📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгСовременная прозаКраткая история тракторов по-украински - Марина Левицкая

Краткая история тракторов по-украински - Марина Левицкая

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 54 55 56 57 58 59 60 61 62 ... 69
Перейти на страницу:

— Не! Не! Видьма! Больна холерой! Жреш дитей! Не смий меня трогать!

— А это, блин, кто? — Лысый Эд повернулся к Вере и схватил ее за руку.

Дубов подошел и обнял Валентину за плечи, но она оттолкнула его и помчалась к двери.

В дверях остановилась, залезла рукой глубоко в сумочку и вынула небольшой ключ с брелоком. Швырнув его на пол, она харкнула и скрылась.

26 ВСЕХ ИСПРАВЯТ

— По-твоему, кто отец — Лысый Эд или Эрик Пайк?

Я лежала на верхней койке, а Вера — на нижней, в комнате, которая раньше принадлежала Станиславу. До этого здесь останавливались Анна, Алиса и Александра, когда приезжали в гости. А в детстве мы делили эту комнату с Верой. Теперь было странно лежать здесь вдвоем, но, с другой стороны, что могло быть естественнее? Если не считать того, что Вера спала обычно наверху, а я — внизу.

Сквозь тонкую оштукатуренную стенку мы слышали тихое бормотание двух мужских голосов в соседней комнате — Станислав и Дубов делились новостями после двухлетней разлуки. Негромко, дружески бубнили, по временам заливаясь оглушительным смехом. Из комнаты снизу доносился то затихавший, то нараставший резкий и затяжной отцовский храп. Майк разместился в гостиной, неудобно свернувшись на двухместном диванчике. К счастью, перед сном он выпил довольно много сливянки.

— Есть еще один человек, — сказала Вера. — Ты забыла о том мужике, у которого она легально жила в самом начале.

— Боб Тернер? — Эта мысль не приходила мне в голову, но теперь, когда Вера ее высказала, я вспомнила толстый коричневый конверт, голову, высунутую из окна, и съежившегося отца. — Прошло больше двух лет. Это не он.

— Ой ли? — язвительно заметила Вера.

— Ты хочешь сказать, она продолжала встречаться с ним даже после свадьбы?

— И что в этом удивительного?

— Не верится.

— А чего от нее еще можно ожидать? По-моему, они друг друга стоят. Хотя, — Вера задумалась, — она, конечно, довольно привлекательна — как шлюха. Но одно дело спать с такой бабой, и совсем другое — на ней жениться.

— Дубов же на ней женился. А он, по-моему, мужчина порядочный. Дубов до сих пор ее любит. И мне кажется, в глубине души она тоже его любит: как только узнала, что он здесь, моментально примчалась.

— Но при этом бросила его ради папы.

— Западная жизнь полна соблазнов.

— А теперь она решила снова втереться к папе в доверие, придумав эту чушь насчет ребенка, — папа ведь одержим идеей завести сына.

— Но представь: бросить любовь всей своей жизни ради папы, а потом узнать, что никакой он не богач. И может ей предложить лишь британский паспорт — да и тот оплатит Боб Тернер. Неужели тебе нисколечки ее не жаль?

Вера минуту помолчала:

— Не могу сказать. Особенно после того случая с диктофоном. А тебе что, жаль?

— Иногда.

— Но ведь она тоже нас жалеет, Надя. Считает нас уродливыми дурищами, притом плоскогрудыми.

— Не могу понять, что в ней нашел Дубов. Он кажется таким… проницательным. Как будто видит ее насквозь.

— Все дело в ее буферах. Все мужики одинаковы, — вздохнула Вера. — Заметила, как Лысый Эд за ней бегает? Стыд и позор!

— А ты видела машину Лысого Эда? Видела, как глазели на нее папа с Дубовым?

— И Майк тоже.

