Наблюдения, или Любые приказы госпожи - Джейн Харрис

И даже глазом не моргнула, будто и впрямь так считала! Она была великолепна, нельзя не восхититься.

Нет нужды говорить, Старый Хрен не устоял против такой лести.

— О… хорошо. Возможно, я найду время для кратенького выступления.

— Очень на это надеюсь, — сказала миссус. — Я, конечно же, неоднократно перечитывала вашу брошюру о Вильгельме Оранском, но никогда не слышала, как звучит сей превосходный текст. Может, на церемонии открытия фонтана вы окажете нам великую честь и продекламируете избранные места из вашего сочинения?

— Это один вариант, — торопливо встрял господин Джеймс. — А может, нам удастся уговорить преподобного написать что-нибудь более подходящее случаю.

В следующий миг миссус подняла глаза и встретилась со мной взглядом. Я уже давно накрыла стол для чаю и стояла там разиня рот.

— Все готово, Бесси? — спросила она и, когда я кивнула, весело сказала: — Вот и прекрасно. Спасибо тебе.

Я сделала реверанс и удалилась, по пути шуганув из комнаты кота, прокравшегося в открытую дверь. Когда я выходила, все уже встали с мест, собираясь направиться к чайному столу. Миссус взяла преподобного под руку и вежливо слушала его рассуждения о возможном характере предстоящей речи. А господин Джеймс, к которому вернулась самонадеянность, стоял в важной позе (поставив одну ногу на кресло и подбоченившись) и объяснял, что к фонтану придется подвести трубу длиной свыше двухсот футов, каковой информации Флеминг внимал с таким изумлением и восторгом, что бог ты мой можно подумать, речь шла о небывалом достижении инженерного искусства.

Около пяти часов гости отбыли, явно довольные чаепитием. В общем и целом миссус выступила хорошо, уж всяко лучше своего муженька. У меня самой прям камень с души свалился. Несмотря на неудачное начало, Арабелла сумела совладать с собой и держалась любезно и мило, почти как в прежние времена. Она не только выказала непринужденную учтивость Старому Хрену, но и выручила мужа из неловкого положения. Если у нее все так славно получилось — значит, она точно выздоровела?

Однако еще до конца недели произошло событие, заставившее меня усомниться в таком умозаключении. Дело было за несколько дней до намеченного отъезда хозяев в Эдинбург. Вечером я в обычный час отправилась спать и перед сном сделала запись в дневнике, чтобы показать миссус завтра. Но когда я задула свечу и легла, сон все не шел — верно, меня донимали мысли о скорой разлуке с Арабеллой. Пока я там ворочалась и ерзала, словно блохастый пес, я все яснее сознавала, до чего же тихо в доме. Я не испугалась, так как знала, что миссус и господин Джеймс спят в своих комнатах этажом ниже. Но я подумала: а что же будет через несколько дней, когда они уедут и я останусь здесь совсем одна? Насколько тише покажется мне дом?

В общем, я с легким беспокойством задавалась подобными вопросами, когда вдруг услышала шум на лестничной площадке внизу. Шорох, тихий хлопок, слабый скрип половицы, потом тишина и снова шорох, постепенно затихший. Словно кто-то крадучись прошел по лестничной площадке. Я сразу подумала про воров. Вообще в «Замке Хайверс» красть было нечего, но у миссус имелись драгоценности, доставшиеся от матери, и хранились они в шкатулке у нее в комнате. Я представила, как злоумышленник пристально смотрит на спящую миссус, и при этой мысли взвилась с кровати как ужаленная. В спешке я не взяла свечу, и мне пришлось спускаться по лестнице ощупью.

Достигнув лестничной площадки, я увидела, что дверь в спальню миссус отворена и там горит свет. Затаив дыхание, я на цыпочках вошла, но с облегчением обнаружила, что в комнате никого нет. Одеяла на кровати были откинуты, словно миссус какое-то время лежала там, а потом встала. Решив, что она спустилась в кухню перекусить, я вышла на лестничную площадку и уже собиралась воротиться к себе, когда внимание мое привлек тихий звук, донесшийся сверху. Скрип половицы.

Я бросила взгляд вдоль коридора, в сторону главной лестницы на чердак, и ровно в этот момент в поле видимости появилась миссус, сходящая по ступенькам в круге света. Сперва показались ноги в бархатных тапочках и подол ночной сорочки. Она ступала медленно и осторожно. Миссус еще не увидела меня, лестничная стена загораживала ей обзор, и я поспешно спряталась за бельевым шкафом — наверно испугалась, как бы она не подумала, что я слежу за ней. В одной руке она держала фонарь. А под мышкой другой руки сжимала темный прямоугольный предмет.

Все это я разглядела буквально за секунду до того, как миссус вышла на лестничную площадку. Я отпрянула в тень и затаила дыхание, по счастью, в своих стараниях не производить шума она пристально смотрела себе под ноги и не заметила меня. Темный предмет она крепко прижимала к боку, и я мельком увидела лишь подобие светлого хвостика, свисающего с него, прежде чем она скрылась в комнате и затворила за собой дверь. Что бы это ни было, оно было перевязано бледно-розовой ленточкой.

Что же за таинственный предмет такой? Какая-то вещь, которую Арабелла хочет взять с собой в Эдинбург? Или что-то взятое из Нориного сундучка на чердаке? И почему она дождалась полуночи, чтобы туда подняться?

Натурально я сказала себе, что наверняка существует самое обычное объяснение, почему миссус крадучись бродит по дому среди ночи. Но меня беспокоило одно: все это явно было связано с ее недавней болезнью. А ведь казалось, она полностью выздоровела!

Зайдя к ней в комнату наутро, я быстро огляделась вокруг, но ничего похожего на загадочный предмет там не было и в помине. Впрочем нет. Единственным слабым подобием тайника в комнате являлся письменный стол, где миссус хранила свои «Наблюдения», и мне пришло в голову, что туда-то она и спрятала предмет. Ключ торчал в замке, и мне страсть хотелось заглянуть в ящик одним глазком. В течение утра я чуть не каждые пять минут заходила в комнату под разными предлогами, но неизменно заставала там миссус, и мои планы шли прахом. В один из разов, когда я принесла угля, она штопала у камина и при моем появлении уставилась на меня с подозрительным прищуром, словно желая сказать, какого черта тебе еще надо — я ведь с рассвета уже раз сто сорок шесть заходила к ней.

Но дело оказалось в другом. Как скоро выяснилось.

— Я поднималась на чердак нынче утром, — сказала миссус, — и случайно заметила, что кто-то стер надпись с окна.

— Вот как? — откликнулась я самым беспечным тоном, какой только сумела изобразить. — А что вы делали на чердаке, мэм? — Она почему-то соврала насчет времени, когда ходила наверх.

Миссус указала на изножье кровати. Там лежал чемодан, прежде мной не замеченный. Ну разумеется, для поездки в Эдинбург ей понадобится чемодан, и да, они хранились на чердаке. Значит, она и вправду наведывалась туда утром. Но чемодан нисколько — ну ни капельки — не походил на предмет, который она несла под мышкой ночью.

— Я пошла за чемоданом, — сказала миссус. — И увидела, что окно протерто.

— Да, мэм, — призналась я. — Это я сделала. В тот же день, как вы слегли.