Заложница - Мэри Каммингс

— Господи, Джеки, — пробормотал Стивен. — Что он с тобой сделал?!..

Он настоящий? Или как папа, привиделся?..

«Не плакать… Только не плакать!» — повторила я, как молитву. Закрыла глаза, потому что слезы все-таки потекли и сейчас станет нечем дышать…

Но он уже сдирал с меня пленку. Ох, как больно губам! И от этой боли я очнулась окончательно.

Кроме Стивена, в подвале был полицейский — смотрел на меня, стоя рядом на коленях. И Гарольд, действительно Гарольд! Он перепрыгнул на плечо Стивену, потом снова ко мне.

— Джеки, — повторил Стивен с ужасом. — Джеки!

— Да… — Я с трудом разлепила, казалось, уже навеки сросшиеся губы.

И начала хватать ртом воздух, и задышала, наконец, полной грудью.

Полицейский достал нож и принялся срезать у меня с ног пленку. А Стивен — смотрел и смотрел, словно ко мне притронуться боялся. Потом как-то очень неуверенно поправил мне волосы — а чего поправлять, я вся всклокоченная.

— Стив, я… — губы все еще плохо слушались. Я много чего сказать хотела — и как я его рада видеть, и — самое главное! — за ту историю с Ральфом Лореном прощения попросить.

Но тут он будто опомнился — ничего мне больше вымолвить не дал. Схватил вдруг меня, прижал к себе и стал целовать. Куда попало — в глаза, в виски, в волосы растрепанные…

Представляете, я черт-те какая грязная и ободранная — а он меня целует!

Полицейский сказал «Простите, мисс!» — и протиснулся к трубе. Отвязал меня от нее, отодвинул от стены и начал возиться с моими руками. Стивен тоже ему помогать полез… и когда они там, сзади, их распутали — вот тут я и поняла, что такое настоящая боль!

Суставы от неподвижного положения так занемели, что стоило шевельнуться — и показалось, будто руки из плеч выламывают. Я не удержалась, вскрикнула…

— Ну что ты, что ты! — Стивен подскочил, меня обнял, придержал — а полицейский медленно и осторожно передвинул вперед мои руки, сначала одну, потом другую. Я взглянула на них — и чуть не отшатнулась, такие кисти у меня оказались распухшие, сизые и страшные, а пальцы — те вообще были похожи на тухлые сосиски.

Тут мне все-таки стало нехорошо, и я потеряла сознание…

Папа прилетел вечером. К этому времени я, уже обработанная всеми возможными врачами и процедурами, тихая и благостная, лежала в палате, а Стивен кормил меня с ложечки персиковым йогуртом. Йогурта я не хотела, но делала вид, что ем с удовольствием — поэтому папа появился весьма кстати, а то бы мне и третью упаковку пришлось есть.

Чувствовала я себя не так уж и плохо, если учесть, что врачи обнаружили у меня сотрясение мозга, сильное обезвоживание организма и множественные ушибы по всему телу. Ну и руки, конечно, все еще распухшие были, так что сама я толком не могла ничего ни взять, ни удержать.

Папа меня поцеловал, спросил «Как дела?» — а потом достал фотоаппарат и говорит:

— Ну-ка, делай кислый вид, а то с такой довольной физиономией ты на жертву никак не тянешь!

Я, конечно, постаралась, как могла — но как же мне не быть довольной, когда и он приехал, и Стивен весь день от меня буквально не отходит: утешает, с ложки кормит, переживал, когда мне капельницу ставили!

Папа меня тут же сфотографировал. Я и спрашивать не стала, зачем — ясно, что не для семейного альбома, а для заметки под названием «Двое суток в плену у маньяка» (я бы, во всяком случае, ее назвала именно так) — материал-то, можно сказать, «из первых рук»!

На следующий день ко мне валом повалили посетители. И первым Стивен пришел — появился, как только впускать начали, сел у кровати и вытащил из сумки еще четыре упаковки йогурта, на этот раз клубничного — непонятно, с чего он взял, что йогурт больным полезен?!

А вторым…

Стив спросил, как я себя чувствую, по-хозяйски поправил на мне одеяло, а потом в коридор вышел. Я услышала, как он говорит кому-то: «Да заходи ты, не тушуйся!» — и в дверях появился… Информатор.

Медсестра, которая как раз в палате была, аж глаза вылупила — наверное, ей нечасто приходилось видеть посетителей с волосами гребнем и с разноцветными серьгами.

А я ему обрадовалась. И еще больше обрадовалась, когда он просиял до ушей и мне еще с порога рюкзачок из тисненой кожи показал — мне ли не узнать мою собственную запасную сумку для Гарольда?!

Медсестра наконец ушла, Пол к кровати подошел, сел — и я говорю:

— Ну давай его скорей сюда, давай моего спасителя!

Я, конечно, в шутку сказала — вспомнила, как Гарольд меня от Аронсона защитить пытался (он ведь на самом деле не кусается), и как мышью меня угощал, и как телефон мне принес…

Тут Стивен Пола по плечу похлопал:

— Вот кто, если по правде говорить, тебя спас!

На самом деле, как я потом узнала, спасли меня они все трое: Стивен, Пол и Гарольд. Точнее, Пол, Стивен и Гарольд — именно в таком порядке.

А дело было так.

Пол недаром говорил про свой ай-кью — парень он действительно умный. Как и я, он сразу понял, что в полицию идти бесполезно — тем более ему, с его репутацией малолетнего правонарушителя! И тогда он пришел к нам в редакцию.

К этому времени обо мне все уже беспокоились и не понимали, куда я пропала.

Беспокоился Стивен — даже домой ко мне съездить не поленился, стучал в дверь, но ему, конечно, никто не ответил. Папа нервничал, названивал из своей Калифорнии — как чувствовал, говорит, что со мной что-то не так. И беспокоился Билл: в жизни такого не было, чтобы я на работу не пришла — и не предупредила.

Поэтому, когда перед ним появился незнакомый панк, грохнул на стол телефон и заявил: «Вот! Ваша Джеки попала в беду! Ее похитили!» — Билл не стал сомневаться и выяснять, откуда этот панк обо мне что-то знает, а тут же позвал Стивена.

И Пол им все рассказал: и про ноутбук, и про письмо, и про встречу на Ленарт-стрит, и про фотографии, которые я ему показывала — и про то, как я ему вчера звонила и сказала, что отец похищенного мальчика — это тот самый красномордый тип с фотографии. И про мой последний звонок рассказал — про то, как я мычала и плакала, и ему с первой минуты ясно стало: меня похитили — и рот заткнули, чтобы говорить не могла.

А потом и свои умозаключения выложил: что раз я вчера ему сказала, будто у меня скоро какие-то новые сведения про красномордого появятся — значит, он, этот самый красномордый, с моим похищением наверняка каким-то боком связан…

Я сама там не была, но хорошо представляю себе эту картину — как они сидят втроем: Билл — немолодой, коренастый, на бульдога похожий — карандаш в руках крутит; Стивен — молча, побледнев, слушает (он всегда бледнеет, когда нервничает или злится); и Пол — тот, наоборот, раскраснелся весь, руками машет, им все рассказывает.

Потом они еще Тримейна позвали: у него есть опыт работы с полицией, да и знакомых там много, наверняка сможет посоветовать, что в такой ситуации надо делать.