано или поздно мы покажем, как фМРТ-сканирование может способствовать судебно-медицинской экспертизе. Мы найдем другого пациента, который не в состоянии общаться обычным способом и чей мозг свяжется с миром с помощью нашей технологии. Пока этого не произошло, но однажды обязательно случится.