Невидимый страж - Долорес Редондо

— Ну что ж, леди и джентльмены, — произнес Сан-Мартин, — приступим.

Криминалисты начали брать образцы волокон, пыли и семян, прилипших к ткани. Затем они сняли пластиковый пакет, надетый на руку девочки, на которой было сломано, почти сорвано два ногтя. Под ногтями виднелись остатки кожи и крови.

— Что говорит вам это тело? Какую историю оно хочет нам поведать? — спросила, обращаясь ко всем сразу, Амайя.

— В глаза бросаются детали, ставящие это преступление в один ряд с предыдущими убийствами. Однако также имеется и много отличий, — отозвался Ириарте.

— Например?

— Возраст девочки, разорванная и отвернутая в стороны одежда, веревка вокруг шеи… И, возможно, отчасти, последующее оформление места преступления, — ответил вместо Ириарте Хонан.

— В каком смысле?

— Я понимаю, что с виду тело оформлено совершенно иначе, но в том, как расположены цветы, ощущается что-то девственное. Возможно, мы имеем дело с эволюцией фантазий убийцы, или же он хотел как-то по-особенному выделить эту жертву.

— Кстати говоря, а мы знаем, что это за цветы? Сейчас февраль, я сомневаюсь, что горы покрыты цветами.

— Да, я поместил фотографию одного цветка на форум садоводов и тут же получил ответ. Маленькие желтые цветочки — это calendula officinalis.[25]Они растут на обочинах дорог. Белые цветы — это camellia japonica,[26]разновидность камелий, которая выращивается исключительно в садах. Весьма маловероятно, чтобы они росли в дикой природе. Однако в обоих случаях мы имеем дело с сезонными цветами. И те, и другие относятся к числу раннецветущих. Порывшись в Интернете, я выяснил, что в некоторых культурах они издревле использовались в качестве символов чистоты, — выдал точную справку хорошо осведомленный Хонан.

Амайя несколько секунд молчала, взвешивая полученную информацию.

— Не знаю, меня это не убеждает, — произнес Ириарте.

— Различия?

— За исключением возраста, девочка не попадает под описание вероятной жертвы нашего убийцы. Одевалась она почти по-детски, в джинсы и куртку, и хотя одежду развернули в стороны, это выглядит так, как будто сделано наспех и задним числом. Начать с того, что убийца разорвал одежду очень грубо. Некоторые предметы изорваны в клочья. Обувь, в этом случае кроссовки, тоже осталась на ногах. Судя по внешнему виду, жертву жестоко изнасиловали, но лобковые волосы не сбриты. Руки… Пальцы на оставшейся руке скрючены, полусорванные ногти свидетельствуют о том, что девочка сопротивлялась. На ладони тоже остались следы ногтей. Это говорит о том, что она так сильно сжимала кулаки, что ногти впились в кожу, — произнес Ириарте, указывая на раны. — Ну и конечно, остается открытым вопрос ампутации.

— Что можно сказать о том месте, где ее нашли?

— В этом случае оно совершенно другое. Вместо берега реки, открытой местности, предполагающей чистоту, мы нашли ее в закрытом, грязном и заброшенном помещении.

— Кто может знать о существовании этой хижины? — поинтересовалась Амайя, обращаясь к Падуе.

— Почти все жители округи, которые ходят в горы. До того как прошлой зимой провалилась крыша, ею пользовались охотники, туристы и любители пикников на природе. Как бы то ни было, судя по мусору, сравнительно недавно в ней кто-то был.

— Причина смерти, доктор?

— Как я и думал, и я вам уже об этом говорил, ее задушили руками. Эту веревку набросили на шею уже после смерти. Кроме того, это совершенно другой шнур, и к тому же его завязали на узел.

— Возможно, он вернулся с веревкой позже? Может даже, после того как в газетах сообщили подробности преступлений басахауна… — предположила Амайя.

— Да, у меня тоже возникло ощущение, что мы имеем дело с подражателем.

— Скорее, кто-то попытался замаскировать свое преступление под басахауна. Подражатель убивает, имитируя действия другого убийцы. А случайный убийца и не думает о том, чтобы воздавать почести своему кумиру. Он всего лишь маскирует свое убийство, пытаясь повесить его на кого-то другого.

