Горячая точка - Иван Сербин

— Это ваши личные умозаключения, не подкрепленные доказательствами, — возразил Ледянский.

— Их поведение — лучшее доказательство моим словам. Избиение одного из экскурсантов, убийство полковника Епишева, расстрел двоих охранников со второго КПП. Они убивают ради развлечения, а это, согласитесь, как-то плохо увязывается с имиджем мужественных борцов за справедливость.

— Но если главная цель террористов — деньги, то, может быть, попытаться договориться об обмене оставшихся заложников на вертолет и безопасный перелет в любую точку, которую они укажут? — предложил Ледянский.

— Террористы не согласятся, — спокойно ответил Третьяков. — Они понимают, что заложники так и так у них. Значит, можно диктовать условия. Но если они договорятся о телемосте, а потом попадутся, у них будет хорошее оправдание для суда и общественности: «Наша цель — политический телемост, а деньги мы попросили для того, чтобы убраться из страны, затеряться, сделать пластическую операцию» и тому подобная чушь. Можно и политического убежища попросить. Уход же с деньгами, но без телемоста — это грабеж чистой воды. Значит, они автоматически переходят в категорию уголовников. А это означает, что их в лучшем случае осудят по законам страны, в которую они прибудут. В худшем — выдадут и здесь поставят к стенке. На этот случай террористы запаслись секретными документами, которые выкрали из броневика при захвате заложников. Документы в обмен на убежище. Имея эти бумаги, уже можно претендовать на жительство в цивилизованной стране. В США, например.

— А что это за бумаги? — поинтересовался Ледянский.

— Документация, из которой можно получить представление о системах военной связи на случай чрезвычайной ситуации.

— Ничего себе, — присвистнул Трошин.

— Будем откровенны, — ответил Третьяков. — Я лично склонен полагать, что данные бумаги имеют информационную ценность только внутри нашей страны. Поэтому и политическое убежище им вряд ли где-нибудь предоставят. Скорее скопируют документы, а затем выдадут террористов нам.

— Поэтому вы настаиваете на штурме? — жестко поинтересовался Ледянский.

— На штурме я бы настаивал в любом случае. Мое решение продиктовано исключительно здравым смыслом. Но, естественно, я гораздо охотнее получил бы назад документы, чем поит ел бы под суд.

— Все ясно,— Ледянский снова посмотрел на схему и решительно приказал: — Свяжитесь со штабом Гражданской обороны, с командованием Кантемировской дивизии насчет вертолетов, подготовьте снайперов. Что у нас с наземными командами? Разбейте людей на группы. Вызовите бронетехнику. Распорядитесь насчет прожекторов. Максимум к половине девятого все должно быть готово.

— Итак, что мы имеем на данный момент? — спросил Беклемешев Сергеева, когда «Волга», набирая скорость, понеслась по шоссе в сторону центра. — Давай-ка пройдемся по фактам с самого начала.

— Давай попробуем, — согласился Сергеев. — Некая группа солдат, отмеченная в документах как погибшая во время августовского штурма, оказалась в плену. Каким-то образом им удалось освободиться и вернуться в Москву. Спустя полгода они нападают на колонну Министерства обороны, захватывают некий груз и заложников из числа генералитета. Затем группа едет в «Останкино», где берет под контроль телебашню. Так?

— Так.

— Дальше. Офицер из хозуправления министерства, перед которым полковники и генералы почему-то пляшут, как собачки перед дрессировщиком, подменяет броневики и рассказывает нам сказку о похищенных документах. Затем выясняется, что еще два офицера того же министерства за несколько месяцев до захвата «Останкино» трижды встречались с охранником той самой колонны и о чем-то с ним разговаривали. Причем по секрету, прикрываясь райвоенкоматовскими повестками. Вывод: Министерство обороны в доле с террористами. Ну, может, и не все министерство, но одно-то управление точно.

Сергеев засмеялся.

Беклемешев посмотрел на него искоса.

— Боря, чему ты смеешься?

— Да фигня какая-то получается, товарищ майор. Что, хозуправление Министерства обороны решило вышибать бюджетные деньги посредством терроризма?

Беклемешев вздохнул.

— Первый вопрос: зачем было террористам захватывать колонну? Какой в этом смысл? А смысл в этом несомненно был.

— Ну не знаю, Зиновий. Может, заложников побольше хотели захватить? Для гарантии.

— Ты как дитя малое, ей-богу. Если бы террористам были нужны дополнительные заложники, они бы просто-напросто запустили в башню несколько лишних групп. Гораздо меньше риска. Двести человек и так немало. Еще версии?

— Груз?

— Правильно. Колонну захватили именно ради груза. И только ради груза. Генералитет же взяли затем, чтобы тревога не поднялась раньше времени. Лично я склонен думать, что этим солдатам плевать на деньги. Выкуп они требуют для отвода глаз. Истинная суть захвата в чем-то другом.

— Телемост?

— Вряд ли. Если террористы не дураки, то должны понимать: шансы на то, что телемост состоится, ничтожны.

— Может быть, они рассчитывали использовать для давления заложников?

— Боря, перестань говорить глупости. У нас нет на это времени. Вопрос второй: зачем понадобился взрыв на площади Тверской Заставы? В этом тоже был железный смысл. Только не надо говорить о серьезности намерений, — предупредил он. — Это байка для тупиц. Серьезней захвата башни и двухсот с лишним заложников ничего быть не может. Террористам понадобилось устроить взрыв именно в это время и именно в этом месте. Почему? Что есть на площади Тверской Заставы такого, из-за чего понадобилось ее взрывать?

— Вокзал, — принялся перечислять Сергеев.

— Если бы им понадобилось взорвать вокзал, они бы взорвали вокзал, а не площадь, — возразил Беклемешев.

— Стоянка машин.

— Что было на стоянке?

— Кто ж ее знает. Машины были. Автобусы. Собачка еще, помнится, была. Черненькая такая.

— Я серьезно.

— Я тоже. Ничего там не было, кроме машин.

— Что-то тут не клеится, — раздумчиво пробормотал Беклемещев. — Свою машину взрывать смысла нет. Ее можно было уничтожить в любое время в любом месте. Устраивать взрыв, чтобы уничтожить чужую, тоже бессмысленно. Слишком много натяжек. Машина могла уехать или не приехать.

— Ее вообще могли запарковать в другом месте, — поддержал Сергеев.

— Вот именно. Значит, было там что-то еще. Нечто такое, что всегда находится именно там. Что нельзя сдвинуть или увезти. Объект взрыва всегда на одном и том же месте.

— Ничего на ум не приходит.

— Ладно, отложим пока. Наконец, вопрос третий: какую взрывчатку использовали террористы? Третьяков утверждает, что это была боевая часть вакуумной бомбы, сдетонировавшая от тротилового заряда. Он пытался убедить меня, что шерсть на собаке сгорела. Но это не так. Я видел. Третьяков что-то скрывает. К тому же совершенно очевидно, что он не тот, за кого себя выдает. К хозуправлению этот полковник имеет такое же отношение, как я к Ватикану.