Дети улиц - Берли Доэрти

Весь день Эмили поглядывала на Лиззи. Она сама кручинилась из-за Бесс, но знала, что для Лиззи все гораздо хуже. Иногда она ловила ее взгляд, когда та выбиралась из-под машины; лицо у девочки было каменным и бледным от горя. Когда зазвонил колокол, возвещающий об окончании рабочего дня, Эмили выбежала на улицу, собираясь идти домой с ней, попытаться успокоить ее, но Лиззи уже убежала впереди всех по длинной дороге, ведущей к дому для учеников. Она распахнула входную дверь, взбежала наверх по лестнице в спальню для девочек.

Комната была пуста. Бесс не было.

Вот теперь Лиззи расплакалась. Она всхлипывала и колотила кулачками по стене, бросилась на постель, пока миссис Клеггинс не заставила ее встать на ноги, подняла ее зареванное лицо и велела ей успокоиться, потому что та просто обязана сделать это.

– Где Бесс? Куда ее забрали?

– Похоронили.

Лиззи пробежала мимо нее, схватила висевший на крючке плащ, скатилась вниз по лестнице и выбежала на улицу, расталкивая Эмили и других, обезумевшая от горя.

– Миссис Клеггинс, пожалуйста, можно мне пойти за ней, – взмолилась Эмили. – Пожалуйста, я найду ее и приведу обратно.

Но миссис Клеггинс заперла входную дверь и стала в проходе, закрыв его спиной.

– Я не могу позволить еще и тебе бродить в темноте, – строго сказала она. – Ты можешь свалиться в реку или в мельничный пруд, или тебя разорвет на части поток воды, приводящий в движение мельницу. Отправляйся в постель. Я повешу лампу на гвоздь у двери, чтобы ребенок мог вернуться домой. Я услышу, если она постучит в дверь. Поднимайтесь наверх, помолитесь о мертвой. Вот и все, что вы можете сделать.

В спальне Эмили открыла ставни и стала смотреть на черный холм, на черные силуэты деревьев, на черный дождь, на черную-пречерную ночь. Она сходила с ума от ужаса при мысли о том, что Лиззи бродит там совсем одна.

– Лиззи, Лиззи, где же ты? – всхлипывала она. – Лиззи, вернись!

Лиззи карабкалась по краю берега реки, идя на ощупь и по памяти в кромешной тьме. Девочка проникла в маленькое убежище, которое они построили вместе с Бесс, однако оставаться там не собиралась. Схватив свою подстилку из хлопка, она принялась на ощупь собирать гусиные перья и куски бумаги; все, что могла найти в их особом месте и что так любила Бесс. Затем выползла наружу и побежала. Теперь тропа вдоль берега заросла ежевикой, кусты царапали ей щеки, выдирали волосы, словно костлявые пальцы с острыми ужасными когтями. Вокруг росли деревья, и их корявые ветви тянулись к ней, словно руки скелета, пытаясь схватить и задушить. Время от времени между облаками показывалась луна, окутывая все причудливой блеклой мглой, освещая ей дорогу к тому клочку земли, где хоронили умерших учеников. Она сразу же заметила, что один из могильных холмиков появился совсем недавно. Девочка подбежала к нему и опустилась на колени рядом с ним.

– Я пришла, чтобы ты не скучала, Бесс, – прошептала она. – Потому что тебе ведь страшно быть здесь совсем одной. И, посмотри, я принесла тебе маленькую подстилку, чтобы согреть тебя.

Она расправила подстилку и уложила ее на могильный холм, воткнула перья и клочки бумаги в складки.

– Теперь совсем как в нашем убежище, – прошептала она. – Как в нашем собственном дворце.

Надвигалась темная ночь, на кладбище стало холодно. В долине лаяли лисы. В подлеске шуршали какие-то существа. Лиззи начало казаться, что среди деревьев парят белые фигуры, легкие, словно воздух: то здесь, то там, то снова здесь – бледное мерцание бесформенных сгустков света.

