Николай II. Расстрелянная корона. Книга 1 - Александр Тамоников

Прибыв на квартиру Марии Бранд, Волков поразился, как похорошела Адина Глозман. Она встретила Волкова смущенно, но приветливо, из чего Федор сделал вывод, что ее чувства к нему не угасли. Он оказался прав. Молодая девушка по-прежнему любила разбойника и убийцу.

Там же Федор неожиданно для себя узнал, что он уже не просто член организации, а руководитель боевой группы. В нее входили три молодых человека, с коими он должен был познакомиться позже. Работы для них пока не было.

Хозяйка конспиративной квартиры Мария Яковлевна Бранд встретила Волкова сдержанно, холодно, вежливо, Якубовский – радостно, Казарян – безразлично, словно вчера расстались.

Анатолий Абрамов был заметно раздражен и недоволен. Это и понятно. Он метил в женихи Адины Глозман, но та вопреки здравому смыслу выбрала Федора. Да уж, женскую логику понять невозможно.

Анатолий помогал Марии накрывать стол. Появление полиции по вызову соседей исключить было нельзя, посему собрание выглядело как застолье. Повод для него имелся – все та же речь императора.

Федор выбрал момент, подошел к Адине:

– Как ты похорошела!

Девушка покраснела:

– Что ты, Федор. Прошло-то всего полгода, как мы расстались.

– Я знаю, что говорю. Ты самая красивая женщина в Петербурге.

– Ну прямо и самая.

– Самая. Скучала? Только честно?

– Да, – тихо проговорила Адя.

– А уж как я скучал, ты и представить не можешь. Эти полгода стали для меня настоящей каторгой.

– Не обманываешь?

– Нет.

Мария Бранд позвала всех к столу.

Федор шепнул Адине:

– После собрания я провожу тебя. Ты не против?

– Нет.

– Тогда и поговорим.

– Хорошо. Только, Федя, здесь, при всех, избегай уделять мне особое внимание.

– Не обещаю, но постараюсь.

Собравшиеся сели за стол.

Федор спросил:

– Почему хозяйка водки и вина не выставила?

– Потому, Федор Алексеевич, что мы здесь собрались не для того, чтобы отмечать какое-то радостное событие, – ответила Мария. – Нам необходимо обсудить вчерашнее выступление императора.

– Так стол накрывали, как я понимаю, на случай, если на квартиру заявится полиция?

– Да, и что?

– А не покажется ли полиции странным, что ваши гости обедают без спиртного? В России это не принято.

Волкова поддержал руководитель организации Якубовский:

– А ведь Федор прав. Что это за застолье без водки и вина?

– Хорошо, – недовольно согласилась Мария, повернулась к Абрамову: – Анатолий, пожалуйста, поставь на стол водку и вино.

Как только бутылка белоголовки оказалась перед Федором, он, не обращая ни на кого внимания, налил себе рюмку, произнес короткий тост, мол, за встречу, и выпил.

Мария только покачала головой.

Волков же закусил, достал папиросы, закурил и сказал:

– Вот теперь можно и поговорить. Собрание уже не выглядит подозрительно.

Якубовский наклонился к Бранд и шепнул:

– Не обращай на него внимания, Маша. Это же мужик.

Мария кивнула.

Якубовский постучал ложкой по фужеру.

– Господа, прошу внимания.

Разговоры за столом прекратились. Федор затушил окурок в блюдце, развалился на стуле. Ему было скучно, но он сделал вид, что готов внимательно выслушать оратора и сказать свое слово, хотя совершенно не понимал, какой толк может выйти из обсуждения речи нового императора.

Якубовский продолжил:

– Вы все в курсе, о чем вчера на приеме делегаций дворянства, земств и городов заявил новый государь. В своей речи он однозначно объявил о намерении проводить ту же самую политику, что и его отец. Речь Николая – прямой вызов всему русскому обществу. Надежды, которые возлагались на него либералами, не оправдались. Теперь, по-моему, ясно, что все силы, оппозиционные правящему режиму, должны активизировать свою деятельность.

– А я считаю, что надо подождать, – заявил Казарян. – Уже сейчас известно, что декларация императора признана неудачной представителями самой власти, правительственных и великосветских кругов. Недовольство проявил и Бунге, один из ближайших советников императора. А он приверженец либеральных реформ и имеет влияние на Николая.

– Так почему же тогда Бунге допустил подобное выступление? – осведомился Анатолий.

– Я уверен, что текст заявления писал не император. Не царское это дело. Автором скандальной декларации скорее всего является известный консерватор обер-прокурор Победоносцев или министр внутренних дел Дурново. Они и при прежнем царе призывали к жестким мерам по укреплению самодержавия. Николай же просто прочитал написанное вслух. Не исключено, что он даже не вникал в текст, сейчас жалеет о своем поступке, но не может повернуть вспять. Государь не должен проявлять слабость. Хотя он ее уже допустил, не придав значения опрометчивой речи, не просчитав ее последствий.

Якубовский повернулся к Бранд:

– Что скажете вы, Мария Яковлевна?

– Я тоже склонна думать, что новый император не сам пошел на такой шаг. Насколько мне известно, свое основное внимание он уделяет не службе, а своей красавице-супруге Александре Федоровне. За счастье быть с ней царь боролся долгие годы и сумел добиться своего.

– Да, господа, Николай Александрович и Александра Федоровна – блистательная пара! – воскликнула Адина. – Они так любят друг друга, что и часа в разлуке вынести не могут. До политики ли государю, когда сердце его занято любимой?

Руководитель организации улыбнулся:

– Ты столь же наивна, Адя, сколь и смела. Император не может, не имеет права ставить личные интересы выше общественных. – Якубовский взглянул на заскучавшего Волкова. – Каково твое мнение, Федор Алексеевич?

– Мое мнение такое, ерундой мы занимаемся самой настоящей. Какая разница, кто писал декларацию? Император, Победоносцев, Дурново или еще кто-то? Главное в том, что речь произнес царь. Кто-то где-то надеялся, что вот умер старый император, и теперь все вдруг изменится. Новый государь пойдет на поводу у важных персон, радеющих за народ. Да откуда же им взяться? Кто позволит помыкать собой, когда вся власть в его руках? Только круглый дурак станет делить с кем-то единоличную власть. Наш император, судя по тому, что о нем люди говорят, человек образованный, аж три иноземных языка в совершенстве знает. Толпы всяких учителей с малых годов вбивали ему в голову, что значит быть царем. Ожидать чего-то другого в начале его правления не следовало. Но и паниковать нет смысла. Правильно сказал Николай Николаевич, надо подождать, поглядеть, что он дальше будет делать. Да и Адина верно говорила, любовь меж Николаем и Александрой сильная, а она способна на все. Это такое… в общем, вы поняли меня. Надо ждать.