Четверть века в Америке. Записки корреспондента ТАСС - Андрей Шитов

В понедельник мы первыми — без конкурентов — открыли судебный процесс. Подсказала местная знакомая американка. Во вторник с этой нашей подачи у зала суда, куда ездил Андрей, выстроилась батарея наших телекамер. Но Андрей все равно добыл больше информации, чем у других, потому что законтачил на месте с криминальным репортером из „Вашпоста“, который в вирджинском суде свой человек.

С подсказки этого же репортера Андрей в среду опять поехал в суд, хотя официально все говорили, что до пятницы никаких новостей не ожидается. НИКОГО из наших, включая посольских, там в этот день больше не было. Между тем судья вышел и объявил свой чудовищный по смыслу приговор, и Андрей тут же из коридора (при том, что формально в суд даже нельзя проносить мобильники) отдиктовался.

Посольство, куда мы сразу обратились за откликами, было не в курсе и вынуждено было просить нас поделиться информацией, что мы, естественно, и сделали, поскольку у нас она уже была на лентах. Для нас здесь это тоже важные „очки“ в нашу пользу.

Прошу доложить эту записку начальству и отметить работу Суржанского. Всем большой предпраздничный привет».

Бабушка-героиня

В моей собственной профессиональной практике случай с Ваней Скоробогатовым был не первым и не последним. Для меня самым поразительным в нем было невероятное совпадение. Тревогу подняла «бабушка Филлис», которая сама воспитывала на тот момент двух приемных братьев-близнецов из России — Женю и Володю Тулимовых, усыновленных ею после того, как еще один их брат, Виктор, в 2000 году погиб при точно таких же обстоятельствах, что и Ваня, но совсем в другом месте, в штате Нью-Джерси.

Загубили Виктора сын и невестка Филлис, взявшие на воспитание из России сразу трех детей, хотя у них было и четверо собственных. Кажется, они находились под влиянием своей церковной общины. За убийство мальчишки их осудили на 10 лет тюрьмы, но реально отсидели они лишь четыре, поскольку приговор дважды пересматривался, и они вовремя заключили удачную для себя сделку со следствием.

Филлис на суде стояла за правду и свидетельствовала против кровных родных. Когда убийцы оказались за решеткой и их собственных детей приютила та же община, близнецы, которых в Америке звали Джеймс и Джезайя, остались фактически брошенными. И тогда она забрала их к себе, из приемной бабушки стала им матерью и принялась растить на свою скромную пенсию и социальное пособие.

Познакомились мы с ними со всеми, когда она привозила детей в российское посольство на елку. Потом и они приезжали к нам с женой в гости в Вашингтон, и мы ездили к ним в Пенсильванию, куда они перебрались из родного штата, чтобы быть подальше от страшных воспоминаний и недоброй людской молвы.

Еще позже Филлис возила их на родину, в город Свободный на российском Дальнем Востоке. С билетами тогда по моей просьбе помог «Аэрофлот». Ребята встречались с родной матерью, братьями и сестрой. В Москве их приглашали на телевидение, да и вообще поездка широко освещалась в российской печати.

А потом близнецы выросли, пособие на их воспитание платить перестали. Учеба у них изначально не задавалась, да и денег на нее не было, хотя Филлис и пыталась помочь им приобрести какую-нибудь рабочую специальность. Был момент, когда те же телевизионщики опять поманили в Москву, но посулов своих не выполнили.

В общем, насколько я знаю, повзрослевшие братья (в декабре 2019 года им исполнилось 24) в Америке пока еще маются, ищут свое призвание в жизни. И даже имена у них теперь разные. Один остался Джеймсом Джонсоном, другой называет себя не иначе, как Владимир Лутц-Тулимов.

Постаревшая Филлис написала книжку про пережитое и назвала ее «Голос Виктора». Но ни в Америке, ни в России история издателей не заинтересовала. Тому уж и я свидетель: сам ходил в Москве и спрашивал в нескольких местах. Чем еще можно было помочь, не придумал, хотя и не отпускает ощущение, что сделал не все, что мог.

Для меня «бабушка Филлис» — настоящая американская героиня. В тяжелейшей жизненной ситуации она сделала свой выбор по совести, больше от него не отступала и помощи ниоткуда не ждала и не просила. Достойно несла свой нелегкий крест.

И она, кстати, не одна такая. Среди моих знакомых есть американки (почему-то в основном именно женщины), вызывающие у меня благодарное уважение и даже восхищение.

Святочная история

Благодаря Бараку Обаме, устроившему в 2011 году саммит АТЭС на Гавайях, я знаю, что рай на земле существует и находится именно там.

А до тех пор этот американский штат ассоциировался у меня с одним человеком — русской американкой Наташей Оуэн. Эта женщина, по собственной воле превратившая необременительный статус почетного консула России на Гавайях в тяжкий крест неустанной подвижнической заботы о больных детях, служит для меня олицетворением лучших качеств обоих наших народов: русской душевности, отзывчивости к чужой беде и американской деловитости, привычки полагаться на собственные силы, умения собирать вокруг себя единомышленников для решения общих задач.

Познакомились мы с Наташей в 1999 году, под Рождество. История, которую я от нее услышал, была поистине святочной. Трехлетнему Алемжану Шелтику из поселка Моряк-Рыболов Тернейского района на севере Приморья была жизненно необходима операция. Малыш, страдавший детским церебральным параличом, находился в критическом состоянии, и спасти его могло лишь срочное шунтирование сосудов головного мозга. Для операции, однако, не было главного — самого шунта, то есть особого протеза, способного заменить пораженный сосуд.

На помощь пришли американские военные медики, которые вместе с российским почетным консулом привезли тогда во Владивосток в качестве гуманитарной помощи оборудование и припасы из расформированного госпиталя ВВС США. 21 декабря — на следующий день после возвращения из России — хирург из Техаса майор Дэвид Смит позвонил Наташе Оуэн в Гонолулу и сообщил, что нашел нужный шунт.

Выяснилось, однако, что в канун Рождества по западному календарю прекращалось авиационное сообщение между тихоокеанским побережьем Америки и российским Дальним Востоком. Тем не менее благодаря совместным стараниям коллег Смита в Техасе и Пентагоне, представителей «Аэрофлота» в Сан-Франциско (штат Калифорния) и Сиэтле (штат Вашингтон) необычный груз был в ночь с 25 на 26 декабря доставлен во Владивосток последним в том году рейсом российской авиакомпании из Сиэтла. Днем ребенка прооперировали. Состояние его было обнадеживающим, хотя дальнейшей судьбы его я не знаю.

Позже мне доводилось встречаться с российскими и американскими участниками проекта, который с энтузиазмом «раскручивала» тогда моя знакомая. Замысел был во многом уникальным, поскольку предполагал гуманитарное сотрудничество военного Тихоокеанского командования США и гражданских властей Приморья. У него имелись сторонники, причем весьма влиятельные (как мне рассказывал тогдашний главный хирург ВВС США трехзвездный генерал Пол Карлтон, об американо-российской программе «Надежда», частью которой была эта инициатива, докладывали даже лично президенту Биллу Клинтону), но были и убежденные противники, остававшиеся по сути на позициях холодной войны.