Три цвета крови - Чингиз Абдуллаев

У Шеварднадзе несколько другая, отличная от Алиева,проблема. Его также не любят противники, и им также восторгаются сторонники. Нов мировой истории уже был «Большой брат», оставшийся в двадцатом веке каквеликий государственный деятель, пусть даже для многих его критиков с огромнымотрицательным знаком.

Политиков вообще трудно судить чисто арифметическимизнаками. Они всегда более сложны, и их судьбы гораздо интереснее, чем мы этосебе представляем. И у Шеварднадзе есть некоторый комплекс «Большого брата»,чья тень незримо присутствует за спиной любого грузинского лидера.

Шеварднадзе очень дорожит имиджем творца перестройки.Мудрый, осторожный, многоопытный, он понимает, как важно сохранять этот имидж вглазах мирового сообщества. Но где-то подсознательно он помнит и о другомгрузине, оставившем пусть даже кровавый, но великий след в историичеловечества. И оставшемся в памяти многих подлинным государственным деятелем,объективно создавшем самую величественную Империю в истории человечества. Можетбыть, поэтому Шеварднадзе так охотно посещает музей в Гори, отдавая должноеталантам своего великого и кровавого соотечественника.

Перед Алиевым нет такой проблемы. Даже Мир-Джафар Багиров,управлявший республикой достаточно большой срок, не войдет в историю народаболее выдающимся политиком, чем сам Алиев. Хотя бы потому, что столько летникто не сумел управлять этим народом. Даже в средневековой истории не такмного правителей, выдержавших столь долгий срок. Уже перешагнувшийсемидесятилетний рубеж, Гейдар Алиев понимает, как важно остаться именно вистории, а не разменяться на позолоченную мишуру, и потому сам сноситсобственный бюст, установленный на родине дважды Героя Социалистического Трудав Нахичевани.

Обладающий невероятной, дьявольской памятью, проницательный,умный, Гейдар Алиев обладает и одной важной, по мнению сторонников, и крайнепагубной, по мнению врагов, привычкой. Он не умеет прощать предателей и врагов.Не умеет забывать и прощать. На Востоке нельзя быть милосердным по отношению кпротивникам. Эта непозволительная слабость уже стоила своих должностейнескольким последним руководителям республики до него.

И в Грузии, и в Азербайджане откровенно признают все — обоимлидерам нет альтернативы. В случае внезапной смерти в обоих странах может начатьсягражданская война. Слишком велик круг претендентов на высшую должность, слишкомнестабильна ситуация. К невероятно сложным экономическим проблемам нужноприплюсовать и унизительные поражения. Грузии — в Абхазии, Азербайджана — вКарабахе. Оба президента хотят решить эти проблемы еще при своем правлении.

Но как обрести уверенность, когда армия потерпелаунизительные поражения, экономика страны находится в плачевном состоянии, аколичество непримиримых врагов и оппонентов не поддается разумному исчислению?При этом в Грузии экономическая ситуация близка к катастрофической, и толькобакинская нефть может выправить ситуацию. В обеих республиках, словно внасмешку над прежними усилиями лидеров, коррупция достигла не простоневероятных масштабов. Она стала абсолютной. На смешную зарплату прокуроров,судей, государственных чиновников — в пять-десять-пятнадцать долларов —невозможно существовать. Гейдар Алиев однажды признается, что ситуация посравнению с двадцатилетним периодом его правления просто катастрофическая. Обапрезидента понимают, как тяжек путь их народов, велики страдания на этом пути.

И оба несут на себе весь груз прежних неудач и ошибок,прежних разочарований и поражений. Они прошли через крайнюю степеньразочарований, будучи низвергнутыми с вершины, на которую однажды поднялись. Имудалось невозможное — они одолели вершину во второй раз. И обрели знание,недоступное многим политикам. Может быть, обретение мудрости и есть познаниедьявола, ибо Адама и Еву, познавших мудрость, Бог выгнал из рая. Обанеоднозначных политика, ставших президентами, понимают, как важно удержатьстраны на краю пропасти, не сорваться в хаос гражданской войны, не допуститьновых поражений, обрести уверенность и придать развитию наций новые импульсы. Ипонимают, что стабильность обоих государств лежит на их собственных плечах. Наплечах этих очень пожилых людей. Ненавидимых, отвергаемых, проклинаемых, непризнаваемых, не прощаемых многочисленными врагами, обожаемых, почтибоготворимых сторонниками. Они должны стать спасителями своих Отечеств. Но каквелика ноша, которую несут эти два человека, чьи судьбы так удивительнопереплелись в конце двадцатого века!

Но, может быть, судьба политика и не бывает другой? Может, вэтом и есть истинное призвание каждого из них? Ибо это единственное, чем онитеперь живут.

Второго «сошествия в ад» и низвержения они не вынесут. Натретий рывок уже просто не хватит времени, И потому каждый день, отделяющий ихот вечности, становится таким важным. Впереди — суд истории. Суд собственногонарода, в чьей памяти они так и останутся Лидерами, бросившими вызовсобственной Судьбе.

Дронго вошел в зал и медленно прошел к столу, за которымсидел Груодис.

Тот пил шампанское. Увидев подходившего Дронго, он даже неизменился в лице.

Наоборот, допил свой бокал и с улыбкой встретил нежданногогостя. Однако по лицу Груодиса Дронго почувствовал, что не так уж и нежданного.Место напротив Груодиса пустовало, и Дронго сел.

— Добрый вечер, — поздоровался он.

— Здравствуйте. — Груодис с любопытством смотрел напришедшего.

— Вы Йозас Груодис?

— А вы Дронго?

— Мне кажется, что вы меня ждали?

— Да, — кивнул Груодис, — я был убежден, что рано или поздновы меня вычислите. Как видите, я не ошибся. Должен признать, что ваш трюк стелеоператорами был гениальным. Но я обратил внимание, как тщательно ониснимают каждого: усердие операторов вас несколько подвело.

— Но вы не стали никуда уходить, — возразил Дронго, —значит, наоборот, они вам помогли.

— В какой-то мере, — согласился Груодис, улыбаясь и снимаяочки. — А я думал, что в очках меня трудней узнать.

— Я просто хорошо выучил ваше лицо. Остальные тоже в зале?

— Кого вы имеете в виду?

— Ваших людей.

— У вас хорошо поставлена информация. Но если вы имеете ввиду Корсунова и Купчу, их здесь нет.

— А кто есть?

— Это я скажу чуть позже. Я просто хочу с вами поговорить.

— Для этого вы прилетели сюда из Германии и заложили бомбы вэти красивые вазы?

— А вы шутник, — покачал головой Груодис, — и насчет ваз я тожеоценил.

Просто здорово работаете. И, хотя это излишне, тем не менеея хочу вас предупредить, что их нельзя трогать. Думаю, вы понимаете, что любаяиз них может разнести половину этого зала в куски. Вы не хотите стать такиммаленьким пикантным кусочком? Взрывная волна может ударить и в нашу сторону.