Лишнее золото. Наедине с мечтой - Игорь Негатин

Вскоре мы мирно попрощались и разошлись. Я — в банк, а Мансур подозвал своих парней, и они побрели в сторону пристани. Я поднялся по ступенькам и подмигнул Максиму, стоявшему в прихожей.

— Ну как там? — спросил он.

— Бывало и хуже. — Я осмотрел своих парней и вздохнул.

— Не тяни кота за яйца, — дернул щекой Максим.

— Короче, парни… У нас есть один час, чтобы принять решение…

— Выхода у нас нет, — рассудительно заметил Нардин, когда я выложил все карты на стол, объяснил ситуацию и наши перспективы, вплоть до груды обломков на месте банка, — надо соглашаться на предложение Мансура.

— Кто пойдет заложником?

Парни опять собрались спорить, но я постучал пальцем по часам и напомнил:

— У нас осталось тридцать пять минут.

— Я останусь, — сказал Тревельян. — Это моя операция.

— Это наша операция, — поправил его Нардин, — так что все в одной упряжке.

— Как только отпустим Руслана, нас сразу убьют, — сказал Селезнев. — Будут гнать до тех пор, пока не загонят куда-нибудь в угол и не уничтожат. Эти так просто не отстанут. Я их породу знаю.

— Максим дело говорит, — согласился Нардин. — Они нас все равно не выпустят. Даже без Руслана.

И все замолчали. Сразу. Потому что как ни крути, но выход рисовался очень непростой. И для того, кто останется, и для тех, кто уйдет. Хреновый выход. Очень хреновый. Человек, который останется, станет не заложником, а смертником. Руслан Вараев, запуганный Полем до смерти, сидел в дальнем углу и обнимал набитый бумагами рюкзак. Я покосился в его сторону, и он вообще сник. Уставился в каменный пол, и только пальцы нервно теребили четки. Неужели наш Вараев стал верующим? Это что-то новенькое!

— Кто?

— Жребий надо бросить, — предложил Максим, и его щека нервно дернулась. Он провел рукой по скуле и словно извиняясь, добавил: — Контузия…

— Жребий?

— Другого выхода нет.

— Жребий… — сказал Эдвард. Медленно, словно пробуя это слово на вкус.

Он вытащил из кармана разгрузки коробок спичек и достал четыре штуки. Одну спичку мы сломали пополам. Тревельян отвернулся, перемешал и выставил руку.

— Выбирайте…

Страшно ходить под пулями. Страшно лежать под минометным обстрелом. Ужасно оставаться наедине с врагом, прикрывая отход товарищей. Но еще страшнее вот так — взять и вытащить собственную смерть в виде сломанной спички. Умирать никогда не хочется. Нигде и никому.

Я выбирал первым. Протянул руку и выдернул спичку из кулака. Целая… Поль после небольшой паузы выбрал свою. Целая… Осталось еще две. Или Эдвард, или Максим. Макс тихо выругался и достал…

Короткую.

Никто не сказал ни слова. Все смотрели на короткий огрызок спички, лежащий на его ладони. Селезнев потер рукой лоб и криво усмехнулся. Щека опять дернулась, и он схватился за нее ладонью.

— Не повезло, — хрипло сказал он.

— Я могу остаться… — начал Снупи, но Максим покачал головой и отмахнулся.

— Нет, Эдвард, не надо. У каждого свой срок. У тебя еще дел на свете… Много, в общем. Жребий есть жребий. Все по-честному.

— Давайте обсудим отход, — сказал Поль. — Пешком мы далеко не уйдем…

Через двадцать минут к дому подошел Мансур Гаргаев в сопровождении пяти человек. Неподалеку прохаживались еще несколько бойцов. Я вышел на крыльцо и подошел к нему.

— Ну что, Карим? Вы приняли решение?

— Мы согласны отдать тебе Руслана. Один из нас останется с тобой.

— Кто?

— Максим Селезнев.

— Русский? — удивился он и даже скривился. — Что здесь делает русский?

— Служит. Как и все мы.

— Хорошо, — он выругался, — пусть будет русский. Где вы оставите Вараева?

— Скалу видишь? — Я повернулся и показал на выход из фьорда, где виднелась широкая песчаная отмель, украшенная камнями, и серая скала, похожая на акулий зуб.

— Не слепой, — прищурился Мансур.

— Ты даешь нам катер…

— Катер?!

— Ты слушай, Мансур! Слушай, а потом будешь спрашивать, — буркнул я. — Мы подойдем на катере к мысу и высадим Руслана Вараева. Ты, не сходя с пристани, сможешь убедиться, что он живой и здоровый. Как только высадим, то уйдем от берега. Ты отпускаешь Максима и не мешаешь ему уйти из поселка. Мы его заберем чуть позже.

— А если ты убьешь Руслана?

— Зачем мне убивать Вараева? Было бы гораздо проще убить его там, на катере. Или ты думаешь, что я рискну нашим парнем? Он мне дороже чем десяток твоих головорезов.

— Почему ты не хочешь уйти пешком? — подозрительно спросил Мансур.

— Чтобы ты не бросился в погоню. На том берегу у нас будет небольшая фора.

— Боишься, да?

— Опасаюсь.

— Хорошо, идем, — после короткого раздумья кивнул Гаргаев.

— Куда? — насторожился я.

— На пристань. Посмотришь лодку.

Пока мы шли к лодке, я заметил нескольких итальянцев, крутящихся рядом с пристанью. Одним из них был тот самый Лучиано Барги. Он здорово поправился за эти пять лет. Такие толстые щеки отъел, что стал похож на жирного борова. Надо внимательно присмотреться, чтобы угадать в этой свинье некогда красивого актера, который был изображен на групповой фотографии. Жизнь без вести пропавшего лицедея не так уж трудна, как может показаться на первый взгляд. Он перехватил мой взгляд и презрительно скривился. Я не выдержал и даже сплюнул. Прибить бы эту сволочь, да руки коротки.

— Тьфу, паскуда…

— Да, из них очень хреновые вояки, — спокойно сказал Гаргаев, заметив мою реакцию на итальянцев, — слишком жадные и глупые. Хуже них только американцы. Трусы. Так и норовят на чужой крови деньги делать.

— Ну и корыто! — сказал я, когда мы подошли к пристани и мне показали моторную лодку.

— Нормальный катер, — отозвался Мансур, — люди на нем даже в Нью-Портсмут ходят.

— До Нью-Портсмута у них горючего не хватит. Добавь четыре канистры с горючим.

— Хватит и двух.

— Четыре.

— Слушай, не наглей, Шайя!

— Черт с тобой… Хорошо, считай, что мы договорились.

— Шина балдех арадаллалц хьан лай ду дош, арадели — хьо цуьнан лай ву.

— Что? — не понял я, и Мансур, щелкнув пальцами, перевел с чеченского:

— Не сказанное слово — твой раб, сказанному слову — ты раб.

— Мудрые слова говоришь, Мансур.

Вы вернулись к банку. Парни уже собрались в прихожей и ждали только меня. Спустя несколько минут вышли на улицу. Перед выходом мы попрощались с Максимом. Без лишних слов. Каждый из нас когда-нибудь окажется перед лицом смерти. И дай бог, чтобы нашлись силы встретить смерть так, как подобает мужчине.