Хищник - Эмилия Грин

– Потому что он камикадзе! – прохрипел Эрик, долбанув ладонью по столу. – Чуть не угодил на тот свет полгода назад, и всё никак не угомонится! Знала бы ты, что он творит после вашего разлада! Окончательно крыша поехала. Радовался бы, что мы упекли этого урода в тюрягу! Но нет, всё ему не имеется.

Я сжалась всем телом, на секунду представив, что будет, если Демиан пропустит хотя бы один удар по голове.

– Он ещё еле ходит… хромает! *лять. Это чистое самоубийство! – подытожил всё выше сказанное Вильям.

Щёки залил румянец, когда я вдруг ощутила, как три пары глаз прожигают моё лицо немигающим взглядом.

– Но что я могу сделать?.. – спросила бесцветным голосом, чувствуя, что пинки малыша усиливаются.

– Только ты можешь его остановить, – тихо проговорил Эрик, бросая на меня умоляющий взгляд. – Он не может пережить ваше расставание. Не знаю уж, что у вас стряслось тогда, но жизнь и здоровье нашего друга целиком и полностью зависят от тебя!

– Бой начнется уже через полчаса! Мы должны его остановить! Поехали.

– Ребята, но я…

– Мия, делайте что хотите, мы не лезем в ваши отношения! Но этот придурок реально собрался идти помирать от неразделенной любви! Просто не дай ему этого сделать. А потом мы отвезем тебя, куда захочешь, – они все одновременно поднялись из-за стола, продолжая смотреть на меня враждебно, как будто именно я была причиной страданий их любимого друга.

Душу заполнило негодование, а ладони как-то сами собой сложились в кулаки. Последовав их примеру, также начала выпрямляться, а когда, наконец, полностью вылезла из-за стола, медленно распахнула полы своей длинной туники, сложив ладони на животе.

– Вот причина, по которой мы расстались, если вам всем от этого станет легче, – проговорила безжизненным голосом. – И да, пожалуй, мне есть, что сказать этому неуравновешенному придурку! Поехали! – под изумленные взгляды Селесты, Эрика и Вильяма я уверенной походкой направилась к выходу из кафе.

«Величайшее несчастье – быть счастливым в прошлом!» – сказал какой-то умник, и у меня на языке постоянно вертелась эта фраза. Бросил усталый взгляд на часы на обшарпанной стене раздевалки и судорожно вздохнул.

Пять минут до выхода на ринг. Меня позовут. Скорее бы. Несколько дней назад я проснулся и понял, что больше не могу так жить – влачить это никому не нужное пустое существование. Пить, гулять, выкуривать по две пачки в день, стараясь хоть ненадолго заглушить обуревающие душу эмоции. Отчаянно искал способ забыться, но ни черта не выходило.

Без неё все потеряло смысл.

Странно, но мы были счастливы всего несколько дней. Казалось бы, ничего особенно не происходило – просто вместе, вдвоем, в одной квартире, но эти дни наполнили меня ни с чем несравнимым теплом. Рассказал ей свою тайну, вывернув душу наизнанку, вот только она не смогла понять. Потерялась куда-то на две недели, а потом, когда мы снова увиделись, вела себя холодно и отстраненно. И я не мог винить Мию. Наоборот – ещё сильнее стал уважать за внутренне благородство души. Раз она не смогла понять и принять моего отвратительного поступка, перестал её преследовать. Да, я уважал её решение расстаться, правда, самому хотелось сдохнуть от неразделенной любви. Даже не знал, что могу любить с такой лютой силой, а самое главное – что любовь способна сжигать изнутри, заставляя душу чернеть от пепла. Сердце разрывалось от тоски. Её ангельский образ преследовал меня изо дня в день. Иногда я шёл по улице, и, видя девушку со светлыми волосами, старался подойти ближе, рассмотреть, а вдруг это моя Мия?! Но всякий раз меня постигало разочарование. Набирал ей стабильно раз в неделю, так и не сумев выбросить из памяти пресловутый номер телефона, но она намеренно игнорировала мои звонки, так ни разу не перезвонив за четыре адовых месяцев. Букеты белых лилий, которые регулярно оставлял курьер у неё под дверью также не возымели никакого действия.

Несколько дней назад я пообещал себе, что обязательно всё исправлю, если она только ответит на мой звонок. Набрал трясущимися как у героинового наркомана пальцами номер телефона и стал ждать. Молился про себя, вслушиваясь в один, второй, третий гудок. Но ответа так и не последовало. На этот раз мы не играли. Мия порвала со мной, вычеркнув из жизни навсегда. Тогда я принял решение участвовать в этом бое. Пусть хоть эта встряска заткнёт мое вечно ноющее безвольное сердце. Пусть всё это дерьмо уже, наконец, прекратится. Иначе я всё равно рано или поздно сдохну – от одиночества, тоски и безысходности…

– Пора, – прошептал пустым голосом, поднимаясь и немного прихрамывая, поковылял к двери.

Но не успел сделать и пары шагов, как дверь стремительно распахнулась.

– Ты придурок! Какой же ты придурок! Зачем? Кому это надо? Зачем вот так тупо идти и гробить себя?

Я стоял посреди маленькой комнатушки и бессмысленно хлопал глазами, когда в раздевалку ввалилась Мия и буквально набросилась на меня с кулаками. Мы не виделись четыре месяца, и я болезненно впивался взглядом в её силуэт. Что-то в ней изменилось, но не могу уловить что. Вместо эротичного платья по фигуре, в котором я привык ее лицезреть, широкий балахон и удобная обувь без каблука. На лице ни грамма косметики, но всё равно мои легкие словно сжимало под давлением пресса. Нет возможности сделать вдох. Я не мог отвести от неё взгляда, не мог пошевелиться, пока она колотила меня по груди маленькими ладошками.

– Получай, придурок! Вот! Я прямо сейчас выбью из тебя весь дух! Ты этого хотел? Ну, так получай!.. – Мия выглядела разъяренной. Казалось, айсберги были теплее её взгляда.

– Моя жизнь – это какое-то бесконечное дерьмо, – прохрипел еле слышно. – Я просто ненавижу её. Ты презираешь меня, считаешь конченым уродом, поэтому мне плевать. Пусть будет как будет. Пусть я уже перестану соображать и сходить с ума от отчаяния. Пусть я, наконец, подохну. Не переживай. Это мой выбор. МОЙ! Лучший исход для такого отброса. С детства никому не нужен. Вот и сейчас зачем жить?

– В детстве ты был нужен мне. А сейчас ты нужен нам!

Она распахнула полы туники, указывая дрожащим пальцем на округлившийся живот. Изумленно отступил на шаг назад, пытаясь что-то сказать. Слова путались на языке, а по телу разливался озноб, словно предвестник скорой лихорадки.

– Не может быть… – тихо шептал, приложив ладонь ко рту.

– Демиан, пора выходить! Народ собрался! – доносится откуда-то из коридора. Глаза Мии вспыхнули огнем. Она кричала, что есть мочи:

– Он никуда не пойдет! Отменяйте бой!

Я словно в прострации. Мотал головой, чувствуя в груди вихри самых разных эмоций, и ни черта не понима.

– Я должен идти, маленькая. Мы не можем отменить бой, – прошептал еле слышно.

– НЕТ! – шагнула ко мне, смыкая пальцы на моей шее. – Не пущу тебя! Мы против. Ты нужен нам живой и невредимый. И еще, мне нельзя нервничать! Слышишь? – её губы замерли в сантиметре от моих губ.