Право на любовь - Майя Бэнкс

— Милая, что случилось?

— Мне плохо, — выдохнула она. — Очень больно. Наверное, умираю.

Стоять Мейрин уже не могла; муж осторожно наклонился и положил ее на пол. Чуть в стороне возникло искаженное страхом лицо Аларика.

— Какого черта, Юэн? — прорычал он.

Бесцеремонно оттолкнул Рионну и встал рядом с госпожой, чтобы никто не смог к ней подойти.

В этот момент на Мейрин накатила отчаянная рвота. Звук показался жутким даже ей самой, но чувствовала она себя в тысячу раз хуже — так, будто кто-то заставил проглотить миллион осколков и теперь они разрывали ее на части.

Мейрин подтянула коленки к груди, свернулась на полу жалким комочком и взмолилась о смерти. Жить с такой болью — невыносимое испытание!

— Нет! — взревел Юэн. — Ты не умрешь! Не позволю! Слышишь меня, девочка? Не отпущу! Хотя бы раз в жизни, но послушаешься!

Не переставая кричать, муж схватил ее на руки и куда-то понес. Нестерпимо громкий голос мужа застревал у Мейрин в ушах, мешал погрузиться в спасительную темноту. Кажется, Юэн что-то приказывал. Все в зале засуетились и бросились выполнять распоряжения.

Вождь бегом поднялся по лестнице и ворвался в спальню, ни на миг не переставая командовать.

На кровать он ее не положил, а почти бросил. Желудок вновь взбунтовался. Все, платье безвозвратно было испорчено. Теперь в нем даже похоронить не смогут.

Юэн сжал лицо жены ладонями и склонился почти вплотную, нос к носу.

— Никто не собирается тебя хоронить! Слышишь? Будешь жить! А не то, избави Бог, достану даже в аду и притащу обратно.

— Больно, — жалобно шепнула Мейрин.

Юэн пришел в себя, погладил ее по волосам и заговорил мягче:

— Знаю, милая. Знаю, что очень больно. Если бы мог, забрал бы твою боль себе. Обещай, что будешь сражаться. Обещай!

Мейрин не очень-то понимала, с кем или с чем надо сражаться, тем более что хотелось лишь одного: закрыть глаза и забыться. Но уснуть Юэн не позволял: тормошил и тряс до тех пор, пока не застучали зубы.

— Что со мной? — спросила она, когда новая волна боли накрыла с головой.

Мрачное лицо мужа с каждой минутой все сильнее погружалось в туман.

— Тебя отравили.

Юэн уже забыл, когда в последний раз молился. Наверное, возле постели первой жены, когда Селия в муках дарила жизнь сыну. Но сейчас, стоя над Мейрин, он возносил к небесам нескончаемую молитву.

В комнату неслышно вошли Мэдди и Берта.

— Нужно вызвать рвоту, — уверенно сказала Берта. — Как можно быстрее. Мы не знаем, сколько яда она успела принять. Необходимо полностью очистить желудок.

Маккейб наклонился, схватил жену за плечи и придвинул к краю кровати — так, чтобы голова повисла над полом. Бережно приподняв ее лицо, он осторожно коснулся пальцем губ.

— Послушай, девочка, — заговорил настойчиво, — придется немножко тебя помучить. Прости, но выхода нет.

Как только губы слегка приоткрылись, он сунул пальцы в рот — глубоко, до основания. Мейрин дернулась и закашлялась. Удержать ее одной рукой никак не удавалось.

— Помогите, — попросил он. — А если не хватает сил, то позовите кого-нибудь из братьев.

Берта и Мэдди навалились на госпожу всем своим весом. Мейрин снова забилась в конвульсиях, но, к счастью, на этот раз не напрасно.

— Еще, лэрд, — потребовала Мэдди. — Понимаю, что нелегко видеть такие мучения, но это единственный способ сохранить жизнь.

Ради того, чтобы не отпустить любимую навеки, Юэн был готов сделать все что угодно — даже причинить ей острую боль. Снова и снова он вызывал у нее рвоту, пока желудок полностью не очистился. Мейрин до такой степени напряглась, что у Юэна на миг возникло сомнение, выдержат ли кости такое суровое испытание. И все же он никак не мог остановиться.

Наконец Берта положила руку ему на плечо.

— Достаточно. Теперь уже можно отпустить.

Мэдди встала, намочила в тазу полотенце и передала Юэну. Он вытер жене рот и бледный, покрытый холодным потом лоб. Затем, отодвинув Мейрин подальше от края кровати, он снял с нее безвозвратно испорченное платье и белье, отбросил подальше и приказал немедленно вымыть пол.

Старательно укрыв жену теплым одеялом, Юэн сел рядом и приготовился ждать. А что еще оставалось делать? Собственная беспомощность едва не сводила его с ума.

Из-за двери доносились голоса — должно быть, пришли братья и сородичи, — но Юэн не мог ни на миг отвести взгляд от безжизненного лица.

Женщины быстро навели в комнате полный порядок, убрали грязную одежду. Спустя несколько минут Мэдди вернулась и плотно закрыла за собой дверь.

— Позвольте, теперь я посижу. Помочь больше нечем, теперь ее жизнь в руках Господа.

Юэн покачал головой:

— Я не уйду.

Он провел ладонью по волосам Мейрин, коснулся ее щеки и еще больше встревожился: кожа показалась совсем холодной. Дыхание вырывалось редкими, слабыми всхлипами — такими тихими, что Юэн несколько раз наклонялся, чтобы прислушаться.

Мейрин лежала без сознания. Не двигалась, не шевелилась, не кричала от боли и даже не стонала. Трудно было сказать, что страшнее: слышать беспомощные возгласы или видеть безжизненное тело.

И то, и другое вселяло ужас.

Мэдди долго стояла возле кровати, а потом тяжело вздохнула и ушла.

Юэн хотел прилечь рядом с женой, но не успел: в комнату ворвались братья.

— Как она? — нетерпеливо потребовал ответа Аларик.

Кэлен молча смотрел на Мейрин.

Маккейб снова дотронулся до щеки жены, а потом долго держал палец возле носа — пока не ощутил легкое движение воздуха. Чувства сменяли друг друга с бешеной скоростью. Страх. Беспомощность. Ярость.

— Не знаю, — наконец с трудом выговорил он.

Это признание потребовало мучительного усилия воли.

— Кто же это сделал? — прорычал Кэлен. — Кто мог ее отравить?

Юэн снова посмотрел на Мейрин и вздрогнул от гнева. Ноздри его затрепетали, пальцы сжались в кулаки.

— Макдоналд, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Чертов Макдоналд.

Аларик ошеломленно отпрянул.

— Макдоналд?

Юэн обернулся и мрачно взглянул на братьев.

— Останьтесь с ней. Оба. Если ее состояние изменится, сразу сообщите. До тех пор, пока не выясню, кто пытается убить мою жену, не смогу доверять никому, кроме вас.

— Куда ты собрался? — окликнул брата Кэлен.

Маккейб остановился возле двери.

— Хочу задать Макдоналду несколько вопросов.