Жизненный план - Лори Спилман

— Нет, Брет, — мягко останавливает меня Гарретт. — Извините, но я не могу позволить вам пытаться и дальше. Вы сделали все, что могли, чтобы помочь Питеру, да и мне очень помогли, было приятно с вами работать.

— И мне было приятно с вами работать. — У меня срывается голос. Я потрясена мыслью, что предстоит расстаться с человеком, который стал мне дорог, которому я доверяла. Я откашливаюсь и продолжаю: — Спасибо вам. Вы были рядом, поддержали меня в разных ситуациях, и не только с Питером.

— Мне было приятно. Правда. — Он замолкает, но вскоре произносит, несколько неуверенно: — Вы ведь помните, что остались должны мне один вечер?

Вопрос застает меня врасплох. Прошло уже несколько недель с того момента, как мы договорились выпить в баре. Сколько же событий произошло в моей жизни с тех мрачных дней в январе, когда я была озабочена лишь желанием найти мужчину, в которого смогу влюбиться. И вот я встречаюсь именно с таким человеком, одним из самых завидных женихов в Чикаго, и при этом в душе испытываю интерес к доктору Тейлору.

— Ах да, конечно, — лепечу я.

— С вами все в порядке? — встревоженно спрашивает Гарретт.

Я вздыхаю и тру лоб. Необходимо рассказать ему обо всем, коль я привыкла быть искренней с этим человеком.

— Я бы с удовольствием посидела с вами в баре, но, дело в том, что недавно я начала встречаться…

— Не волнуйтесь, — перебивает меня Гарретт. Его благородство заставляет меня испытывать неловкость. Вполне возможно, что у него нет на мой счет никаких романтических планов, а я веду себя так, словно считаю, что они есть. — Надеюсь, у вас все наладится, Брет.

— Да, спасибо.

— Что ж, не буду задерживать. Мы ведь еще созвонимся?

— Разумеется, — легко соглашаюсь я, уверенная, что этого не случится.

Я кладу трубку, завершив последний разговор с доктором Тейлором, словно переворачиваю последнюю страницу книги — с чувством горькой радости. Мне больше не получить поддержки от Гарретта, и у нас никогда не будет романа. В глубине души я уверена, что это к лучшему. Теперь у меня есть Герберт, а совсем скоро я увижусь со своей новой семьей. Возможно, доктор Тейлор был важным персонажем придуманной мамой пьесы, он появился точно тогда, когда я очень в нем нуждалась, и пробыл на сцене ровно столько, сколько требовалось по сценарию.

Я завожу машину и резко нажимаю на педаль газа.

В иллюминаторе «Боинга-757» виднеется Сиэтл. День выдался облачным, но во время снижения мне удается разглядеть берега озера Вашингтон. Они прекрасны, голубые воды, окаймленные изрезанными берегами суши.

Заметив башню Спейс-Нидл, я едва не плачу от счастья. Самолет опускается еще ниже, и вот уже различимы коробки жилых домов. Я замираю, задумавшись о том, что в одном из них живут мужчина и маленькая девочка — мой отец и сестра.

Вскоре в толпе пассажиров я добираюсь до места получения багажа, где начинаются ряды встречающих. Я вглядываюсь в лица. Некоторые взволнованы, другие равнодушно смотрят перед собой, зажав в поднятой руке листок с именем, третьи нетерпеливо вытягивают шеи, их взгляд скользит по лицам пассажиров. Все окружающие постепенно оказываются в объятиях родственников и друзей. Я же так и стою одна, утирая потный лоб и с трудом преодолевая тошноту.

Я пытаюсь разглядеть в толпе темноволосого мужчину с девочкой двенадцати лет. Где же вы, Джонни и Зои? Неужели забыли, что я прилетаю сегодня? Или Зои опять заболела? Достаю из сумочки телефон и просматриваю номера.

— Брет? — раздается голос за спиной.

Я резко поворачиваюсь. Передо мной стоит высокий седовласый мужчина. Он чисто выбрит и одет с педантичной опрятностью. Наши взгляды встречаются, и, когда он улыбается, передо мной всплывает лицо человека из видеозаписи, мужчины тридцати четырех лет. У меня дрожит подбородок, и я киваю.

Вероятно, он тоже не очень уверен в твердости голоса, поэтому просто открывает мне объятия. Я делаю шаг, закрываю глаза и полной грудью вдыхаю аромат его кожаной куртки, положив голову ему на плечо. Впервые в жизни я понимаю, что значат объятия родного отца.

— Какая ты красивая, — наконец говорит он, отстраняясь от меня на расстояние вытянутых рук. — Очень похожа на маму.

— Как я вижу, ростом пошла в тебя.

— И глаза у тебя мои. — Он охватывает мое лицо ладонями и внимательно вглядывается в черты. — Бог мой, как я рад, что ты меня нашла.

Моя душа поет от счастья.

— Я тоже.

Джонни берет мою сумку и вешает на плечо, а свободной рукой обнимает меня за плечи.

— Давай выбираться отсюда. По дороге заедем в школу за Зои. Она с ума сходит от нетерпения.

По дороге в Франклин-Нельсон-центр — частную школу, где учится Зои, — мы говорим без перерыва. Все вопросы, что Джонни не решился задать во время наших телефонных разговоров, он задает сейчас. С моего лица не сходит улыбка. Моему отцу интересна моя жизнь, более того, между нами с первой секунды возникает та родственная близость, на которую я даже не смела надеяться. Но когда мы сворачиваем на школьную подъездную аллею, во мне неожиданно просыпается ревнивый монстр. Я радуюсь предстоящему знакомству с Зои, но мечтаю подольше остаться с Джонни. Наедине. Как только она сядет в машину, я сразу стану лишней, займу то место, к которому привыкла с детства.

Нельсон-центр — это одноэтажное вытянутое здание, красиво вписанное в природный ландшафт. Обучение здесь, должно быть, стоит целое состояние.

— Занятия закончатся минут через десять. Зои хочет, чтобы все одноклассники познакомились с ее сестрой. Ты не возражаешь?

— Разумеется, нет.

Джонни распахивает передо мной стеклянную дверь, и мы оказываемся в просторном вестибюле. На скамейке прямо перед входом сидит худенькая девочка в темно-синей форме и болтает ногами. Завидев меня, она вскакивает, но останавливается в нерешительности. Завидев появившегося за мной Джонни, она с криком восторга бросается вперед.

— Папочка! — Круглое личико светится от счастья. Вытянув руки, она бежит ко мне и обнимает за бедра. Ее голова едва достает мне до ребер. Я склоняюсь к Зои и кошусь на усмехающегося Джонни.

— Осторожно, Зои, — говорит он, гладя дочь по голове. — Задушишь сестру.

Зои отпускает меня и шепеляво произносит:

— Ты моя шештра.

Как я могла плохо относиться к этому ангелу? Я приседаю перед ней и вижу нежное личико с алебастровой кожей, темные волосы, как у отца и у меня, но глаза у Зои не карие, как у нас, а зеленые, спрятанные в нескольких складочках кожи.

— Да. Мы сестры, ты и я.

Зои улыбается, и малахитового цвета глаза приобретают форму полумесяца. Между зубов с неправильным прикусом появляется толстый розовый язык. Я уже люблю эту девочку, мою сестру — девочку с синдромом Дауна.