Мрак в конце тоннеля - Владимир Колычев

Бумз-з!.. Бумз-з!..

Я не знаю, кто я такой. Но точно знаю, почему ломаю камень в штольне. Я родился здесь, я всю жизнь только этим и занимаюсь. И другой жизни просто не знаю. И знать не хочу.

Я вообще ничего не хочу знать. Мне совершенно неинтересно, как зовут человека, который долбит каменный грунт бок о бок со мной, мне плевать на людей, которые сменят нас через несколько минут, чтобы дать нам немного передохнуть. Это называется малая смена… Без отдыха в шахте нельзя, иначе можно умереть от усталости. А наш господин заботится о нас. Он любит нас. Он очень добрый, поэтому мы так счастливы… Мы счастливы. Мы очень счастливы.

– Э-э… Ы-ы!..

Кто-то толкнул меня в плечо. Смена пришла. Но так не хочется останавливаться. Я очень устал, но мне нужно идти вперед… Вперед, вперед. И совсем не важно, зачем это нужно. Главное, что этого хочет мой господин. Он меня любит. И я его очень люблю. Он для нас – бог, и мы каждое утро молимся на его статую, которая установлена в нашей пещере. А иногда он сам приходил к нам, лично принимал наши поклоны, а потом говорил с каждым. Недолго говорил, не больше минуты, но при этом так смотрел в глаза, что казалось, будто проходила целая вечность…

– У-у-у!

Мне совсем не хочется разговаривать. Да и зачем? Ведь все здесь понимают без слов. Вот и мои сменщики поняли, что я недоволен их вторжением в мою работу. Но ведь им тоже хочется работать. Они отталкивают нас, вытесняют. А тут еще и пустая тележка, которую привез безглазый незнакомец с ободранным лицом. Мне нужно посторониться, иначе меня задавят, и тогда наш бог решит, что я отлыниваю от работы, и накажет меня…

Я сел на каменистый пол, плечом прижавшись к деревянной подпорке. Рядом опустился незнакомец, с которым я работал. Все вокруг незнакомцы, но я их всех люблю. Господин учит нас, что я должен их всех любить, а разве можно его ослушаться?

– Хрр-хр! – незнакомец снял с пояса фляжку, свинтил с нее пробку, сделал несколько глотков.

Он тоже меня любит, но водой не поделится…

А во фляжке вода. Ничего другого там и быть не может. Фляжка для того и создана, чтобы хранить в ней воду. А вода – это жизнь. А моя жизнь принадлежит нашему богу. Поэтому я тоже должен подкрепиться водой…

Надо мной склонился наш бригадир. Лица его я не разглядел, но кому я еще здесь был нужен, как не ему? Да и костюм у него с капюшоном. Он долго смотрел на меня, затем спросил незнакомым голосом:

– Платон?

Я никак не отреагировал на его вопрос. Что значит, – Платон? Что это вообще такое, имя или предмет?.. Нет, это имя… Да, имя… Ну и что с того, что имя. Ну зовут кого-то Платоном, и что?

– Ты Платон? – не отступался он.

– Ы-ы!

Достал он меня своими вопросами. Но возмущаться нельзя – это же бригадир, посланник бога.

Он достал из кармана фонарь и направил его луч мне в глаза. Невообразимо яркий свет ослепил меня. Но я не стал злиться. Бригадир не так хорошо видит в темноте, как мы, поэтому он иногда пользуется фонарем. Мы к этому привыкли. С фонарем, вообще, все очень хорошо видно, если не направлять его в глаза… Но если бригадир считает нужным ослепить меня, значит, я не должен возражать.

– Вставай!

Он тронул меня за руку, и я поднялся.

– Пошли!

