Первые заморозки - Сара Эдисон Аллен

Плечи Бэй поникли.

— Это не магия.

Расселл улыбнулся:

— Она могла коснуться яблока, и оно на глазах покрывалось инеем — в разгар рекордно жаркого лета. С таким даром она могла заработать в цирке целое состояние. Но она предпочитала его не афишировать; почему — не знаю.

Расселл сел на пассажирское сиденье и, ни слова больше не говоря, захлопнул дверцу. Энн тронулась с места, и тут Расселл опустил стекло и весело произнес:

— Приношу самые искренние извинения, если причинил кому-то беспокойство.

После того как Расселл с утра ретировался из ее дома, Клер весь день стряпала как одержимая. Закончив печь инжирно-перечный хлеб, взялась за суп. Булькающий на плите суп в холодный день был все равно что ватная подбивка для дома. Его уютный запах обволакивал, умягчал душу и согревал сердце. За супом последовали корзиночки с заварным кремом на десерт; жаль, у Клер не было фиалок, чтобы украсить их сверху.

В тот вечер Клер подала на ужин слегка озадаченному мужу и дочери овощной суп, инжирно-перечный хлеб и корзиночки. И она понимала их замешательство. Они уже и не помнили, когда она в последний раз целый день готовила им настоящую еду, не говоря уже о том, чтобы накрыть стол в маленькой столовой, с настоящими столовыми приборами и с полотняными салфетками.

Надо почаще пользоваться столовой, решила Клер. Когда бабушка Мэри умерла, Клер на полученные по страховке деньги занялась переоборудованием кухни, в результате чего к ней была присоединена бо́льшая часть столовой, в которой Мэри когда-то подавала еду своим постояльцам. Впрочем, того, что от нее осталось, им втроем было более чем достаточно.

— Клер, это было изумительно, — сказал в конце ужина Тайлер.

— Да, это было здорово! — подхватила Мария. — Только в следующий раз не клади в овощной суп картошку.

— Почему? — удивилась Клер.

— Моя лучшая подружка ее не любит.

Старая добрая Эм. Еще не было ни разу, чтобы Мария за едой не упомянула о ней.

— Откуда Эм узнала, что у нас сегодня на ужин овощной суп? — поинтересовалась Клер, поднимаясь, чтобы собрать грязную посуду.

— Я не знаю. — Мария пожала плечами. — Она просто это знала.

— Ты ей позвонила?

Мария рассмеялась:

— Зачем мне ей звонить? Она и так здесь.

Клер с Тайлером переглянулись.

— В каком смысле — здесь? — спросил Тайлер.

— Ну, здесь. В этой комнате вместе с нами.

— Почему тогда мы ее не видим? — спросила Клер, обратив внимание на то, что занавески слегка заколыхались.

Мария снова пожала плечами.

— А ты ее видишь? — спросил Тайлер.

— Иногда. Но чаще всего только слышу.

— Значит, Эм не ходит вместе с тобой в школу?

— Нет. Она вообще не ходит в школу. Она говорит, чтобы я шла к себе в комнату, потому что вам нужно поговорить. Можно, я пойду?

Клер кивнула, и Мария стрелой взлетела по лестнице, перемахивая через две ступеньки разом. Клер с Тайлером проводили ее взглядом.

— Эм — воображаемая подружка! — Тайлер со смехом хлопнул ладонью по столу. — Знаешь что? У меня просто гора с плеч свалилась. Я думал, я что-то упускаю. Я думал, что, если бы это ты водила ее в школу и забирала оттуда, ты знала бы, кто такая Эм. Ты знала бы, кто ее родители, кем они работают и какая у них любимая еда.

Клер все так же стояла с грязными тарелками в руках, по-прежнему глядя на лестницу.

— Она уже вышла из возраста, когда нормально иметь воображаемых друзей, тебе не кажется?

Тайлер поднялся, чтобы помочь жене убрать со стола.

— У нее свой путь, — сказал он, направляясь на кухню. — Иногда я смотрю на нее, и мне просто не терпится увидеть, что из нее вырастет.

