Идущие сквозь миры - Владимир Лещенко

Правда, честно говоря, особо внимательно в здешние географию, политику и историю я не вникал, ибо мысли мои были заняты совсем другим.

Впрочем, был один эпизод здешней истории, который не мог нас – меня, во всяком случае – не заинтересовать. О нем я вскользь услышал еще в первые минуты своего пребывания в плену, и о нем рассказал нам Яригго в первый вечер нашего знакомства. Это был рассказ о странном происшествии с адмиралом Архасом и его флотилией. История эта произошла триста с небольшим лет назад. Надо сказать, адмирал Архас для ангронцев – фигура почти культовая.

Открыватель новых земель и торговых путей, победитель пиратов, разгромивший почти вдвое превосходящий его по числу кораблей аркаимский флот, грозивший стереть с лица земли столицу, видный астроном. И одновременно, как ни странно, – изобретатель усовершенствованного плуга, заметно увеличившего урожаи. За это он особенно почитаем крестьянами – и по сию пору.

Его потомки ныне – третий по значению клан в местной иерархии.

Вот что приключилось с ним однажды. В расцвете своей карьеры Архас был назначен командиром эскадры, посланной в Великое Южное море (местное название центральной части Тихого океана) с целью найти более короткий и удобный путь к азиатским берегам, а заодно и открыть новые земли, если такие встретятся на их пути.

И вот в один из дней впередсмотрящие обнаружили прямо по курсу нечто необычное.

Как гласит книга самого Архаса «О земле по другую сторону миража», это было похоже «на большое мутное зеркало, что вздымалось из волн, отражавшее все вокруг, но неточно, словно бы отражение имело свою жизнь и менялось само».

Удивительно зрелище заставило адмирала лечь в дрейф, а потом бросить якоря на отмели.

Так прошло несколько дней. Мираж не исчезал, бросая вызов всему опыту и знаниям мореходов. Но мало того! В зеркале отображалось штормовое море – и порывы ветра «оттуда» раскачивали парусники. В зеркале пару раз промелькнули лодки незнакомого вида, хотя никаких обитаемых земель поблизости не было.

Адмирал послал шлюпку обследовать странное явление – и она свободно прошла сквозь зеркало и вернулась. По словам моряков, за зеркалом море заметно отличается от здешнего: оно глубже и лишено островов, а на горизонте виднеются вершины какой-то большой земли.

Пошли разговоры о колдовстве и непонятных кознях морских демонов даже среди офицеров, но это не остановило адмирала.

Он сам на трех кораблях лично вошел в загадочное зеркало и высадился на открытой им земле, где обнаружил большое поселение аборигенов.

Сперва те убежали прочь, но потом, видя, что пришельцы не пытаются их преследовать, вернулись. Их язык не был понятен никому из переводчиков, что плыли вместе с эскадрой, но тем довольно скоро удалось его выучить.

Остров был частью архипелага из четырех больших и несчетного числа маленьких островов. Жители их – смуглые с темно-красным отливом – строили длинные каноэ, ловили в океане рыбу, добывали жемчуг, разводили кокосовые пальмы и хлебное дерево.

Но не это было самым удивительным.

По их словам, по другую сторону земли Тао-Юман, к востоку от архипелага тянулась широкая дуга коралловых атоллов длиной в тысячи миль до побережья большой земли – наверное, материка, населенного краснокожими людьми, строящими большие города и корабли.

Они даже показали вещи, сделанные на этой земле: бронзовые и стальные ножи, мечи, украшения, которые дошли к ним, минуя множество рук.

Каноэ, при благоприятных ветрах, могло бы дойти до нее за два месяца, хотя они и не плавали туда, да и суда с этой неведомой земли появлялись у здешних берегов раз в десять-пятнадцать лет. Почти вся торговля шла через посредников – обитателей атоллов.

С трудом адмирал удержался от желания немедленно отплыть к этому неведомому материку – долг призывал его как можно скорее вернуться на родину и рассказать об удивительном открытии.

Поэтому, пробыв на новооткрытой земле две недели, Архас вернулся к эскадре, объявив остров собственностью Ангрона и оставив на незнакомом берегу несколько заболевших матросов и одного офицера, вызвавшегося добровольно пожить тут до возвращения соотечественников и все разузнать.

Но когда через год с небольшим фрегат, посланный Архасом, прибыл в эти места, то ничего похожего на загадочное зеркало не обнаружил.

Наверное, если бы героем и участником этой истории не был такой известный человек, чья храбрость и здравый ум не подвергались сомнению, она пополнила бы коллекцию распространенных во всех мирах баек насчет таинственных островов и земель, где будто бы высаживались отважные капитаны.

В этом месте мне припомнились похожие истории, про которые я слышал еще у себя дома, и подумал: может статься, что они тоже находили похожие проходы?

Может, не зря говорят, что в прежние времена их было больше?

Такие случаи обычно – во всяком случае, в моем мире – становились поводом для насмешек и обвинений во лжи и быстро забывались.

Но благодаря безупречной репутации Архаса и большому числу вовлеченных во все это людей данный эпизод не канул в Лету.

Не раз ученые и биографы бравого адмирала пытались найти объяснение этому темному – с их точки зрения – моменту.

Дело было, по их мнению, в несовершенстве тогдашних средств навигации, в действительно необычном мираже, в скверном переводе или в прямой лжи дикарей, что из страха перед грозными пришельцами наплели невесть что, и даже в испарениях редкого и неизвестного науке сорта глубоководных водорослей, вызвавших коллективные галлюцинации.

Называлось даже пять или шесть островов, которые и были загадочной землей Тао-Юман, иные в тысячах километрах от обозначенной точки.

Что же касается нас, то любой из тех, кто хотя бы полгода отпахал на хэоликитов, узнал бы в странном природном явлении сквозной стохастический или долгопериодичный портал.

Так что одну из загадок местной истории мы раскрыли одним своим появлением.

Положение, в котором мы оказались, было, надо сказать, довольно двусмысленным.

Наш хозяин, насколько я понял, был нечто среднее между талантливым дилетантом и действительно видным ученым-энциклопедистом.

Он жил один, давным-давно овдовев. Единственная дочь покинула страну в свите местной принцессы, ставшей супругой какого-то заокеанского монарха, вышла там замуж и по тамошним законам не могла даже на короткое время покинуть свою новую родину; точно так же, как не имели права сделать это ее дети.

Неудивительно, что единственной его страстью стала наука.

По несколько часов в день он беседовал с нами – по очереди или одновременно, вытягивая из нас подробность за подробностью, а его стенографист покрывал лист за листом вязью знаков, чуть не высунув язык от усердия.

В остальное время мы были предоставлены самим себе и развлекались как нам заблагорассудится. Я лично ненавязчиво расспрашивал замковую челядь о мире, где оказался.