По ту сторону занавеса - Эрл Дерр Биггерс

– Нет-нет, этого вполне хватит, – прервал его Смит. – Помилуйте, я же не вымогатель. Просто я не хочу упустить единственную возможность убраться отсюда. Хорошо, договоримся так: как только мне можно будет уехать, я получаю билет и двести пятьдесят долларов. А пока что мне нужен небольшой аванс.

– Чтобы купить себе выпивку?

– Ни в коем случае! Спиртное может сделать меня излишне болтливым, а это, согласитесь, испортит все дело. Тем более что я боюсь не столько за себя, сколько за вас. Нет, ни капли спиртного, клянусь честью!

Посмотрев на него с нескрываемым сомнением, Файф достал бумажник.

– Хорошо, мне ничего не остается, как поверить вашим словам. Вот вам пятьдесят долларов – все, что у меня с собой в данный момент. Но помните, – строго добавил он, заметив радостный блеск в глазах собеседника и отводя его руку, которая уже потянулась к деньгам. – Осторожность и еще раз осторожность. Стоит полиции узнать, что у вас вдруг появились деньги, как вы неминуемо попадете под подозрение.

– Мне так хочется новый костюм, – мечтательно произнес Смит.

– Сочувствую, но с этим придется повременить, – возразил актер. – Придет время, и я сам куплю вам костюм. Смотрите же, я рассчитываю на вашу сдержанность. Человек, одаренный таким талантом, просто не имеет права на глупое поведение.

– Не беспокойтесь, я буду вести себя, как истинный джентльмен, – ответил художник и медленно, с достоинством удалился.

Файф же, взяв так неожиданно и необычно приобретенную картину, направился в театр. Смит перешел через Британию-стрит и открыл дверь здания, на фасаде которого виднелась вывеска «Отель “Нипон”».

Маленький японец, сидевший за конторкой, над которой во всю стену красовалась картина, изображающая пароход, рассекающий волны, вежливо кивнул вошедшему, словно старому знакомому.

– Добрый день, Нада! – поприветствовал его Смит. – Как там моя комната, свободна?

– Мне очень неловко, сэр, но…

– Я вношу аванс, вот вам десять долларов, – заявил художник, с важным видом швыряя на стойку недавно полученную банкноту.

– Мне чрезвычайно жаль, что вас так долго здесь не было, – поклонился японец. – Комната в вашем распоряжении.

– Мои вещи доставят немного позднее.

– Похоже, вам прислали деньги из дома, – лукаво улыбнулся Нада.

– Вовсе нет! Я продал одну из своих картин, – важно провозгласил Смит. – И, представьте себе, я в этом обогнал самого́ великого Коро. Ведь при жизни он не смог продать ни одной из своих картин. Вот что значит оказаться в нужное время в нужном месте.

– Вы правы, мистер Смит. Пожалуйста, ключи от вашего номера.

– Вы себе не представляете, Нада, как это приятно – снова обрести крышу над головой! – произнес художник, поднимаясь наверх и весело насвистывая какой-то мотивчик.

– Хорошего отдыха, мистер Смит.

Прошло не меньше часа, с тех пор как Смит совершил свое утреннее купание, когда Чарли Чан остановился у окна своей спальни, чтобы в который раз посмотреть на безбрежный океан. Инспектор не уставал любоваться этим изумительным зрелищем.

Крепкий сон восстановил его силы и помог снова обрести уверенность. Для решения стоящей перед ним задачи требовалась быстрота и решительность действий. Китаец вовсе не собирался уподобиться аисту, который умер с голоду, ожидая, пока море высохнет, чтобы было удобнее ловить рыбу.

Судя по шуму и голосам, день в доме начался, как обычно. Одиннадцать детей поднимали немилосердный шум. Отовсюду раздавались смех, хныканье, крики, сопровождающие шумные детские игры с их неизбежными ссорами и не менее бурными примирениями.

Спустившись в столовую, Чан застал там двоих старших детей. Вопреки обыкновению они проявили интерес к его служебным делам. В местных газетах вовсю обсуждалось убийство кинозвезды и всячески комментировались действия полиции. К досаде Чарли Чана, Шейла Фейн была любимой артисткой его сына и дочери. Едва увидев отца, они устроили ему форменный допрос: почему преступник до сих пор не найден и не подвергнут самому суровому наказанию.

– Тише вы наконец! – прикрикнул окончательно выведенный из терпения Чан. – Расчирикались, как воробьи на дереве! Думаете, мне это поможет размышлять? Вот тебе, Генри, – обернулся он к старшему сыну, – между прочим, уже давно пора быть в школе. Ты знаешь, сколько сейчас времени?

– Да, отец, – отвечал юноша. – Я уже иду, но сперва ты должен рассказать мне, что случилось с актрисой Шейлой Фейн.

– Можно подумать, ты не читал все, что об этом пишут в газетах. Ее кто-то убил.

– Но кто именно? – вступила в разговор Роза. – Я тоже очень хотела бы это знать, папа.

– Ты далеко не одинока в своем желании, дочь, – иронически заметил Чан.

– Но ты же занимаешься этим делом!

– По-твоему, кто-то еще в Гонолулу решился бы взяться за него?

– Когда же ты наконец поймаешь преступника? – перебил сестру Генри.

– Я тебе уже неоднократно объяснял, что ты должен вести себя с родителями гораздо сдержанней и почтительней, – заметил Чарли Чан, тяжело вздохнув. – А сейчас твои манеры просто недопустимы. Единственное, что могу сказать, отвечая на твой весьма дерзкий вопрос: пока мне неизвестно, кто совершил убийство, поэтому я лишен возможности назвать тебе имя преступника.

– Но, отец, ты ведь поймаешь его, правда? – не отставала Роза.

– Во времена моей молодости, – ответил ей Чарли с притворной суровостью, – подвергать сомнению бесконечную мудрость родителей считалось одним из самых тяжких грехов. А такие вопросы, как твой, Роза, считались верхом неприличия.

Девушка подошла к отцу и с улыбкой обняла его.

– Я очень люблю тебя, папа. Но сейчас другое время. Конечно, я ни капельки не сомневаюсь, что тебе удастся поймать убийцу. Мы все считаем тебя самым мудрым следователем на свете. Нам просто не терпится узнать, кто же убийца, поэтому мы очень просим тебя немного поторопиться.

– Отец, сегодня вечером тебе понадобится машина? – неожиданно спросил Генри.

– Да, она будет мне нужна.

– Тогда я, пожалуй, куплю свою собственную, – нахмурился молодой человек. – Мне тут предлагают одну подержанную в рассрочку…

Равнодушно пожав плечами, Чарли Чан принялся за утренние газеты. Но его мирное занятие прервало появление миссис Чан – низенькой толстушки с живыми черными глазами.

– Бедная Шейла Фейн, какая ужасная история! – разохалась она прямо с порога.

– И ты туда же?! – не выдержал Чарли Чан. – Есть в доме хоть один человек, кто не испытывает интереса к этому убийству?

– Но дети только об этом и говорят: Шейла Фейн да Шейла Фейн, – принялась оправдываться жена. – Думаю, она была такой хорошей женщиной. Дорогой, я тебя очень прошу: поймай преступника!