Занавески по-прежнему колыхались. Порыв ветра влетел в окно мимо Клер и устремился по лестнице следом за Марией. После этого занавески повисли неподвижно.

Клер с Тайлером принялись в четыре руки загружать посудомойку. Тайлер ополаскивал бокалы, прежде чем передать их Клер, когда она внезапно сказала:

— Я выхожу из леденцового бизнеса.

— Ты наконец решила продать его Дикори Фудс из Хикори? — мгновенно отозвался Тайлер.

— Нет. Я просто его сворачиваю. Если леденцы станет делать кто-то еще, получится совсем не то же самое. Они будут… не от Уэверли.

— Ясно, — весело сказал Тайлер. Он закрутил кран и вытер руки. — Ты поэтому сегодня столько всего наготовила? Это рекламная демонстрация будущих чудес?

Клер решительно захлопнула посудомойку, озадаченная реакцией мужа. Она весь день ломала голову, как ему об этом сообщить, боясь, что эта новость его расстроит.

— И это все, что ты можешь сказать? А как же наши финансы? Мне понадобится какое-то время, чтобы снова раскрутить мой кейтеринговый бизнес. И как же деньги на оплату колледжа для Марии? Я думала, тебя волнует этот вопрос?

— Я понятия не имел, что ты приняла те мои слова так близко к сердцу. Твой леденцовый бизнес приносил отличный доход, но у нас неплохо получалось откладывать Марии на колледж и до него. — Он обнял ее за талию. — Я знаю, что ты уже давно не получала никакого удовольствия от своей работы. Мы как-нибудь справимся.

— Неужели это было так заметно?

— А ты думаешь, я не замечаю ничего вокруг себя, когда витаю в облаках? — Он притянул ее к себе.

— Я знаю, что слишком сильно из-за всего переживаю.

— Это трудная работа, но должен же кто-то ее делать.

— Вот именно! — Она вскинула на него глаза. — Можешь, пожалуйста, донести это до моей сестры?

— Ну уж нет. Она пострижет меня под горшок, как было в прошлый раз, когда я ее рассердил. После этого меня еще несколько недель преследовали неудачи. Я трижды прокалывал колесо, пока волосы наконец не отросли!

Забавно, что Тайлер с легкостью принимал дар Сидни, но не ее собственный. Он уткнулся было носом в шею Клер, но тут она спросила:

— Ты вообще когда-нибудь верил в то, что я могу делать не совсем обычные вещи с едой?

— Ну разумеется, я в это верю. Просто ты гораздо более многогранна, Клер. Иногда мне кажется, что я единственный, кто это замечает. — Он поцеловал ее таким долгим поцелуем, что у Клер перехватило дыхание и она вынуждена была прислониться к шкафчику. — Приходи наверх.

Закончив прибираться на кухне, Клер поднялась на второй этаж и обнаружила Тайлера в коридоре — он в полной задумчивости перевешивал с места на место свои картины, которые висели на стенах. Эту серию, названную им «Мир Клер», он написал, когда они только поженились. Ее самой на этих полотнах не было — портретов Тайлер не писал, — но это были прекрасные этюды, полные света и цвета: пышная зелень, черные линии, похожие на письмена, ярко-красные, точно яблоки, горошины. Клер казалось, что, если долго смотреть на них, можно различить человеческую фигуру, притаившуюся среди этой зелени. И уже в который раз она задалась вопросом: чем она заслужила этого мужчину, своего мужа? Когда они только познакомились, она всеми силами старалась оттолкнуть его. Она прекрасно себя чувствовала в одиночестве. Она всегда считала, что если никого не впускать в свою жизнь, то не придется потом страдать, когда ее бросят, потому что все, кого она в своей жизни любила, в конце концов ее бросали. Но оказалось, что она не властна над ним. Во всяком случае, дар Уэверли на него не действовал. И любил он ее за что угодно, но только не за него. А за что — она до сих пор так и не понимала.