Он повел меня за собой по гулкой шахте. Навстречу нам шли люди с пустыми тележками, сзади догоняли – с полными. Нам приходилось постоянно уступать им дорогу, вжимаясь в укрепленную досками стену, но я не возражал, ведь так нужно было нашему богу. Одни бьют камень, другие увозят его. Куда увозят, я не знаю. Да и не нужно это мне. Когда переведут меня возить тележки, тогда и узнаю… Может, бригадир переводит меня на тележки?.. Может…

Время от времени бригадир подсвечивал путь фонарем, и я издалека видел, как бегут к нам люди с тележками. Их глаза светились отраженным светом. Так в темноте светятся глаза у кошек… Откуда я знаю, что такое кошки? Я же ни разу их здесь не видел…

Я часто задавался странными на первый взгляд вопросами. Что, как, откуда?.. Но на все это был единственно правильный ответ. Бог и господин учил нас, что в прошлой жизни мы жили в аду, в проклятом мире, где свет слепит глаза и развращает человеческую суть. Мы там жили – ели, пили, размножались, как животные. Мы погрязли в грехе удовольствий, как свиньи в грязи. В нас не было никакой веры, потому что у животных нет ничего святого, кроме грубой еды и секса. Но в нашем новом воплощении мы попали в рай, где нет греха, а есть только святая работа. Работа – это единственный путь к духовному обогащению, и это единственное, что нужно нам в этой жизни. А отдых, который нам дарили блаженные таблетки, был для нас далеко не самым важным удовольствием. Хотя и необходимым… Сегодня я обязательно получу заветную таблетку. Ведь она очищает душу от греховной скверны, которую мы получаем вместе с греховной пищей…

У кошки в темноте светятся глаза. Это я знал из прошлой своей жизни. Ведь божественное учение нашего великого господина допускает частичный переход знаний из одного воплощения в другое… Кстати, имя Платон я слышал в прошлой жизни. Не знаю, кому она принадлежало. Но что-то знакомое.

Мы шли по доскам, время от времени уступая дорогу тележкам. Но спустя какое-то время люди перестали попадаться нам навстречу. Рабочая штольня ушла влево, а мы ответвились вправо. Здесь тоже были установлены подпорки, под ногами гудели доски, но люди уже не мешали нам двигаться дальше…

И еще здесь горел свет под потолком. Лампочка включалась, когда мы к ней подходили, и выключалась, когда оставалась у нас за спиной. Затем зажигалась следующая. Но я на лампочки старался не смотреть; мне совсем не нравился их свет. Это же все знают, что свет – это грех…

Мы шли наклоном вверх, пока не вышли к какой-то железной двери, закрытой на засов с нашей стороны. Бригадир открыл ее, и мы оказались в просторном помещении. Ровные, гладко отшлифованные стены, под потолком фонари в решетчатых абажурах. Не лампочки, как в шахте, а настоящие фонари, но ни один из них не горел. Впрочем, это мне и не нужно. Я хорошо видел в темноте на расстоянии нескольких метров, а больше мне и не надо. Необъятные просторы, учил нас господин, есть яма, куда проваливаются и где погибают грешники.

Мы двинулись дальше, из одного помещения перебравшись в другое, более просторное. Какие-то железные бочки на трубах, вентили… Бочки. Я знал, что такое бочки. И про вентили тоже слышал. Из другой жизни. А бочки эти, кажется, назывались фильтрами. Да, чтобы фильтровать грязный воздух.

Воздух в нашей прошлой жизни был грязным от грехов, и фильтрационные установки пытались его очищать. Какими наивными мы тогда были! Разве можно смыть грех технической водой? От греха может очистить только смерть…

Мне повезло – я помнил, как умирал. Я провалился в спасительную бездну, которая и воскресила меня для нынешней счастливой жизни, где есть бог и святая вера в него…

Мы шли по колено в воде, но для меня это нормальное состояние. Что за шахта без воды? Вода – это жизнь, и откачивали ее только для того, чтобы она не мешала нам работать. Хотя, конечно, гораздо приятней было работать в сухой шахте. Но такое удовольствие само по себе – грех. И хорошо, что есть чудесные таблетки, которые очищают душу.