Доктор снова склонился над телом и взял мазок из влагалища девушки.

— Тут есть сперма, — произнес он, передавая колбочку с тампоном помощнику, который тут же ее запечатал и наклеил этикетку. — На внутренних стенках влагалища видны разрывы и следы легкого кровотечения, которое прекратилось с наступлением смерти. Возможно, девочка умерла во время изнасилования, потому что кровь так и не успела вылиться наружу. Либо она уже была мертва, когда ее насиловали.

Амайя подошла ближе к телу.

— А что можно сказать об ампутации?

— Post mortem.[27]Рана не кровоточила. Ампутацию совершили необыкновенно острым предметом.

— Да, я вижу, как обрезана кость. И все же, плоть выше места ампутации выглядит несколько измочаленной.

— Да, я уже это заметил, но склоняюсь к мнению, что это может быть укус какого-то животного. Мы сделаем слепок, и тогда я смогу что-то сказать наверняка.

— А что вы скажете по поводу веревки, доктор?

— Невооруженным глазом видно, что она отличается от других. Она толще и имеет пластиковую оболочку. Это бельевая веревка. Судить вам, но я не думаю, что на этой стадии убийца внезапно решил сменить тип веревки.

Криминалисты удалили последние остатки одежды, и труп остался лежать обнаженным в холодном освещении операционной. Трупные пятна распространились по спине и плечам, по ягодицам и голеням, где под собственным весом после остановки сердца собралась кровь, превратив это тело, на котором едва виднелись признаки полового созревания, в фиолетовую карту, а вздутие обезобразило его еще больше. После того как смыли землю, которой было испачкано лицо, стали видны следы многочисленных пощечин и отпечаток, оставшийся после удара кулаком, почти выбившего девочке зуб. Сан-Мартин осторожно извлек этот зуб щипчиками и бросил угрожающий взгляд на Хонана, приглашая его подойти ближе. Даже после того, как труп тщательно вымыли струей из душа, в воздухе продолжал витать отчетливый аромат духов, который самым тошнотворным образом смешивался с запахом сильно разложившегося трупа. Хонан побелел, как стена, и не сводил потрясенного взгляда с лица девочки, но держался мужественно. Его дыхание оставалось размеренным, и время от времени он нарушал гнетущую тишину вопросами технического свойства.

Амайя размышляла о большой любви телезрителей к сериалам о патологоанатомах и судмедэкспертах. Самым возмутительным в этих сериалах было то, что следователи раскрывали преступление, а порой и парочку преступлений за одну ночь, и все благодаря вскрытию, опознаниям и допросам, а также анализам ДНК, в то время как на них в условиях максимальной спешки уходило не менее пятнадцати дней, а если не оказывать на лабораторию постоянного давления, то что-то около полутора месяцев. И все это с учетом того, что в Наварре не было лаборатории судебной экспертизы, способной сделать анализ ДНК. Для этого приходилось отправлять образцы в Сарагосу. Стоило также учесть неимоверно высокую стоимость некоторых анализов, иногда делавшую их проведение практически невозможным. Но прежде всего ее изумляла непринужденность, с которой следователи в этих фильмах склонялись над трупом, обмениваясь записями, и непринужденно болтали прямо возле тела, которое в самом лучшем случае источало газы и невыносимо зловонные запахи. Амайя читала, что некоторые судьи и полицейские считают вредными поверхностные знания присяжных о процессе судмедэкспертизы, зачастую приобретенные в процессе просмотра упомянутых сериалов, которые побуждали их совершенно безосновательно требовать предъявления улик и результатов анализов. С другой стороны, некоторым экспертам удавалось таким образом изложить имеющуюся у них информацию, что их работа переставала казаться присяжным китайской грамотой. Взять хотя бы судебных энтомологов. Всего десять лет назад как сами энтомологи, так и то, чем они занимаются, казалось чем-то невразумительным, в то время как теперь почти всем было известно, что, выяснив возраст личинок и трупной фауны, можно с большой степенью точности установить дату и место смерти.