– Вы – потерянные дети? – прошептала она.

Что– то протяжно вскрикнуло в ночи, что-то другое ответило. Последовала пауза, затем крик повторился. «Совы, это просто совы», – говорила себе Лиззи, но крики раздавались снова, то здесь, то там, повсюду вокруг нее; это было похоже на плач беспомощных детей.

– Смотри, Бесс. Все потерянные дети пришли присмотреть за тобой. Так что не бойся, ты теперь не одна, видишь? – Лиззи закуталась в плащ и легла на землю, наконец успокоившись и утихомирившись под звуки завывающего ветра.

В ту ночь мисс Сара возвращалась домой поздно после визита к подруге, жившей в Олдкасле. Она выглядывала из окошка кареты, мечтательно вспоминая очень милого брата подруги, когда ей показалось, что она видит маленькую фигурку, бегущую по другому берегу реки. Она попросила кучера остановиться на минутку и вышла из кареты. Подняв высоко фонарь, подошла к обрыву, встала на хрупком старом мостике, соединявшем берега. Под ней плескалась и швырялась брызгами вода, приводившая в движение отцовскую фабрику, словно огромное рычащее ночное чудовище. Луну время от времени застилали тучи, деревья качались, размахивая своими поблескивающими в лунном свете влажными белыми ветвями.

«Вот что я видела, – сказала она себе. – Просто деревья в лунном свете. Кроме того, сейчас слишком холодно, чтобы стоять здесь, в темноте. Поезжай домой, Сара, съешь горячий ужин, а затем отправляйся в постель».

И она двинулась обратно к карете, остановилась рядом с ней, снова вглядываясь в черноту за рекой.

– Что-то не так, мисс Сара? – спросил кучер.

– Нет, все в порядке. Поехали. – Но ее не оставляло ощущение, что она видела что-то бледное; она не могла заставить себя не думать о том, что это мог быть ребенок. А если так, то что делает ребенок там, на берегу реки, один-одинешенек, в такое время?

Дома горел яркий огонь. Родители и брат дожидались ее, чтобы поужинать вместе. Однако девушка была слишком встревожена и обеспокоена, слишком нервничала, чтобы поддерживать разговор. Мастер Блэкторн, напротив, был весел, поскольку только что получил груз хлопка из Вест-Индии по очень хорошей цене.

– Я покупаю на другой плантации, – рассказывал он семье, потирая руки. – Это было отличнейшее решение, Криспин.

– Надеюсь, с рабами там обращаются хорошо, – резко заявила Сара.

– С рабами обращаются хорошо! – презрительно фыркнул ее отец. – Что за мысль, Сара! Рабов покупают не для того, чтобы обращаться с ними хорошо. Их покупают для того, чтобы они работали.

– Довольно! – оборвала его речь жена. – Довольно. Мы не будем думать о рабах за ужином. У меня от этого начинается несварение желудка.

Но Сара не собиралась оставлять эту тему:

– Ты должен знать, насколько дурно обращаются с рабами. Все газеты пишут об этом!

– Ты повела себя очень грубо по отношению к отцу, – прошептала ей мать.

– Моя сестра слишком много читает и слишком мало понимает, – фыркнул Криспин.

– Наша страна извлекает выгоду из торговли хлопком. Мы – великая нация. Я горжусь тем, что являюсь частью ее, – заявил мастер Блэкторн. – Поэтому оставим это, дорогая моя.

– И боюсь, с рабочими на фабрике обращаются так же дурно, – пробормотала Сара, закусив губу. Прежде она никогда не говорила настолько откровенно, однако из памяти все не уходила темная река, вспоминалось призрачное видение бегущего сквозь ночь ребенка. Это видение не оставляло ее. Девушка была совершенно беспомощна перед ним. – Мне их так жаль, когда я вижу, как они бредут домой каждый день – особенно маленькие дети, ученики. Ты же видел, как они напуганы, как устали.