Билет на ковер-вертолет - Дарья Донцова

— По статистике длина человеческой жизнина десять процентов зависит от среды обитания. Ясное дело, житель слаборазвитойафриканской страны протянет на белом свете меньше, чем гражданин Швейцарии илиГермании. Двадцать процентов долголетия заложены от предков, итого выходиттридцать. А остальные семьдесят зависят лично от вас. Любое, даже не слишкомхорошее наследство можно купировать. Объясняю. Допустим, ваша бабушкаскончалась от рака легких. Прямой связи между нею и вами нет, но вы в зонериска, в семье имелся случай онкологического заболевания, а где тонко, там ирвется. И что вам следует сделать, дабы избежать болезни или оттянуть ееначало? Переехать из крупного, загазованного, промышленного города в тихое,чистое, сельское место, ни в коем случае не курить, раз в полгода проходитьдиспансеризацию в поликлинике, сдавать анализы, заниматься спортом, не иметьлишний вес. Вот тогда, вполне вероятно, напасть вас не тронет, или онаобнаружится на такой ранней стадии, когда излечение почти стопроцентно. Но ведьнет! Человек словно нарочно себя губит! Хватает сигареты, водку…

Занудная нотация стала меня раздражать.Встречаются на свете такие личности, старающиеся все делать правильно,аккуратно, так, как велено в учебнике. Ладно бы они сами являлись образцом дляподражания, а то ведь на поверку выясняется интересная вещь: поучает человеквесь божий свет, а сам еще тот безобразник!

— Согласна, — вклинилась я в ровноебурчание Антона, — следует хоть что-то знать о родственниках. Я не права.Но вы-то! Где ваши семейные фото на стенах? А?

Макаркин вскочил:

— Пойдемте! Сюда, налево, в гостиную…

Через пару секунд мне пришлось признать: мойсосед — из породы людей, у которых слова не расходятся с делом. В большойкомнате, набитой всякими безделушками, на широком комоде теснилось множестворамок.

— Это моя прабабка, — началрассказывать Антон, — она служила горничной в доме у барина. Снимок неслишком хорошего качества, а говорят, Анфиса Ивановна была редкой красавицей. Аеще про нее ходило множество сплетен, женщину подозревали в интимной связи сбарином. Ну, сами посудите, родила Анфиса подряд пять дочерей, потом попала кГлебу Семеновичу в прислуги, и появился на свет мой дед, единственный у неемальчик.

И еще, девочек, моих двоюродных бабок, звалиочень просто, по-крестьянски: Фекла, Авдотья, Акулина, Дуня и Стюра, а сынамать нарекла Овадий. Вы можете себе представить? Ребенок горничной — и Овадий!Ясное дело, барин помог имечко придумать. Овадий, кроме того, получилобразование…

Речь Антона текла полноводной рекой, врач ивпрямь много знал о своих предках.

— А где фото родни Лизы? — спросилая, когда Макаркин умолк.

Антон тяжело вздохнул:

— У Лизы ситуация сродни вашей. Ее отецумер, когда она была школьницей, и являлся полусумасшедшим коллекционером,который все деньги тратил на всякое старье. Мне эта страсть непонятна, нокое-кто охвачен ею, словно пожаром. Детство Лизы прошло тяжело, оказалосьполуголодным и безрадостным, ее мать полностью растворилась в муже, о детях незаботилась. Закончилось все очень и очень плохо: Марина, так звали старшуюсестру Лизы, убежала из дома, прихватив какую-то суперценную, по мнениюродителей, вещь. Отец из-за поступка дочери умер от разрыва сердца, матьоказалась в психиатрической лечебнице, Лизоньку воспитывали дальниеродственники. И вот вам иллюстрация к нашей беседе. Лизочка хорошо знала, какзакончила свои дни ее мама, часто навещала безумную и понимала: сумасшествиеможет передаться и ее детям. Поэтому мы сознательно не заводили наследников. Авот представьте, если бы Лиза была не в курсе…

— Можете назвать девичью фамилиюсупруги? — воскликнула я, покрываясь потом.

— Конечно, — ответил Антон, —Константинова. Елизавета Федоровна Константинова.

— Вот это да! — не удержалась я отвозгласа.

— Что вас так удивило? — вздернулброви Макаркин. — Самое обычное сочетание: Елизавета ФедоровнаКонстантинова.

Я открыла сумочку, вытащила фотографии исунула их Антону под нос.

— Посмотрите, может, узнаете, кто наснимке?

Макаркин взял в руки фото.

— Откуда они у вас?

— Долго объяснять, — отмахнулась яот его вопроса, — но, насколько знаю, девочка, сидящая на окне, Марина, ана другом фото сестры запечатлены вместе.

Антон поднял на меня глаза.

— Верно. Вот странно…

— Что?

— У нас имеются точь-в-точь такие жеснимки. — Да?

Макаркин кивнул, потом встал, открыл большойшкаф, набитый книгами, вытащил толстый альбом в серой обложке и, перелистываястраницы, сказал:

— Я, наверное, не правильно сопоставилвашу ситуацию с Лизиной. У жены имелись фото родственников, просто детскиевоспоминания вызывали у нее такие отрицательные эмоции, что лучше былопохоронить их. Так, это свадебная фотография тещи и тестя… Я никого из них вживых не застал, но Лиза рассказывала о родителях. Вот школьный снимок моейжены, а дальше, если не ошибаюсь… О! Пусто!

Взор Макаркина с удивлением переместился наменя.

— Глядите! Снимки исчезли! Ну и ну!

— Действительно странно, —согласилась я. — Только уголок от отодранного фото остался… Вы разрешите?

Антон кивнул. Я быстро приложила одну из«моих» фотографий к странице и констатировала:

— Похоже, карточку выдрали именно отсюда.

— И кому это понадобилось? — нервновоскликнул Антон.

— Не знаю. У вас много людей бывает дома?

— Лиза очень общительна… — Антонвздохнул. — Была общительна. Она вечно всем помогала, к ней полдоманосилось — просили градусник, мерили давление, консультировались по поводулекарств, а женщины узнавали о новинках косметологии, жена ведь в клиникепластической хирургии медсестрой работала. Я все время удивлялся человеческойлени и жадности: в двух шагах круглосуточная аптека, сходи туда, купи термометрили аспирин. Так нет, неслись к нам! И ведь пострадала Лиза за свою доброту, ееубила Аня Галкина, девочка, которой моя жена сильно помогла.

— Вы, конечно, извините, — почтишепотом сказала я, — но в доме абсолютно уверены: преступление совершенона почве ревности.

— «Злые языки страшнее пистолета», —процитировал классика Антон. — Ну, почему сплетники выдумали гадость?!

— Вроде вы тесно общались с Аней, делалией массаж. Согласитесь, дело интимное…