Тень Перл-Харбора - Владислав Колмаков

– Конфискуйте автомобили у гражданских. В конце концов, мы и их защищаем тоже! – предложил генерал-майор Мартин.

Внезапно со стороны порта зазвучала сирена. Все офицеры застыли на месте, недоуменно оглядываясь. Вскочивший со своего места генерал-лейтенант Шорт прокричал:

– Бог мой, они опять прилетели! Воздушная тревога! Японцы снова атакуют!

Все присутствующие ринулись прочь из зала совещаний. Только адмирал Киммел застыл на своем месте. Сейчас кошмар повторится вновь. Этот новый вражеский налет точно добьет и без того невеликие остатки Тихоокеанского флота.

«Это конец!» – билась в мозгу командующего назойливая мысль.

Он тоскливо всхлипнул и потянулся к ящику своего стола. Там лежал его табельный кольт сорок пятого калибра. Теперь у него есть только один выход. Застрелиться! Он должен поступить как настоящий офицер. Это спасет хотя бы его честь. Он медленно выдвинул ящик стола и прикоснулся к ребристой рукоятке пистолета. Немного так посидел. После чего отдернул руку и быстро захлопнул ящик. Затем вскочил и выбежал прочь из комнаты.

Парашютист 3-го класса Котаро Фума быстро приоткрыл глаза. От встречного потока воздуха его глаза начинали немилосердно слезиться. Чтобы этого избежать, приходилось хитрить и прикрывать глаза рукой, открывая их лишь на краткое мгновение. У неподготовленного человека вид, открывшийся перед взглядом Котаро, вызвал бы сильный страх, а то и полноценный инфаркт. Молодой японец летел на высоте сто метров с довольно большой скоростью. Внизу простиралась глубокая океанская бездна. Правда, наш герой не падал, а именно летел над морской поверхностью, покрытой беспокойными волнами. Точнее говоря, он сидел, привязанный страховочными ремнями к специальному десантному креслу, которое было прикреплено к левому борту странного летательного аппарата. Этот аппарат, в котором знающие люди без особого труда узнали бы автожир «Ка-1» производства японской фирмы «Каяба Сейсакусо КК», и мчался сейчас над океаном на приличной скорости. Однако Котаро Фума не был обычным человеком. Он был парашютистом 3-го класса Объединенного флота Японской империи. Поэтому ему этот полет вместо ужаса приносил удовольствие и вызывал кураж.

Вообще-то, молодой Фума с детства хотел быть летчиком. В детстве он увидел первый самолет, летящий в небе над его родной деревней. С тех пор мальчик из крестьянской семьи бредил небом. Когда он подрос, то решил воплотить свою мечту в жизнь. Два раза Котаро пытался поступить в лётные училища. Но он не смог сдать экзамены как в армейское училище, так и во флотское. У молодого крестьянского парня было отличное здоровье, высокий рост и большая физическая сила. Для японца он был гигантом. Однако этого было не достаточно, чтобы стать летчиком императорских ВВС. Ему просто для этого не хватало знаний и образования. Да и откуда крестьянский сын мог получить хорошее образование, если ему, как и всей их семье, приходилось работать на полях? Нет! В школу-то он ходил, но там давали только минимальные знания. И для поступления в лётное училище их было маловато. После второй неудачи молодой японский крестьянин решил не сдаваться и попробовать сделать еще попытку через год. Для этого ему придется заняться самообразованием, но он должен все вытерпеть ради возможности подняться в небо.

И тут его унылые мысли были прерваны японским офицером, одетым в мундир цвета хаки с эмблемами парашютных войск в петлицах. Неизвестный офицер представился как лейтенант Нагао. Он как раз набирал добровольцев для службы в парашютных войсках Императорского флота. Как только Фума узнал, что эта служба связана с полетами, то он серьезно задумался. Ждать еще год и снова попробовать сдать экзамен курсанта-пилота? Или прямо сейчас записаться в эти таинственные воздушно-десантные войска, которые лейтенант Нагао называл элитой сухопутных сил флота? Как его заверил этот мускулистый и подтянутый японский офицер, у парашютистов недостатка в полетах нет. Они чуть ли не живут под облаками и проводят в воздухе больше времени, чем на земле. Это, в конце концов, и помогло молодому японцу принять самое важное в своей жизни решение. Он стал рекрутом-парашютистом.

