От Ленина до Путина. Россия на ближнем и среднем Востоке - Алексей Васильев

В 1982 году был запрещен главный печатный орган Туде газета «Намес мардом» (до 1980 года – «Мардом»), разгромлены Центральный дом партии и библиотеки. В мае 1983 года Туде была запрещена, подверглась новым репрессиям.

О ее политических перспективах в Иране говорить было трудно. Несколько уцелевших лидеров вновь попытались организовать за рубежом эмигрантскую печать. Загранкомитет партии отказался от лозунга, содержавшего призыв к свержению реакционного режима, оставив задачу «работать в массах», чтобы завоевать их доверие.

Но в этот момент на них уже воздействовал распад социалистической системы, Советского Союза, кризис коммунизма. Внутри Туде произошел очередной раскол, уже из-за отношения к перестройке, к событиям в СССР.

Эмигрантская компартия включала несколько сот человек, внутри Ирана вряд ли набиралась и пара сотен. Было принято решение: те, кому грозит опасность, могут идти в полицию, регистрироваться и публично отказываться от своих убеждений. С точки зрения шиизма в подобной тактике нет ничего зазорного – это обычный шиитский метод сокрытия своих убеждений.

Обзор деятельности Туде был сделан на основе бесед с советскими специалистами по Ирану и отражал взгляд из Москвы на судьбу партии. Но для завершения обзора приведу интервью с профессором Р.А. Ульяновским, у которого иные взгляды192.

Автор. Каково ваше отношение к партии Туде?

Р.А. Ульяновский. Эту партию истребляли все 60 лет ее существования, за исключением периода войны – она была легальной, когда наши войска стояли в Иране. Партия эта героическая. Там нет ни одного не уничтоженного состава ЦК. Перед каждым ее членом маячила виселица… и бесконечные пытки. Мы к этой партии всегда относились с большим вниманием, хотя, если хотите, считали ее, ну, большим «неудачником»… Эта партия действовала в условиях такого террора, такой беспощадной службы безопасности – особенно саваковской, какая редко где в мире встречается. Кроме того, САВАКом, в сущности, руководило ЦРУ… Партия имела в своем составе немало умных людей, хороших марксистов. Но я думаю, она совершила ошибку по отношению к Мосаддыку. Она стала в оппозицию к нему и тем самым поставила себя в оппозицию к народу.

Автор. Вы считаете, что курс Туде после 1978 года на сотрудничество с режимом Хомейни был правильным?

Р.А. Ульяновский. Думаю, что да.

Автор. Но ведь когда тудеисты вышли из подполья, они практически сунули голову в пасть льва.

Р.А. Ульяновский. Это не совсем так. У них было, так сказать, два этажа. Один – скрытый, законспирированный, а другой – более открытый, легальный. Вот эти люди, действовавшие легально, оказались в тюрьме. А законспирированные члены партии действуют и сейчас, находясь в союзе в основном с федаинами. Партия не умерла. Партия живет. Окровавленная, избитая, изгрызанная… Путем умной, деликатной и тонкой нелегальной работы она сможет восстановить постепенно свои ряды…

Если обратиться к судьбе коммунистического движения в другом крупном государстве региона – Египте, то мы увидим, что оно всегда давало советскому руководству меньше надежд, но и выдвигало меньше проблем, чем в некоторых других странах. В 40–50-х годах марксизм был популярен среди молодых интеллектуалов в Каире и Александрии и находил кое-какой отклик в офицерской среде. «Красный майор» Халид Мохи ад-Дин был одним из членов насеровской организации «Свободные офицеры», совершившей переворот в 1952 году. Он сохранил свое место в египетской политической жизни даже в 70–80-х годах в качестве лидера Национально-прогрессивной партии (Тагамму).

Но разногласия в среде коммунистов и марксистов были такие, что единой компартии долго не существовало, а коммунистическое движение было расколото на две главные группировки – «Хадету» и «Искра», не считая более мелких групп. Лишь в конце 1957 года, а официально – с января 1958 года возникла объединенная компартия. Полулегальное, но относительно спокойное существование компартии продолжалось лишь несколько месяцев. Затем нападки сирийских и иракских коммунистов на Насера подтолкнули его к репрессиям и против собственных коммунистов. Большинство членов партии – примерно 600 человек – оказались в концлагерях, где и просидели до 1964 года. Конечно, это вызвало раздражение в Москве, и на Насера оказывалось осторожное давление с целью добиться освобождения коммунистов. Большинство их было освобождено накануне визита Хрущева в Египет в 1964 году.

Наконец был достигнут компромисс: в апреле 1965 года компартия объявила о самороспуске, и все коммунисты вышли из тюрем. Хотя они оставались под наблюдением тайной полиции и изредка кое-кого из них арестовывали, в целом им были предоставлены достаточно влиятельные посты в насеровской политической организации – Арабском социалистическом союзе, в прессе, в органах, занимающихся издательской деятельностью, культурой, образованием. Никто из бывших коммунистов не был приближен к реальной власти. Легальный теоретический орган египетских марксистов – ежемесячник «Ат-Талиа», возглавляемый Лютфи аль-Холи, осторожно балансировал между теоретическими установками, близкими к КПСС, насеристской идеологической эклектикой и некоторыми доктринами, исходившими из Пекина, Гаваны, Белграда. Роль бывших коммунистов в насеровском режиме в Москве в 60-х годах переоценивали, считали, что они воздействуют на его политический и идеологический дрейф влево, то есть ближе к советской модели.

Взяв власть, Анвар Садат, видимо с целью маскировки своих подлинных намерений, продолжал держать марксистов на важных постах. Видные деятели, бывшие коммунисты Фуад Мурси и Али Сабри были даже включены в 1972 году соответственно в качестве министров снабжения и планирования в состав правительства А. Сидки. Но разгром и насеристов, и всех левых не замедлил себя ждать. Марксисты, если они полностью не поменяли своих идеологических убеждений, были изгнаны практически со всех постов.

Для Садата антикоммунизм, сочетаемый с антисоветизмом, был удобным идеологическим прикрытием для решительной смены курса и во внутренней, и во внешней политике. Некоторые из бывших коммунистов вошли затем как индивидуальные члены в Национально-прогрессивную партию (Тагамму), объединившую тех, кто сочувствовал насеризму в разных формах. Но даже эта партия, не говоря об отдельно взятых коммунистах, не смогла стать влиятельной политической силой.

И левые насеристы, и коммунисты в Египте подвергались воздействию европейских «новых левых», Дебре, а также Че Гевары. Сам автор был свидетелем того, с каким благоговением слушали в интеллектуальных кружках действительно потрясающую песню Шейха Имама на слова поэта Ахмеда Фуада Негма, написанную на смерть Че Гевары. Но лишь горстку людей составляли в Египте левые, хотя, конечно, среди них был и цвет интеллектуальной элиты.

В отношении к Советскому Союзу сложность для египетских коммунистов состояла в том, как примирить свой собственный интеллектуальный опыт и открытия с растущим отвращением ко все более костенеющей советской системе. Левая молодежь все дальше отходила от советских идеологических установок.

В 1975 году группа египетских коммунистов решила восстановить Египетскую коммунистическую партию (ЕКП). В условиях нарастающего разрыва с садатовским режимом в Москве восприняли этот шаг спокойно и даже приветствовали его.