Долг наемника - Евгений Шалашов

— Да, вы правы, — кивнул наследник престола. — Мне гораздо проще найти для рыцаря земли, чем вам. Поговорим с ним попозже.

Если честно, у меня были и другие соображения, почему мне не стоило держать рыцаря при себе. Проблема была не в самом рыцаре, а в его жеребце. Пока дестриэ еще не оправился от ушибов и, слегка припадает на заднюю ногу, он не опасен. По моим прикидкам, до окончательного выздоровления ему осталась неделя, ну, может две. А вот что будет потом? Лошади, как и люди, ничего не забывают, и редко прощают обиды. Два жеребца непременно начнут выяснять отношения, определяя — кто из них главный. Разумеется, я был уверен в том, что победит мой гнедой. Вопрос только, какой ценой? Вороной дестриэ превосходит моего жеребца и по весу, и по силе, зато мой увертливее, и опыта у него побольше. Но когда два коня, даже равные друг другу по силе и весу, кусают друг друга, встают на дыбы, наносят удары передними копытами, победитель получает не меньше увечий, нежели побежденный и, нередко, становится калекой.

Значит, нужно «скинуть с плеч» господина рыцаря, вместе с его конем, как можно скорее. Или, придется думать, как избавиться от вороного жеребца. Кстати — а если Шлангебург едет в хвосте отряда не из ложной скромности, а из-за того, что тоже осознает опасность стычки двух жеребцов?

В прежние времена, когда мы с Гневко путешествовали вдвоем, мне в голову бы не пришло петь. Теперь же, несмотря на народ, стало скучновато и я затянул строевую песню наемников:

— Как пошел однажды Михель — ихель-ихель!

В войско короля служить — ить-ить!

Хочет денег заработать — отать-отать!

Вкусно есть и сладко жить— ить-ить!

К моему удивлению, фон Шлангебург, покинул свое место и подъехал ближе, принявшись подпевать. Странно, что рыцари знают подобные песни. Но вдвоем у нас неплохо получалось!

— Получил наш Михель талер — алер-алер!

Дали Михелю копьё — ё-ё!

После первого же боя — оя-оя!

Потеряли мы его — ого!

Только пятки засверкали — али-али!

Михель с поля убежал — ал-ал!

Долго мы его искали— али-али!

Чтобы дать ему медаль — аль-аль!

Отыскался храбрый Михель — ихель-ихель!

В доме вдовушки хромой — ой-ой!

И копье ему сгодилось — илось-илось!

Пригодилось — ого-гой!

На суку висит наш Михель— ихель-ихель!

На груди его медаль — аль-аль!

Чтобы деньги заработать — отать-отать!

Головы свой не жаль— аль-аль!

Когда мы закончили петь (Кстати, маг и герцог нам подпевали, старательно подтягивая «аль-аль» и все прочие окончания!), я поинтересовался:

— Господин рыцарь знает песню наемников?

— Забавная песня, — пожал Шлангебург плечами. — Слышал ее от парней, которые нанимались на службу. Они, как напьются, так ее и поют.

Сообщив эти сведения, рыцарь сдержал своего жеребца, уже начинавшего коситься на моего Гневко (а тот лишь пренебрежительно фыркал в сторону соперника) и опять занял место в арьергарде.

Мы поравнялись с Силингом-младшим, которому, как мне показалось, очень хотелось меня о чем-то расспросить. Оказалось, что кое-что в песне был ему непонятно.

— Граф, а почему наемники поют такую нелепую песню? Как с ней в бой идти?

— А с этой песней в бой и не ходят. С ней ходят на марше. Это строевая песня.

— Строевая? — не понял герцог.

— Скорее, походная, — пояснил я. — Раньше пехотинцы шли по дороге как попало. Но сами понимаете — у кого-то шаг больше, у кого-то меньше. Отряд мог растянуться на милю, а то и на две. Потом король Рудольф приказал всем наемникам ходить в ногу — ну, то есть, чтобы шаги были равными. В сущности, ничего нового он не придумал — так ходили легионеры Старой империи. Зато теперь пехотинцы ходят ровнехонько, никто не забегает вперед, никто не отстает. Можно даже планировать — когда отряд, или даже полк прибудет на место. Да и сплоченность всегда лучше, коли ты и идешь вместе, и воюешь рядом. А песню сложили, чтобы считать шаги — ать-два, ать-два!

— Интересно, — задумался юный герцог, а потом задал новый вопрос:

— Граф, а что такое медаль?

Хм, а я и не знал, что в герцогстве нет наград.

— Медаль — это знак отличия, награда. Есть еще ордена, кресты. Можно получить награду за храбрость, можно за выслугу лет, — пояснил я. Ну, а потом не удержался, чтобы чуточку не похвастаться: — Будет время — я вам свои покажу. У меня их целый ошейник.

Сказал — и сразу же пожалел об этом. Юный герцог решит, что я хвастун. Но, с другой стороны, зачем получать награды, если ими не хвастаться?

— Но если медаль, это знак отличия, то за что награждали Михеля? Он же дезертир?

— У наемников дезертиров награждают медалью «проколотый талер», — усмехнулся я. — Берется монета, у нее выбивается середина, а перед тем, как повесить, дезертиру вешают на шею медаль. Если ты взял аванс — королевский талер, должен его отработать. Не отработал, твой аванс аннулирован. Все очень просто.

— Талер на покойнике? — недоверчиво протянул Вилфрид. — А если его стащат? Ведь даже если выбита середина, там все равно еще много серебра остается.

— Если только ювелиру продать, на лом. Талер с пробитой серединой не возьмет никто. Это, как знак Иуды. На этот талер скидываются солдаты того отряда, в котором есть дезертир.

В Ульбург, как я уже говорил, мне заезжать не хотелось. И, вообще, мы бы уже должны были объехать его мили за четыре. Теперь же, из-за плетущихся одров в хвосте отряда, опять сбились с ритма. Снова мои планы нарушились. Ну, не человек для плана, а план для человека.

Мы свернули с тракта, намереваясь заночевать в одной из деревушек, чьи зеленые крыши были хорошо видны издалека. Видимо, черепица для крестьян была слишком дорогим удовольствием, и они покрывали свои крыши дерном, а тот, естественно, прорастал.

Подъехав поближе, я понял, что останавливаться в такой деревушке — не самая лучшая идея. Похоже, фахверковые дома давным-давно никто не ремонтировал и глина, заполнявшая секции деревянных каркасов, начала крошиться и выпадать, увлекая за собой камни. Хозяева, чтобы хоть как-то удержать стены от разрушения, приставляли к ним жерди, палки и целые бревна, превращая жилища в настоящие «вороньи гнезда», а если учесть, что деревня расположилась на холме, создавалось впечатления, что перед нами настоящая воронья «слободка», какие бывают на старых раскидистых деревьях.

Право слово, стоило повернуть коней, выехать на большую дорогу и доехать-таки до Ульбурга, плюнув на свои опасения. Но от одного из домов послышались истошные женские крики, и мужской хохот.

Не сговариваясь, мы рванули вперед, но всех опередил фон Шлангебург.