Сомневайся во всем - Рене Декарт

Декарт подробно расписывает, каким образом по законам механики жидкая среда оказывает воздействие на положение в ней твердого тела. Частицы жидкости постоянно пребывают в движении и толкают это тело, однако толчки уравновешивают друг друга. Для движения твердого тела в жидкой среде нужна дополнительная сила.

63. Почему существуют тела столь твердые, что они не могут быть раздроблены нашими руками, хотя они и меньше их

Доказав, что легкость, с какой нам подчас удается сдвинуть весьма крупные тела, когда они плавают или взвешены в какой-либо жидкости, не противоречит четвертому из изложенных выше правил (§ 49), надлежит еще показать, как согласуются с правилом пятым (§ 50) затруднения, испытываемые нами при разламывании сравнительно небольших тел. Ибо если справедливо, что части твердых тел не сцеплены между собой каким-либо веществом и что их разделению не препятствует ничто, кроме того, что они находятся в покое по отношению друг к другу, как было недавно указано (§ 55), и если справедливо также, как учит пятое правило, что движущееся тело, даже если оно движется медленно, всегда обладает достаточной силой, чтобы подвинуть другое, находящееся в покое меньшее тело, то возможно задать вопрос, почему мы не можем одной силой наших рук сломать гвоздь или какой-либо другой кусочек железа, поскольку каждая из половинок этого гвоздя может рассматриваться как тело, находящееся в покое по отношению к другой его половине. Ведь ее, казалось бы, можно отделить силой наших рук, раз она меньше нашей руки, а природа движения состоит в том, что тело, о котором говорят, что оно движется, отделяется от других соприкасающихся с ним тел. Однако надобно заметить, что наши руки мягки и скорее приближаются к природе жидких, а не твердых тел, а потому не все их части действуют совместно на тело, подлежащее раздроблению, но лишь те из них, которые, касаясь его, в него вместе упираются. Подобно тому как половину гвоздя, отделенную от другой половины, мы рассматриваем как отдельное тело, так и часть руки, касающуюся этой половины гвоздя и много меньшую, чем вся рука в целом, можно рассматривать как особое тело, поскольку она может быть отделена от других частей руки; а так как ее легче отделить от остальных частей руки, чем часть гвоздя от его остальной части, и так как мы испытываем боль при разделении частей нашего тела, то мы и не можем сломать железный гвоздь рукой; если же мы возьмем молоток, пилу, ножницы или иной подобный инструмент и воспользуемся им так, чтобы приложить силу нашей руки к той части тела, которую хотим отделить и которая должна быть меньше прилагаемой к ней части орудия, мы преодолеем твердость этого тела, как бы велика она ни была.

Декарт сам замечает противоречие, которое вытекает из мнения, что части тела не сцеплены между собой и обеспечивают твердость одной только силой, которая удерживает их в покое. Если бы это было так, то любую часть тела можно было рассматривать как самостоятельное тело. Но почему тогда так сложно отделить часть от целого, например, часть от гвоздя? Декарт говорит, что человеческое тело мягкое, поэтому сила руки — это сила лишь части тела, а вот твердым телом мы можем отделить часть гвоздя. Однако в реальности намного легче гвоздь изогнуть или расплющить, чем отделить от него кусочек. В своем объяснении Декарт исходит из умозрительных представлений о том, как должна быть устроена механика тел, поэтому некоторые его объяснения не выглядят убедительными.

64. Чтобы иметь возможность обосновать посредством доказательства все, что я буду выводить, я не принимаю в физике никаких начал, которые не были бы также началами математики; и этих начал достаточно, тем более что посредством их могут быть объяснены все явления природы

Я не прибавлю здесь ничего ни о фигурах, ни о том, как из бесконечного их разнообразия вытекают бесчисленные видоизменения движения, тем более что все обнаружится само собой, когда наступит время повести о том речь; я предполагаю, что мои читатели уже знают основы геометрии или по крайней мере обладают умом, способным понимать математические доказательства. Я прямо заявляю, что мне неизвестна иная материя телесных вещей, как только всячески делимая, могущая иметь различную фигуру и движимая различным образом, иначе говоря, та, которую геометры называют величиной и принимают за объект своих доказательств; я ничего в этой материи не рассматриваю, кроме ее деления, фигур и движений; и наконец, ничего не сочту достоверным относительно нее, что не будет выведено с очевидностью, равняющейся математическому доказательству. И так как этим путем, как обнаружится из последующего, могут быть объяснены все явления природы, то, мне думается, не следует в физике принимать других начал, кроме вышеизложенных, да и нет оснований желать их.

Декарт полагает, что надежное знание можно получить только теоретически на основе ясных предпосылок ума, и поэтому строит систему физики на произвольных теоретических допущениях, которым придает математический вид. С позиции современной науки многие его утверждения представляются произвольными, например, идея кругооборота невидимого вещества, которое тут же заполняет место, освобождаемое движущейся вещью, или объяснение твердости тела на основе допущения силы, удерживающей его части в покое. В современной науке чисто умозрительные объяснения, которые не подтверждаются экспериментально, недопустимы. Однако Декарт полагает, что знание, дедуктивно выведенное из ясных предпосылок познания и интуиции ума, является достоверным, даже если противоречит эмпирическому опыту. Ведь этот опыт зависит от бесчисленного количества неучтенных случайных факторов, в то время как знание, полученное интуицией ума и дедукцией, носит необходимый и достоверный характер. Позиция Декарта является переходной от науки старой средневековой к современной. С одной стороны, он обосновывает знание на умозрительных принципах, с другой — развивает новые революционные идеи, например, о бесконечности мира и вращении Земли, и формирует математическую символику современного типа.

Третья часть

О видимом мире

1. Нельзя переоценить Божьи творения

Отбросив все некогда нами принятое на веру без достаточного рассмотрения, нам ныне надлежит — поскольку чистый разум пролил свет, необходимый для открытия некоторых начал материальных вещей, и представил их нам с очевидностью, не допускающей сомнений в их истинности, — нам надлежит сделать попытку из одних этих начал вывести объяснение всех явлений природы, иначе говоря, действий, встречающихся в природе и воспринимаемых нами посредством чувств. Начать нужно с явлений наиболее общих, от которых зависят все прочие, именно с заслуживающего восхищения строения видимого мира. Чтобы избежать заблуждений касательно этого предмета, нам, на мой взгляд, следует тщательно придерживаться двух правил. Первое из них то, чтобы, непрестанно обращая наш взор на бесконечное могущество и благость Божью, мы не боялись впасть в заблуждение, представляя себе Его творения слишком великими, слишком прекрасными и совершенными, и что, напротив, мы заблуждаемся, предполагая для них границы или какие-либо пределы, о коих не имеем достоверных знаний.

Заложив основы науки о физическом мире, Декарт переходит к выведению методом дедукции знания о видимом мире, начиная с самых общих явлений. Он намерен привести понимание мира в соответствие с идеей бесконечного могущества Бога, которая предполагает красоту и совершенство творения. Однако Декарт — человек новой эпохи, поэтому совершенство усматривает не в ограниченности мировой формы, а напротив, в отсутствии у мира ограниченности или пределов.