Страстная Лилит - Виктория Холт

– Я тебе не позволю оставаться в этой мансарде.

– Куда же мне идти?

– Что-нибудь придумаю.

– Что? Ты можешь найти мне место гувернантки, такое, как было у мисс Робинсон? Странно думать, что я стану походить на мисс Робинсон. Но предполагаю, что в свои девятнадцать лет она не думала, что станет такой.

– Я что-нибудь придумаю, – повторил Фрит.

* * *

В тот вечер Сэм внимательно смотрел, как танцует Лилит. Он еще никогда не видел, чтобы она так танцевала. Она казалась неземным существом. Зал охватило напряжение, Сэм чувствовал это, как будто с ней что-то произошло... он не мог определить, в чем дело, но танцевала она божественно.

Казалось, что танец с вуалями никогда не надоест. Он подумывал было его заменить. Но нет! Люди хотели его видеть. Они требовали его.

– Не будет танца с вуалями, Сэм? Ну, я как раз его-то и пришел увидеть!

Итак, танец с вуалями бесподобен; с ним ничто не могло сравниться. Темнокожая певичка, которую он нанял, была хороша, но в основном приходили увидеть Лилит.

Она его бесила. Все эти разговоры о неземном существе! Он хотел ей доказать, что на ней свет клином не сошелся. Вот эта девушка, Бетти Флауэр, – милая танцовщица, прелестная, пухленькая, с копной рыжих волос. Посетителям понравилась Бетти, как и темнокожая певичка; но как только он пытался исключить танец с вуалями, все они сразу же захотели знать, в чем дело.

Почему? Он не мог понять. В чем загадка? Каждый вечер она давала зрителям надежду, что, как только стянет последнюю вуаль, то предстанет перед ними обнаженной; они понимали, что этого не может быть; они знали, что им следует пойти в подвальчик, чтобы увидеть такое; и все же они надеялись. В этом-то и была сила Лилит: она умела заставить людей надеяться, когда не было никакой надежды.

Он взглянул на Фан, облокотившуюся на прилавок, наблюдающую. Фан совсем недурна... в темноте. Податливая, теплая и любящая, без этого разящего остроумия... приятная Фан. Похожа на славного спаниеля, хотя, возможно, и спаниели кусаются, если их слишком долго дразнить.

Она делала несравненные гренки с анчоусами, и это следовало ценить. Он полагал, что ему повезло в том, что такая девушка, как Фан, работает у него. Но что проку считать достоинства Фан, если его мучают причуды Лилит?

Сегодня за одним из столиков появился новый посетитель. Типичный франт, определил Сэм. Тоже пришел поглядеть на Лилит. Сэм хитер, Сэма не проведешь. Он видел, какие взгляды она на того бросала. Он должен что-то предпринять в связи с таким ее настроением. Он, Сэм, должен ее предупредить. В конце концов она всего лишь деревенская девушка, а от таких франтоватых джентльменов, как этот, не приходится ждать ничего хорошего таким девушкам, как Лилит.

Она пришла позже обычного; уже тогда он заметил в ней что-то странное. Она была в новой шляпке – должно быть, купила по пути, потому что старую принесла в бумажном пакете. Шляпка из черного бархата, украшенная черными и коралловыми лентами, была очень элегантной.

– Мы нашли Наполеона, – объявила она.

– Господи помилуй! – отозвался он. – Я подумал было, что ты нашла кругленькую сумму.

Она улыбалась и казалась смиренной. Он попытался использовать это смирение.

– Полагаю, ты неравнодушна к этому парнишке. Ну так, если ты пойдешь за меня, я бы начал подыскивать ему работенку в ресторанчике. – Он обнял ее за плечи, но она сбросила его руку даже более раздраженно, чем обычно.

– Побереги глаза, – заявила она. – Нечего пялиться, потому что я не собираюсь выходить за тебя замуж.

– Ладно, а куда ты гнешь? Полагаю, ты не собираешься выходить замуж за кого-то другого, а?

– Полагаю не говорить тебе о своих планах.

Но взгляд ее продолжал оставаться мягким, несмотря на резкие слова.

А теперь вот она танцует и кажется более соблазнительной, чем обычно, и этот человек не спускает с нее глаз. Сэм полагал, что он достаточно знает человеческие слабости и тут есть какая-то связь.

Она ушла в свою комнату. Посетители аплодировали и свистели, вызывая Лилит. Иногда она снова танцевала или пела что-нибудь; но она никогда не танцевала танец с вуалями дважды за вечер. Однажды Сэм хотел, чтобы она станцевала, но Лилит отказалась. «Ты ведь не хочешь, чтобы он надоел твоим посетителям, Сэм, – сказала она. – Довольно одного раза. Пусть приходят в определенное время, чтобы видеть его. Не стоит позволять им думать, что они могут приходить, когда захотят. Создай им маленькие трудности, и танец больше будет им нравиться». И она была права.

Он вышел из зала через заднюю дверь и пошел к ее комнате. Постучал, но ответа не услышал. Он постучал снова, но, так как она не отвечала, он открыл дверь и вошел.

– Ты слышала, что я стучал? – спросил он недовольно. Она кивнула.

– Ну а почему ты не сказала, чтобы я вошел?

– А потому, что я не хотела, чтобы ты входил.

– Послушай, мне начинают надоедать эти твои капризы и милости.

Она всего лишь как-то непонятно улыбнулась.

– Ну же, Лилит, в чем дело? В чем дело?

Привычное для нее выражение задиристости появилось на ее лице. Она начала задумчиво разглядывать потолок.

– Дождешься, – сказал он, – я тебя поколочу до синяков.

– Это было бы плохо для бизнеса, – ответила она. – Им нравится мой нынешний цвет. Тебе не стоит забывать об этом, Сэм.

– Что с тобой случилось? Что это за парень там?

– Там много парней.

– Ты знаешь, кого я имею в виду. Тот, который не спускал с тебя глаз. Я его раньше тут не видел.

– Не спускал с меня глаз! Хотела бы я знать, он пришел на меня поглядеть или отведать подаваемые Фан гренки с анчоусами.

– Они хлопают, требуют тебя. Надевай-ка лучше платье и выйди спой им что-нибудь.

– Не собираюсь больше сегодня петь. Я сейчас ухожу домой. Лицо Сэма стало таким же красным, как вышитые на его жилете цветочки.

– Не уйдешь! – заявил он.

– Уйду.

– Послушай, я тебе за что плачу?

Лилит состроила ему рожу.

– За то, чтобы я их зазывала... что я и делаю.

– Послушай...

– Слушаю.

– Да не нахальничай же ты!

– Я ухожу, Сэм.

Сэму редко изменяло добродушие, но, как он сказал, если уж он рассердится, то удержу не знает; и он держался сколько мог и достаточно вытерпел от нее.

Он старался говорить решительно:

– Если ты сейчас не выйдешь и не споешь им, считай, что ты здесь больше не работаешь.

– Хорошо, Сэм. Прощай.

Она сошла с ума сегодня; должно быть, она почти не слышит, что он ей говорит.