После ухода Валентины Лысый Эд выскочил во двор, жалобно хныча: «Вэл! Вэл!» — но она даже не оглянулась. Грохнула дверцей и укатила на «ладе», оставив за собой клубящееся облако едкого сизого выхлопа. Лысый Эд всплеснул руками и побежал за ней по дороге. Потом прыгнул в свою машину, припаркованную на обочине, — американский «кадиллак» 50-х годов с откидным верхом, светло-зеленый, с декоративными «плавниками» и избытком хрома, — и рванул за ней по деревне. Отец, Майк, Дубов и Эрик Пайк стояли у окна и пристально смотрели ему вслед. Потом все принялись за пиво, которое я привезла. Примерно час спустя Эрик Пайк тоже ушел. После этого достали сливянку.

— Вера, по-твоему, папа не мог быть отцом? Известны случаи, когда мужчины его возраста зачинали детей. Он и сам об этом вначале говорил.

— Глупости, Надя. Ты только глянь на него. К тому же он сам поднял вопрос о неосуществлении брачных отношений. По-моему, наиболее вероятный кандидат — Лысый Эд. Только представь себе — иметь родственника по прозвищу Лысый Эд!

— Надеюсь, у него есть и другое имя. Во всяком случае, если папа с ней разведется, мы родственниками не будем.

Если разведется!

— Ты полагаешь, он может еще передумать?

— Уверена. Особенно, если убедит себя в том, что ребенок — мальчик. Зачатый с помощью орального секса. Или в результате какого-нибудь платонического обмена мыслями.

— Ну, не может же он быть таким идиотом.

— Еще как может, — возразила Вера. — Погляди на его послужной список.

Мы довольно захихикали — такие близкие и в то же время далекие: я лежала прямо над сестрой, но в темноте. В детстве мы любили подтрунивать над родителями.

Наверное, было часа три ночи. В соседней комнате перестали бубнить. Меня даже начало клонить в сон. Темнота уютно обволакивала. Мы были так близки, что слышали дыхание друг друга, однако на лицах, словно в исповедальне, лежали тени — не различить ни осуждения, ни стыда. Я знала, что другого такого шанса может больше не представиться.

— Папа сказал, что в лагере Драхензее с тобой что-то произошло. Что-то связанное с сигаретами. Помнишь?

— Конечно, помню. — Я ждала продолжения, и через некоторое время Вера сказала:

— О некоторых вещах лучше не знать, Надя.

— Знаю. Но все равно расскажи.

Трудовой лагерь Драхензее был огромным, уродливым, хаотичным и суровым местом. Люди, угнанные для принудительных работ из Польши, Украины и Белоруссии и призванные наращивать германскую военную мощь, коммунисты и профсоюзные деятели, присланные из Нидерландов «для перевоспитания», цыгане, гомосексуалисты, преступники и евреи, стоявшие на полпути к смерти, пациенты сумасшедших домов и пленные борцы Сопротивления — все они жили бок о бок в низких бетонных завшивленных бараках. В подобных местах единственным законом был страх. И власть страха укреплялась на всех уровнях: в каждом сообществе и подсообществе имелась своя иерархия страха.

Так, среди детей работников главой иерархии стал тощий, хитроватый паренек по прозвищу Кишка. Наверное, ему было лет шестнадцать, но он казался худощавым для своего возраста — возможно, из-за голодного детства, а может, также из-за дурной привычки: Кишка выкуривал по сорок сигарет в день.

Несмотря на маленький рост, Кишка сколотил вокруг себя группу из ребят повыше, готовых исполнять все его приказания: среди них был его дружок — тупой мальчуган по фамилии Ваненко, два высоченных, недалеких молдавских парня и опасная девчонка Лена с безумным взглядом, у которой всегда было вдоволь сигарет — поговаривали, что она спит с охранниками. Чтобы Кишке и его банде хватало табака, другие дети облагались «данью» — иными словами, они должны были воровать сигареты у родителей и отдавать их Кишке, который распределял их среди членов своей банды. Тех же, кому не удавалось раздобыть курево, наказывали.

1 ... 54 55 56 57 58 59 60 61 62 ... 69
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?