Сейчас вспоминая все, что с ним произошло Котаро Фума думал, что та встреча с лейтенантом Нагао была счастливой. Именно этот офицер помог ему воплотить в жизнь мечту. Котаро трезво оценивал свои умственные возможности и понимал, что он, скорее всего, не стал бы летчиком. Не хватало ему усидчивости в учебе. Не лежала у него душа к чтению книг. А вот физические нагрузки, которым подвергли новобранцев-парашютистов в тренировочном центре, он вынес без особого труда. К физическому труду его молодой и сильный организм был привычен. Поэтому он скоро стал самым лучшим курсантом в парашютной школе. В обращении с оружием он также проявил себя с лучшей стороны. Ведь это не математические задачки решать! Оружие его всегда привлекало, и он довольно скоро научился очень хорошо с ним обращаться. Закончив интенсивный курс начальной боевой подготовки, Котаро Фума получил воинское звание парашютист 4-го класса и был направлен для прохождения службы в один из отдельных флотских парашютных отрядов.

Лейтенант Нагао его не обманул. Японские парашютисты поднимались в небо довольно часто. Во время прыжков Котаро познал радость полета, когда ничто не скрывает красоты неба, а купол парашюта несет тебя вдаль. Именно этого он хотел, об этом мечтал. В небе он становился свободным как птица. Он чувствовал себя богом, парящим над землей. А потом он попал на войну. В Китае уже год шла война, и вот империя решила, что парашютист Фума должен в ней поучаствовать. Их отряд выбросили на острове Хайнань, принадлежавшем Китайской Республике Чан Кайши. Именно там молодой Котаро стал мужчиной, воином. Там он убил своего первого врага. Лицо этого молодого китайского солдата еще долго потом снилось Котаро в ночных кошмарах. Потом он привык к крови и смерти. На войне он зачерствел душой и превратился в эффективного убийцу. Однако психопатом или маньяком его нельзя называть. Просто, пройдя через череду военных испытаний, человек становится другим. Вместо восторженного юнца появился профессионал, который не боялся смерти и был готов выполнить любой приказ своих командиров.

Потом их отозвали в Японию и сообщили, что теперь вместо нескольких отдельных небольших отрядов в Объединенном флоте будет сформирован один парашютный полк численностью в три тысячи человек. Котаро Фума было присвоено новое воинское звание – парашютист 3-го класса. После чего он получил назначение в первую парашютно-десантную роту третьего батальона. Рослый и сильный, Котаро сразу же привлек своими физическими данными внимание командира роты старшего лейтенанта Кодзо Кавадэ.

– Будешь стрелком противотанкового ружья! – вынес свой вердикт ротный. – Эта ручная пушка лягается как бык, но ты у нас большой. Значит, при выстреле тебя не будет сносить отдачей на метр.

Сначала Котаро думал, что командир пошутил, говоря о ручной пушке. Однако, когда он увидел свое новое основное оружие, то все понял. Противотанковое ружье (ПТР) «тип 97» впечатляло своей мощью. Основой этого противотанкового оружия стала 20-миллиметровая авиационная пушка, к которой японские оружейники присоединили сошки, диоптрический прицел, дульный тормоз и хитрый приклад с компенсатором отдачи. Однако, в отличие от авиационной автопушки, эта штука не могла стрелять очередями. Вместо этого ПТР имело полуавтоматический темп стрельбы, что позволяло вести довольно быстрый огонь. Мощь этого ружья поражала. С 250 метров бронебойная пуля-снаряд 20-мм легко пробивала 30 миллиметров брони. Это практически гарантированно уничтожало любую легкую бронетехнику. Кроме того, были еще и осколочно-фугасные 20-миллиметровые пули, которые очень хорошо подходили для борьбы с пехотой противника. Конечно, были у этого оружия и свои недостатки. Во-первых, оно было чертовски тяжелым. Вес этой чудо-пушечки составлял аж 52 килограмма. А во-вторых, у «типа 97» была просто зверская отдача. Неоднократно маленьких и щуплых японцев эта фузея при выстреле отбрасывала на полметра. При этом были нередки случаи, когда отдача ПТР ломала ключицу японскому бронебойщику. Сам Котаро Фума набил немало синяков на своем правом плече, прежде чем приноровился к этому оружию.